Почуяв ослабление ОИК, активизировались и ее враги в Нусантаре. Выше уже говорилось, что в 1783 г. буги едва не захватили Малакку. Борьба с их происками в Нусантаре хотя и увенчалась успехом, потребовала огромных расходов и жертв.

Кризис Компании сопровождался дальнейшим распространением коррупции, обострением борьбы разных фракций олигархии за долю прибылей. «Патриоты» предлагали ликвидировать ОИК, однако «оранжисты» при поддержке стадхоудера ограничивались направлением в колонии инспекционных комиссий и другими полумерами. В 1785 г., опираясь на помощь Франции, «патриоты» подняли восстание и изгнали Виллема V. Однако два года спустя в результате английской и прусской вооруженной интервенции он был восстановлен на троне. Стадхоудер подверг жестоким репрессиям «патриотов», 40 тыс. которых бежали в предреволюционную Францию. К этому времени Компания полностью утратила кредитоспособность. Новая комиссия по делам ОИК во главе с Недербюргом, принадлежавшим к одной из олигархических клик, саботировала любые реформы.

В 1793 г. Нидерланды вступили в войну с Францией. Бежавшие из Голландии «патриоты» сформировали в революционной Франции Батавский легион, который участвовал в наступлении французских войск в Нидерландах. Их победа привела к учреждению Батавской республики под французским протекторатом (февраль 1795 г.), немедленно объявившей войну Британии. Династия Оранских пала. Виллем V вместе с семьей и ближайшим окружением бежал в Лондон. Он немедленно разослал в колонии инструкцию, предписывающую подчиниться англичанам, чтобы не стать добычей Франции. Британия вскоре без боя захватила Малакку и Амбон. Однако генерал-губернатор ОИК отказался сдать англичанам Яву, как, впрочем, и подчиниться Батавской республике, и занял выжидательную позицию. Англии же не хватало времени и сил, чтобы начать вторжение на Яву. Так индонезийские колонии ОИК вступили в полосу полунезависимого существования.

Приход к власти в Гааге представителей промышленной буржуазии ускорил крах ОИК. 24 декабря 1795 г. был ликвидирован Совет директоров и взамен создан государственный Комитет по делам ОстИндской торговли и владений. По его инициативе было принято решение, что хартия ОИК, срок действия которой истекал 31 декабря 1799 г., продлена не будет. Ровно за год до начала нового столетия все ее владения (вместе с долгами, увеличившимися к этому времени до 134 млн гульденов) перешли к государству — Батавской республике.

Как свидетельствуют источники, появление и экспансия голландцев в Нусантаре воспринимались индонезийцами-современниками как очередное вторжение внешней силы, подобное индийскому, сиамскому, монгольскому, португальскому, а не как нечто необратимое. Следовательно, оставалась надежда на устранение этой силы. Борьба ОИК за утверждение торговой монополии на пряности также не рассматривалась как принципиально новое явление. Реальность опрокинула эти представления. В отличие от индийцев древности, арабов и гуджаратцев средневековья, голландцы, осев в Нусантаре, не ассимилировались традиционным местным обществом. Купеческая христианская колония ОИК оставалась чужеродным телом, повинующимся законам развития иной общественной формации, иной культурной модели. Она в возрастающих масштабах привязывала Индонезию к складывающемуся мировому капиталистическому рынку. При этом, однако, ценные экспортные продукты Нусантары мобилизовывались докапиталистическими методами (выше уже говорилось о контингентах и леференсиях) и превращались в товар уже вне территории Индонезии.

Распространенное в современной Индонезии представление о 350-летнем периоде господства Голландии в Нусантаре не выдерживает критики. На большинстве островов — Суматре, Калимантане, Нусатенггаре и Сулавеси (кроме Макассара) — присутствие европейских анклавов до середины — конца XIX в. едва ли оказывало существенное воздействие на традиционный образ жизни населения; на Яве, в зоне прямого управления ОИК, серьезное воздействие европейцев на социально-экономическую жизнь местного общества проявилось лишь в конце XVIII — начале XIX в. Только на Молукках вмешательство Компании действительно проявилось с самого начала XVII в. и вызвало феномен исторического регресса: ОИК насаждала в местном феодальном обществе фактически рабские формы производственных отношений. Эта компания, как подчеркивалось, пустила в ход весь существующий аппарат деспотизма для того, чтобы выжать из населения последний грош поборами и заставить его работать до полного истощения, сочетая в своей деятельности все практическое искусство политика со всем монополистическим эгоизмом купца.

Однако на других территориях Ост-Индская Компания способствовала процессу феодализации традиционных структур, прежде всего там, где феодализм только еще складывался. На Яве, где он уже существовал, Компания, подобно сусухунанам, ввела на территориях прямого управления государственно-крепостническую систему эксплуатации[54]. Разумеется, кроме оброка, голландцы требовали от населения также несения государственной барщины (керджа роди) и безвозмездного обслуживания своих чиновников (керджа панчен), отнюдь не освобождая его при этом от аналогичных повинностей в пользу собственных феодалов — прияи, которые, бюрократизируясь, становились одновременно агентами фиска ОИК. В результате тяжесть феодального бремени удваивалась. Это вызывало бегство крестьян, рост их выступлений, квалифицируемых как «аграрный бандитизм», «пиратство» и т. п. В итоге подвергались запустению и обезлюдению целые провинции, происходило разрушение производительных сил.

Немногим лучше было положение дел в княжествах Явы, где вследствие разорительных леференсий Компании феодальная эксплуатация непосредственного производителя также резко усилилась.

Другим ярким примером феодализации было введение категории «Частных земель» вокруг Батавии и других крупнейших городов. Дабы пополнить опустевшую казну, генерал-губернатор фан Имхофф впервые приступил к распродаже в полную собственность земель в окрестностях столицы «нетуземным подданным», т. е. голландцам и богатым хуацяо. Вместе с землями собственник получал феодальное право на труд сидевших на них крестьян-общинников. Доходы от контингентов и леференсий, прямых и косвенных налогов, словом, от прямой феодальной эксплуатации, а также от огромных контрибуций, которыми облагались побежденные княжества, а также крупные судебные штрафы, — все эта в совокупности уже в середине XVIII в. далеко превосходило торговые прибыли ОИК.

Уже подчеркивалась ответственность Компании за умерщвление местных промыслов и оживленной морской торговли Пасисира. Роль яванцев, слывших прежде искусными ремесленниками и мореходами, опытными купцами, была сведена исключительно к земледелию: производству риса и экспортных культур. Зарождение торгово-буржуазного сословия из коренного населения было пресечено. Но поскольку посреднические функции, внутренняя торговля были необходимы и поле их применения неуклонно расширялось, голландцы, будучи не в состоянии обеспечивать все это собственными силами, переуступили их богатым местным хуацяо. Они также нередко арендовали земли Компании или феодальных князей под выращивание немонополизированных культур, занимались ростовщичеством, откупом сбора налогов и пошлин. Совокупность этих факторов лишь формировала инонациональную имущую прослойку между «верховным коллективным феодалом» (ОИК) и народом и вело не столько к развитию зачатков капиталистических отношений, сколько, в лучшем случае, к первоначальному накоплению капитала; частная инициатива китайцев также была крайне затруднена. С другой стороны, открывшиеся в XVIII в. горнорудные промыслы (добыча золота и алмазов на Калимантане, олова на островах Банка и Белитунг) осуществлялись китайцами-трудящимися, формировавшими свои клановые «бригады» — конгси (гуньсы). Разделение труда подталкивало развитие обмена (закупки китайскими конгси продовольствия, одежды и т. п.).