Опираясь на суматранские административные и вассальные территории, Шривиджая в конце VII в. уже вела борьбу за подчинение западного побережья Малаккского полуострова, за захват Кедаха и соответствующих портовых и земледельческих районов. Продолжалось покорение прибрежных государств на Северной и Южной Суматре. К середине VIII в. Шривиджае удалось поставить, под свой контроль древние торговые государства северной части Малайи — Лангкасуку и Тамбралингу. Далее на север сфера господства Шривиджаи, очевидно, не простиралась, там она граничила с территориями, подвластными монским государствам, прежде всего королевству Дваравати.

Короли Шривиджаи старались демонстрировать дружественные отношения с танским Китаем, который установил господство в Северном Вьетнаме и угрожал южным областям Восточного Индокитая, в первую очередь Тямпе. Для Шривиджаи отношения с могущественной династией Тан играли определенную роль в ее борьбе за проникновение на территории вдоль побережья Южно-Китайского моря. Посольства к китайскому двору имели место в 670—673, 695, 702, 716, 724, 728, 742 гг. Императору Поднебесной посылались в подарок и в знак признания его «старшинства» разные экзотические продукты, разноцветные попугаи, карлики, императорский двор в свою очередь жаловал правителей Шривиджаи почетными титулами и присылал ответные дары. Но, стремясь стать единовластной хозяйкой Южных морей, Шривиджая в этих отношениях преследовала свои цели. После 742 г. посольства в Китай прекратились надолго.

С середины VIII в. шривиджайские правители предприняли серию грабительских рейдов в области Восточного и Южного Индокитая, используя как базу захваченный малайскими силами остров Пуло Кондор. Кхмерские земли Ченлы, тямские владения и даже подвластные Китаю северовьетнамские округа становились объектами военно-морских экспедиций и пиратских набегов со стороны Шривиджаи. Китайцы отбили одно такое нападение в 767 г. Значительным свидетельством внешнеполитической истории Шривиджаи является надпись 775 г. на каменной стеле из Лигора (современный Южный Таиланд). Санскритский текст лигорской стелы как бы знаменует собой htof завоеваний Шривиджаи за пределами Суматры и формирование межостровного объединения под властью монархов шривиджайской династии, которые стали титуловать себя махараджами.

Согласно широко распространенной в современной историографии точке зрения, в это время в Шривиджае правила приверженная буддизму династия Шайлендра, яванская ветвь которой захватила власть и в центральнояванском государстве Матарам. По поводу происхождения династии Шайлендра давно ведутся споры[9]. Однако вероятность древнекхмерского, яванского, малайского или даже индийского происхождения Шайлендра принципиального значения для характеристики основ политической власти в раннесредневековых государствах Суматры и Явы не имеет. Космополитические черты, иноземные генеалогии и связи высшей власти вовсе не исключают местной социальноклассовой ее природы.

Суматранские памятники, связанные с культовым строительством, намного уступают яванским буддийским и индуистским памятникам по богатству архитектуры и изобразительного искусства. Но широкий географический ареал распространения святилищ Шривиджаи, разбросанных помимо районов Палембанга и Джамби по всей Восточной и Южной Суматре, встречающихся на Малаккском полуострове и на перешейке Кра, вполне соответствует масштабам политической и религиозной экспансии Шривиджаи. Эпиграфика доносит сведения о том, что на территории империи по приказу махараджей шривиджайской династии и под надзором их главных священнослужителей возводились кирпичные ступы и храмы, посвященные различным божествам буддизма махаяны. Такие строения найдены в Лигоре, Кедахе, Чайе, других местах полуострова.

Шривиджая в этот ранний период своей военно-политической экспансии не только приумножала внешние владения за счет территорий к северу от стратегически важного Малаккского пролива, но и стремилась распространить свою власть на юго-восток, вплоть до исконно яванских земель. Центральнояванские княжества не стали частью Шривиджаи, и Матарам противопоставил ей независимую внешнюю политику. Однако с середины VIII по 30-е годы IX в. короли-буддисты из рода Шайлендра (возможно, яванская ветвь той же династии, что и в Шривиджае) господствовали в долине Кеду, отчасти объявив вассалами, отчасти вытеснив представителей линии Санджаи, сторонников шиваизма.

К концу VIII в. Шривиджая установила свое преобладание на морских коммуникациях, шедших через Малаккский и Зондский проливы, и сухопутных трассах и волоках, пересекавших Малаккский полуостров. Это обеспечивало ей контроль за главными артериями торговли, связывавшими Китай, Восточный и Южный Индокитай и Большие Зондские острова с Индией и Арабским халифатом.

Период с середины IX по начало XI в. является временем наивысшего подъема суматранско-малайской державы. Об этом можно судить главным образом по сообщениям внешних источников. С VIII в. усиливается роль арабо-мусульманских торговцев в Южных морях, и наряду с китайскими хрониками Западная Нусантара попадает в поле зрения арабских географов и путешественников. Именно у них мы узнаем по ярким описаниям достопримечательностей «страны Забадж» Шривиджаю эпохи расцвета, с ее богатыми портами, разнообразной торговлей, запасами товаров и дворцовыми сокровищами, обширными торговыми и культурными связями. Из сочинений 40-х — 50-х годов IX в. следует особо выделить «Сообщения о Китае и Индии» неизвестного автора, «Книгу путей и стран» выдающегося географа Ибн Хордадбеха, составленную ок. 846 г. с использованием античных данных (по Птолемею), из сочинений начала X в. — писания Абу Зайда Хасана, основанные на материалах IX в., и наконец, из авторов середины X в. необходимо назвать Масуди, звезду первой величины в средневековой арабской географической науке, а также книгу «Чудеса Индии».

На основе арабских свидетельств можно сформулировать весьма существенные аспекты жизни и обычаев Шривиджаи в середине — второй половине IX в. (Ибн Хордадбех, Абу Зайд) и к середине X в. (Масуди, Абу Дулаф).

Арабские авторы отмечают ведущее положение суматранско-малайской империи среди государств Западной Нусантары, ее значительное место в регионе в целом. Шривиджая, пользуясь своей военно-морской силой и обширными подконтрольными территориями, диктовала свою волю не только островным, но и континентальным государствам региона. Не случайно появление в передаче Абу Зайда рассказа некоего Сулеймана о том, как махараджа Шривиджаи наказал короля Ченлы Воды (кхмерского государства) в конце VIII в. Этот король (по всей вероятности, это был Махипативарман) отважился пожелать, чтобы ему принесли голову махараджи «Забаджа», в ответ на это махараджа послал в Ченлу свой флот, пленил легкомысленного короля, обезглавил его и его набальзамированную голову отправил в специальной урне преемнику казненного (вероятно, это был Джаяварман II).

К середине IX в., как сообщают тот же Абу Зайд и другие арабские авторы, Шривиджая под управлением махараджи властвовала над большим числом островов, многие из которых отстояли на «тысячу и более фарсангов» от столицы (т. е. более 6 тысяч км). Это выглядит преувеличением, но географически более конкретные наблюдения заслуживают доверия: сообщается, что Шривиджая правит Срибузой (Суматрой), Рами (Аче на Северной Суматре), Калахом (Кедахом), который является одним из владений империи на Малаккском полуострове. Сама же столица упоминается как большой город, лежащий примерно в месяце плавания от Китая. Для ближневосточных торговцев и путешественников было также важно отметить, что Кедах находился на полпути между Аравией и Китаем.

Особого упоминания удостоились у арабоязычных авторов неисчислимые богатства махараджи, и прежде всего золотые и серебряные запасы. Источниками этих запасов были торговля, грабеж и добыча этих металлов на Суматре и в Малайе. Наряду с этим отмечаются плодородие и густонаселенность аграрных районов при городских центрах, без чего государство в целом было бы слишком зависимо от внешнеторговой конъюнктуры.