-Да.

-Ты их, наверное, ненавидишь и всю эту школу вместе с ними.

-Да нет.

Фрэнк в шоке вытаращился на него, не веря своим ушам.

-Что ты сказал? – переспросил он его, поднимаясь на локтях.

-Фрэнки, я не думаю, что ненавижу их, – спокойно повторил Джерард.

Фрэнк лег обратно, и они с минуту лежали в тишине.

-Как так,– продолжал допытываться ничего не понимающий Фрэнк. – Они же тебя столько…ну, ты понимаешь.

Джерард тяжело вздохнул и поднялся на кровати.

-Не могу я их ненавидеть, – сказал он и достал колу, которая так и стояла около кровати.

-Почему?!

Джерард сделал глоток и повернулся к нему лицом.

-Ладно, вот смотри, – сказал он, усаживаясь перед Фрэнком поудобнее. – Помнишь Адамсон?

-Кого? – не понял Фрэнк.

-Ну Алексу.

-А, ну да.

-Так вот, – продолжил Джерард, – ее родители – алкоголики. Они достаточно богаты, но гораздо беднее, чем раньше, потому что они все пропили. И продолжают пропивать.

Фрэнк внимательно слушал Джерарда, вглядываясь в его черты в темноте.

-У них два ребенка, да, у Алексы есть сестра, которую она, кстати, очень любит. И, вообще-то, пытается заботиться о ней. Она поэтому так часто прогуливает уроки. Родители напиваются вдрызг, и за сестрой никто не смотрит. А она маленькая, лет пять, – Джерард немного помолчал, – этого никто не знает, она никому, естественно, не говорит. Я случайно узнал об этом, потому что они живут недалеко отсюда, и я часто вижу из окна, как они проезжают на машине и горланят пьяные песни на всю улицу. Я не могу ее ненавидеть, понимаешь, Фрэнки? То есть, она та еще сука, по ее милости меня избивали и мокали головой в унитаз, она постоянно задевает меня и все такое, но когда я вижу, как почти в двенадцать ночи она гуляет с маленькой сестрой по улице, потому что ее родители устроили дома пьяный дебош, как я могу ненавидеть ее?

Фрэнк молчал, потому что в голову не приходило ничего нужного, но Джерард не ждал его ответа, поэтому продолжил:

-И у всех есть нечто подобное. Они меня злят, раздражают и все такое, но я их не ненавижу. Они ведь такие же как я, тоже люди.

-Такие же как ты? – тихо переспросил Фрэнк. – Нет, вы же совсем разные.

-А вот и нет! – протестующе воскликнул Джерард. – Ты даже не представляешь, сколько у нас у всех общего.

Фрэнк поднялся и тоже сел напротив Джерарда.

-Например? – спросил он.

-Ну… – Джерард почесал затылок, – Фрэнки, а ты мазал в детстве руки клеем, чтобы потом с кайфом отдирать его большими кусками?

Фрэнк расплылся в улыбке, вспоминая маленького мальчика, который по-тихому тырил клей и запирался с ним в ванной, чтобы потом родители удивлялись, куда так быстро девается в доме клей.

-Мазал, – сказал он, улыбаясь.

-Вот видишь! – воскликнул Джерард. – Не ты один, мы все. Или знаешь еще, когда родители укладывали спать, а спать не хотелось вообще, ты кричал, что хочешь пить.

-Да-а-а-а.

-И таких примеров миллион. Мы каждый день делаем одинаковые вещи, потому что мы все люди. В нас гораздо больше общего, чем мы можем себе представить. Понимаешь?

-Понимаю.

-Мир не однобокий, Фрэнки.

Фрэнк снова улегся на подушку и закутался в одеяло.

-Ты вгоняешь меня в депрессию, – пробубнил он.

-Ну, не грусти,– усмехнувшись, сказал Джерард, потрепав его по голове. – А знаешь, что у меня есть?

-Что? – спросил Фрэнк, высунув голову из-под одеяла.

-Клей.

Они просидели до пяти утра, выливая в руки клей, сдирая его кусками и снова повторяя все сначала. Джерард весело смеялся и ерзал на месте, как маленький ребенок, а Фрэнк сосредоточенно сдирал клей со своих рук, будто занимаясь самым важным делом в мире. И это было так легко и весело и казалось правда самым важным и веселым занятием в мире. Только когда клей закончился, они снова улеглись в постель, принюхиваясь к запаху клея в воздухе.

-Боже, я так хочу спать, – прозевал Фрэнк, потягиваясь под одеялом.

-Хороших снов, Фрэнки, – ласково сказал ему Джерард, лежа на боку и глядя на него сквозь темноту.

-А спой мне колыбельную, – вдруг попросил Фрэнк.

-Ты серьезно, что ли?

-Ну да.

С этими словами Фрэнк тоже повернулся лицом к Джерарду, немного повозился на кровати и закрыл глаза.

-Ну же, – шепнул он и положил руки под щеку.

Джерард тяжело вздохнул, помолчал несколько секунд и все-таки запел, шепотом, растягивая каждую строчку:

-Я родился на свет из звуков струнных,

Чтобы отдать всё кое-кому,

Стать песней лишь на твой слух.

Закрой глаза, я попробую проникнуть

И разбудить твоё сердце подобно весне,

Ведь я был рожден пробудить твои чувства.

Наверстай упущенное, слушай песню и радуйся,

Будь свободен как птицы, не грусти.

Твоё время придет, я научу тебя чувствовать,

Ты еще так молод, словно солнце после ливня.

Следуй за солнцем, поверь, это все не напрасно,

Вот увидишь, я пробужу твои чувства.

Когда Джерард пропел последнюю строчку, Фрэнк уже мирно дышал во сне.

He beats himself

Для страшного причастья

В слепящем блеске храма,

В мерцающем сияньи

У алтаря - Пьеро!

Рукою освященной

Сорвал он облаченье,

Для страшного причастья

В слепящем блеске храма.

Потом, благословляя,

Пугливым душам дарит