С этими словами он быстро вышел из кабинета, а немного ошарашенный Фрэнк принялся собирать вещи. Он правда просто чокнутая кукла.

Hatred because of Freedom

-Не начинай! Боже, я вообще не понимаю, почему взял в жены такую… такую…

-Ну-ну! Договаривай! Кого «такую»?!

-Такую законченную идиотку! Вот кого!

-Ты неблагодарная свинья! Я вообще жалею, что связала свою жизнь с тобой! Жалею, что вышла за тебя замуж! Жалею, что мой ребенок – именно от тебя!

-Да что ты?! Может, тогда не стоило выходить за меня? Может, тогда стоило сделать аборт?!

-А знаешь, стоило бы!

-Что…?

Оба родители резко обернулись назад, на побледневшего сына, стоявшего в дверях и теребившего в руках ткань толстовки.

-Что вы только что сказали? – онемевшими губами проговорил Фрэнк, совершенно не в силах поверить в то, что только что услышал. – Что?

-Фрэнки, мы… – начала оправдываться мать, но тут же замолкла, не находя слов.

Повисло тяжелое молчание. Они оба виновато смотрели на Фрэнка, и отец уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но Фрэнк быстро схватил свой портфель в прихожей и вылетел из дома, бессильно сжимая кулаки.

Оказавшись на улице, он согнулся, опираясь ладонями на колени, и несколько раз глубоко вдохнул, и холодный октябрьский воздух обжег легкие. Из-за закрытой двери дома снова послышались крики и звуки бьющейся посуды, и Фрэнк, не в силах слушать это, быстро пошел в сторону школы, часто моргая, изо всех сил стараясь не заплакать.

Он не включил музыку в наушниках, не достал свой скейт, не заметил, что вылетел из дома без куртки, он просто гнал в школу, изо всех сил стараясь заставить себя поверить, что родители имели в виду совсем не то, что они сказали. Но это было совсем не просто, учитывая то, что они сказали, что неплохо было бы, если бы его мама избавилась от него семнадцать лет назад. Фрэнк шел и думал, что его родители просто форменные идиоты, и он даже больше не чувствовал вину за такие мысли. Почему они не разведутся? Почему они продолжают портить нервы и себе и сыну?

Он устал, он так невыносимо устал, что готов был практически на все, что угодно. Ему так хотелось сорваться с места и бежать, куда глаза глядят. Прямо сейчас. Свернуть с дороги в школу и добежать до Нью Джерси, до Калифорнии, до Техаса, до чего угодно, подальше из Джорджии с ее чистыми улицами и геранью на клумбах. Он хотел быть свободным, улететь на другой континент, хотел купаться в океане, он хотел чувствовать всю ширину и пространство земного шара, раскинуть руки на снегу и делать ангелов и чувствовать настоящие крылья за спиной. Но он продолжал идти в школу, и хмурое небо придавливало его к земле.

Подойдя к школе, он понял, что перед началом занятий ему необходимо покурить. Но он не знал, где здесь курят. Вспомнив, что обычно курилка находится где-то на заднем дворе, он направился в сторону спортивной площадки, которая стояла позади школы, но именно в этот момент в школе раздался звонок.

«Нет, мне нужно покурить. Что бы то ни было, мне нужно покурить. Сейчас же»

Но он пошел в школу, на первый урок. И все началось заново.

Он строил чертежи и проклинал стереометрию, вспоминал даты, пытался разобраться с двоичными кодами, пялился на карту мира, строил графики функций и мечтал о кровати и теплом чае. Он совершенно не понимал, как ему в жизни пригодятся знания о кусочнозаданной функции, но голос отца в голове продолжал повторять: «там высокий уровень преподавания, учителя – все сплошь кандидаты наук, оттуда выходят самые лучшие доктора», и Фрэнк продолжал учить.

После третьего урока, он снова пошел в столовую, снова заказал рогалик с соком и снова сидел один у окна, глядя на дождь, барабанящий по лужам. Он так увлекся рассматриванием луж, что не заметил, как к нему подсела Алекса и позвала его по имени.

-Айеро, слушаешь вообще?

Она пнула его ногой под столом, и, дернувшись от неожиданности, он, наконец, обратил на нее внимание.

-Прости, я просто…

-Просто спишь на месте, – договорила за него она. – Ну? Как у тебя дела?

-Все хорошо, – соврал он. – Ты как? Тебя что-то не было видно в школе.

Алекса заметно покраснела и опустила голову вниз, барабаня пальцами по столу.

-Да все нормально, так, дела были. Что тут происходило без меня? – поспешила она сменить тему.

-Да ничего особо, – просто пожал плечами Фрэнк, откусывая рогалик.

-Ничего особо?! – вдруг взвизгнула Алекса, и Фрэнк второй раз дернулся от неожиданности. – В этой школе и дня не обходится без чего-то «особого». Ты либо невнимательный, либо тебе неинтересно, – важно заключила она.

-Ну…

-Тебе нужно влиться в общественную жизнь! Пойдешь на вечеринку на следующей неделе в пятницу? – она облокотилась на стол и наклонилась к Фрэнку, весело улыбаясь. – У Сьюзен Эджкомб родители уезжают. Будет весело. Ну?

Фрэнк неуверенно огляделся по сторонам, будто ища поддержки у кого-то.

-Я даже не знаю… – протянул он, вертя в руках половину рогалика. – Меня же не приглашали и все такое…

-Ерунда, – отмахнулась Алекса и схватила пирожное со своей тарелки, которую принесла с собой. – На вечеринки все приглашаются автоматически. Ну, кроме неудачников, разумеется, типа как Ронда Беннет, та чудачка, у которой постоянно в брекетах кукуруза застревает, или типа Пьеро, ну ты, в общем, понял. Ну, что, идешь? Давай же, Фрэнки, – она надула губы и посмотрела на него взглядом забитого щенка.

Это выглядело действительно мило, поэтому Фрэнк вскинул руки, признавая поражение.

-Хорошо, я буду, – сказал он, и Алекса захлопала в ладоши. – Но ведешь меня туда ты, потому что один я потеряюсь.

-Отлично! – она широко улыбнулась, вставая с места. – Слушай мне идти нужно. Увидимся на уроках.

Она дружелюбно махнула ему рукой и быстро выбежала из столовой, и как Фрэнк ни старался, он не мог прекратить пялиться на ее стройные ножки, обтянутые короткой миниюбкой.

Но Алекса не пришла на четвертый урок. И на пятый тоже, так же, как и на шестой. Она явилась только к седьмому уроку, как ни в чем ни бывало, уселась на свое место и, подмигнув Фрэнку, начала о чем-то болтать с девчонками из параллельного класса.

Фрэнк достал учебник по химии на парту и подумал, что, наверное, он благодарен Алексе. Если бы не она, со своими щенячьими глазами и рассказами о глупой вечеринке, он бы продолжал терзаться мыслями о том, что его родители были бы не против, повернуть время вспять и избавиться от него. Но как только он подумал, что благодарен Алексе, он сразу вспомнил, за что он ей благодарен, и снова голову наполнили страшные мысли.