Каков был разговор! Что думаешь о нем?
А в заключение как выражено внятно:
„Влюблен или глупец!..“ Не правда ли, приятно!
А делать нечего: наука для ушей;
Недаром говорят: есть кошки для мышей.
Итак, оправившись, как скромные девицы,
Вернулся я опять в клоб новостей столицы.
Вхожу — и вижу там всезнаек дорогих
В кругу их маменек и тетенек седых.
Они уже опять и кротко и невинно,
Как куколки, сидят в беседе благочинной
И, только изредка кивая головой,
Дивуются вранью рассказчицы одной.
Я долго не спускал исподтишка их с глазу,
Но вдруг: „От сорока и восемьдесят мазу…“ —
Раздалося в углу. И что же? Мой брюнет
(Что ныне на ноге), огромнейший пакет
Имея пред собой наличных ассигнаций,
Оставя козырей к услугам древних граций,
Как бес, понтирует с каким-то толстяком.
Что раз, то „attendez!“, то транспорт, то с углом!..
Толстяк уже пыхтит, лицо краснее рака,
А всё задорнее заманчивая драка!
Но наконец нет сил!.. „Нельзя ль переменить?
Прошу, мечите вы!.. Хоть карту бы убить!..“
Ни слова вопреки. Серьезно, равнодушно
Колоды обменил злодей его послушный
И мечет. Первая убита толстяком;
Вторая также. Туз и дама пик с углом
Убиты. Карты в тос. Толстяк свободней дышит.
Другая талия — толстяк берет и пишет.
„Тьфу, счастие!“ — ворчит с досадою брюнет
И с места пересел. „Пятьсот рублей валет!“
Вспотевшая рука банкёра задрожала…
Ждут оба… карты нет… идет — направо пала!
„Насилу!.. Он опять!.. Проклятое плие!..
Он и отыгрывать! Скажите, сряду две
И три!.. Опять идет!“ Признаться, эта сцена —
Игры и счастия слепая перемена —
Невольно и меня влекла в среду толпы
Зевак, которые, недвижны, как столбы,
У стульев игроков, разиня рот, стояли
И с нетерпением конца задачи ждали.
Понтёр не сводит глаз; торопится брюнет —
И вдруг четвертый раз на правую валет!
„Фальшь! — толстый закричал. — Вот скраденная карта!“
Хватает за рукав и с первого азарта
С размаху бац его колодою в висок!..
Банкёр встает, но стул как раз сбивает с ног.
Кровь брызжет. Деньги, стол, мел, щетки, два стакана
Летят за ним вослед без цели и без плана.
„Убийство! Караул! Спасите! — раздалось,
И всё собрание рекою разлилось.—
Гей, люди, кучера! Салопы и кареты!“
Бегут по лестнице, едва полуодеты,
Теснятся, падают, толкаются, пищат —
И мигом опустел плачевный маскарад…
Я… Боже упаси свидетельственной роли!
И что мудреного? Боясь такой же доли,
Хоть сроду не бывал картежным подлецом,
Схватив чужой картуз, скорей оттоль бегом.
Зову извозчика, скачу как из содома,
И вот, как видишь сам, сейчас лишь только дома!
Петрушка, где халат? Сними скорее фрак,
Оправь мою постель, дай трубку и табак!..
Гостей не принимать! Гони их, бей, коль можно,—
И убирайся сам… Я зол теперь безбожно!»
