«Глава, десница загово́ра, Я первый вольность пробудил, Я первый гения раздора, Завоевателя Босфора, Отца и друга умертвил!.. Ничтожный, робкий сонм сената Моей надежде изменил И пред мечом триумвирата Колена рабства преклонил! Позор мужей, позор вселенной, Тебя проклятие веков Постигнет тенью раздраженной В пределах смерти, в тьме гробов! Звучат, о Рим, твои оковы — Безгласен доблестный народ, Но, Рим, отмстители готовы! Тарквиний, час твой настает! Ударит он, сей вестник казни, Его зловещий, грозный бой Отгрянет с ужасом боязни В сердцах отваги роковой!.. Последний раз поля отчизны Я потоплю в крови родной, И клик безумной укоризны Иль голос славы вековой Предаст потомкам дальним повесть О битве будущего дня И пощадит, быть может, совесть Убийцы друга и царя!» Так вождь свободных ополчений Мечтал в порыве бурных дум, Так заглушал змию мучений Тоску души высокий ум!.. Густеет ночь; между шатрами Молчанье мертвое и сон, Луна закрыта облаками; Герой в забвенье погружен, Он жаждет сна, смыкает очи… Но вдруг глухой, протяжный гул В священном царстве полуночи Как вихорь ставку размахнул. Колосс огромного призра́ка Из тучи воздуха растет И в ризе ужаса и мрака Очам героя предстает… Бесстрашный видит и трепещет: Пред ним убийственный кинжал… Извлек его, отмститель блещет — Шатер раздался, дух пропал!.. «Так, я узнал — мой злобный гений!.. Он всё решил, он всё сказал! Конец несчастных покушений!..» День битвы пагубной настал. Шумят знамена бранной чести — Триумвират непобедим, И сын отваги, воин мести Свободный пал за падший Рим!.. <1833> 109. Кориолан Глава первая РИМ 1 Была страна под небесами, Была великая страна — Страна чудес… но времена Враждуют страшно с чудесами! Был град, любимый град богов, Но уж давно пределы мира Освободились от кумира Племен, народов и веков! Он пал — сперва как лев свободный, Потом как воин благородный, Потом как раб!.. С лица земли Он не исчез от укоризны, Но душен воздух той отчизны, Где славу предков погребли! И, жертва общего презренья, С тех пор на месте преступленья Он, как измученный злодей, Обезображенный страданьем, Лежит, покрытый поруганьем, В виду безжалостных людей! Без утешенья и без силы, Лишенный чувств и оборон, Как лобызанием Далилы Обезоруженный Самсон,— Он недвижим во сне глубоком, И филистимская вражда Стоит в веселии жестоком Над ложем смерти и стыда… И залегла над ним сурово Непроницаемая мгла — И долго черного покрова Не сгонит день с его чела! И что ж? Не будет лист увядший Цвести опять между ветвей, И горний дух, однажды падший, Не воскресит минувших дней! 2 Он спит… но кто не видел бури, Когда, свирепа и грозна, Она, как черная волна, Мрачит и топит блеск лазури? О, так на лоне тишины, Над этой вечною могилой Кумира славной старины Летают, вьются с чудной силой Живые тягостные сны! Так благодатная десница Всегда таинственной судьбы Еще хранит твои столпы, О Рим, всемирная столица! И, как бездетная орлица, Она витает над тобой, И грустно ей расстаться с славой, С твоей победною державой, Теперь погибшей и рабой! И между тем как сон печальный Тебя сурово тяготит, Она улыбкою прощальной С тобой безмолвно говорит… И рой видений — то прекрасных, Подобно утренней звезде, То величавых, то ужасных — Страшней порока в наготе,— Тебя лелеет беспрерывно, Как мать любимое дитя, Иль, свежей памятью шутя, Наводит страх и ужас дивный На труп холодный и немой Твоей гордыни роковой… 3 И в влажном облаке тумана Рисует он перед тобой Перстом волшебным некромана: И твой воинственный разбой, И добровольное гражданство, И дух отважный мятежей, И кровь свободы, и тиранство Среди народных площадей. Фабриций, Регул, триумвиры, Трибуны, консулы, порфиры В громах и прежней красоте, Борясь с свирепыми веками, Встают и, пышными рядами Мелькая ярко в темноте, Приносят дань твоей мечте… И видишь живо ты мильоны Своих народов и рабов, Свои когорты, легионы Под тенью тысячей орлов, И океан, обремененный Громадой черных кораблей, И мир, коленопреклоненный Пред Капитолией твоей. И всё — и всё, что обожали С глухим проклятьем племена, Что безусловно освящали Своим проклятьем времена! — Всё видишь ты, и, изнуренный Ужасной мукой Прометей, Ты будто вновь одушевленный Картиной славы прежних дней,— Ты, может быть, в тоске бессильной Желаешь быстро перервать Твой сон лукавый, сон могильный И с новой яростью восстать? Но… безотрадные надежды!.. Прошли года — пройдут года, И смертью скованные вежды Не разомкнутся никогда!.. |
