А медведь из чащи откликается:

Подходит он к избушке и говорит:

Сирота отворила дверь не лучинкой, а рукою и впустила медведя в избу.

Медведь и говорит:

— Девочка, девочка, свари кашу.

Девочка разожгла огонь, стала кашу варить. Прибежала мышка и тихонько просит:

— Девочка, девочка, зачерпни мне каши. Я еще тебе пригожусь.

Девочка зачерпнула каши, дала мышке.

Медведь услыхал и спрашивает:

— Девочка, девочка, с кем ты говоришь?

Сварила девочка кашу, отведала — вкусная, хоть и из золы сварена. Поели они с медведем. Медведь и говорит:

— Девочка, девочка, постели мне постель. Снизу положи камни, на них поленья, а сверху жернов положи.

Девочка постелила постель, помогла медведю на печь влезть, только спать он не собирается — где там. Велит девочке взять ключи и бегать с ними по избушке. Тут мышка и говорит:

— Давай ключи мне, а сама залезай под печь.

Носится мышка по избе, ключами позванивает, а медведь кидает в нее камнями и спрашивает:

— Девочка, девочка, жива еще?

— Жива, — отвечает мышка и все носится по избе с ключами. Она маленькая, камни и поленья в нее не попадают. Пошвырял в нее медведь все поленья, все камни, а под конец — бух! — жернов сбросил.

— Девочка, девочка, жива еще?

— Жива.

Спустился медведь с печи и говорит:

— Девочка, девочка, поищи у меня в голове, коли не пальцами, так лучинками.

Стала девочка искать у него в голове — только не лучинками, а пальцами. Медведь и говорит:

— Подуй мне в ухо.

Подула она — и как повалили из уха и пироги, и разные яства сахарные, а там и карета, запряженная шестеркой коней.

Едет падчерица домой к отцу с мачехой. Услыхала собачонка и залаяла:

Приехала падчерица с целым возом пирогов, кинула собачонке самый сдобный.

Рассердилась мачеха, завидно ей стало, что у родной дочери ни пирогов, ни кареты. Велела она старику отвезти в лес и свою дочь. Отвез старик мачехину дочку в лес и оставил в избушке. Подошла ночь, вышла мачехина дочка на крыльцо и кличет:

А медведь откликается:

Подходит к избушке и говорит:

Мачехина дочка поленилась руку протянуть, отворила она дверь лучинкой.

Медведь говорит:

— Девочка, девочка, свари кашу.

Разожгла мачехина дочка огонь, варит кашу из белой муки. Подбегает к ней мышка и умильно просит:

— Девочка, девочка, зачерпни мне каши, я еще тебе пригожусь.

— А палки не хочешь? — говорит мачехина, дочка, — на всех каши не напасешься.

Медведь спрашивает:

— Девочка, девочка, с кем ты разговариваешь?

— Да вот мышка надоедает, каши просит.

— Пни ее ногой или метлой отгони!

Мачехина дочка пнула мышку ногой да еще метлой погнала. Мышка и убежала в свою норку. Тогда медведь говорит:

— Девочка, девочка, постели мне постель: снизу положи камни, на них поленья, а сверху жернов положи.

Мачехина дочка постелила.

— Девочка, девочка, подсади меня на печь — не руками, так вилами.

Мачехина дочка достала из угла вилы и с грехом пополам подсадила медведя. Улегся он на печи и говорит:

— Девочка, девочка, возьми ключи и бегай с ними по избе, пускай звякают.

Бегала-бегала по избе мачехина дочка, покуда не притомилась. Стал медведь бросать в нее поленья, все побросал и спрашивает:

— Девочка, девочка, жива еще?

— Жива.

Покидал медведь все камни и опять спрашивает:

— Девочка, девочка, жива еще?

Мачехина дочка еле отозвалась. Тут медведь — бух! — с печи жернов.

— Жива еще? — спрашивает.

А она уж не отзывается. Затопил медведь печь, сжег мачехину дочку, выгреб золу, ссыпал в лохань, поймал шесть воробьев, запряг их и отпустил.

Подлетают воробьи к стариковой избе, а собачонка опять лает:

Вышла мачеха на крылечко, услыхала собачонку и со злости лопнула. А старик с дочкой по сей день живут припеваючи, все пирогами угощаются.

Были у одной вдовы дочь и падчерица. Падчерицу она не терпела, только и думала, как бы ее со свету сжить. А падчерица, как назло, и красивее, и умнее родной дочери была, за это люди и любили ее больше.

Однажды мачеха прогнала падчерицу ночевать в овин, а там всякая нечисть водилась. Выгнала ее и думает: «Захворает с перепугу, да и помрет. Вот хозяйство доченьке и достанется».

Делать нечего. Пошла падчерица спать в овин.

Улеглась она на куче кострики, о своей горькой доле думает. Вдруг в полночь слышит шум-звон — будто свадебный поезд прибыл. Вваливается к ней целая орава. В овине светло стало, музыканты заиграли. А были это черти. Подходят к девушке и говорят:

— Вставай, девица, плясать будем.

— Да я за день наработалась, еле ноги волочу. Какие тут пляски, — отказывается падчерица.

— Ничего, мы тебя расшевелим, — пищат черти.

— Да я неумытая, или не видите — на кострике лежу. Умыться мне бы, а воды-то нету.

Приносят черти воды. Стала падчерица умываться, а мыла и нет. Говорит она:

— Воды-то принесли, да мыла нет.

Приносят черти всякого мыла душистого.

— Утереться надо, да полотенца нет.

Приносят черти полотенце и торопят:

— Утирайся поскорее да пойдем плясать.

— Надо волосы расчесать, да гребня нету.

Принесли черти гребень. Причесывается падчерица, не торопится.

— Нечем волосы помаслить.

Принесли черти дорогого масла. Причесалась девица честь честью и говорит:

— Юбки хорошей нету.

Принесли черти юбку — клетчатую, нарядную, всеми цветами отливает.

— Кофты подходящей нету.

Принесли черти кофту — рукава расшитые, в сборку.

— И чулок нету.

Принесли черти чулки и торопят:

— Одевайся поскорее да пойдем плясать.

— Да у меня и сапожек нету.

Принесли черти сапожки — блестят, словно зеркало, да со скрипом.

— Да и ожерелья у меня нету.