-Повтори, сколько пар ребер у человека, – сказал он.

-Двенадцать, – довольно улыбаясь, ответил Джерард.

-Хорошо, – сказал Фрэнк, кладя руку ему на живот и забираясь под футболку, – чувствуешь? – спросил он, проводя пальцами по первой паре ребер.

Джерард только коротко кивнул, не отрывая взгляда от Фрэнка, который продолжал скользить вниз, пока не коснулся ровно семи ребер.

-Это и есть «истинные» ребра, – шепнул он. – А это, – он коснулся еще трех ребер, – это «ложные».

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, не разговаривая, не двигаясь, даже не моргая. Джерард, казалось, прекратил дышать, чувствуя, как теплые пальцы, касаются его кожи, а Фрэнк просто касался хрупких костей, и это было самое странное, ненормальное, неправильное и прекрасное из всего, что он когда-либо чувствовал.

-Дальше, – Фрэнк коснулся последних двух ребер, – «свободные», видишь,– он осторожно провел пальцами вдоль двенадцатого ребра, – оно ни с чем не соединено.

Он уже закончил рассказывать, но все равно не убирал свою руку, продолжая прикасаться к теплому впалому животу, чувствовать все двенадцать пар выпирающих ребер и почти невесомо проводить по ним пальцами. Фрэнк скользнул рукой вниз живота, и судорожно выдохнув, Джерард закрыл глаза, немного подаваясь вперед под нежные прикосновения.

Двенадцать пар ребер сдавили легкие, лишая кислорода, мысли путались в голове от осознания того, как это неправильно, сердце дробило грудную клетку от нахлынувших чувств, и весь этот момент разрушил Майки, влетевший в комнату на всех парах, открывая дверь с ноги и вопя что-то о том, что все девки дуры. Но увидев Фрэнка и Джерарда, он замер в проходе, тупо глядя на руку Фрэнка на обнаженном животе его брата.

-Что за херня?! – выпалил он, подходя ближе и пялясь на них еще внимательнее.

Фрэнк быстро убрал свою руку и отодвинулся на другой конец кровати от покрасневшего Джерарда, который судорожно одергивал свою футболку.

-Я там типа поесть принес, – недоверчиво глядя на них, произнес Майки, – и если вы тут закончили, то может спуститесь и перекусите?

-Ой, пошел в жопу, Майк! – пробубнил Фрэнк и вылетел из комнаты.

-Нет, серьезно, чем вы занимались? – широко улыбаясь, спросил Майки, когда они уже все трое были на кухне, и Джерард рылся в принесенных сумках, а Фрэнк сидел на стуле и разглядывал стол.

-Ничего такого, о чем ты подумал, грязный извращенец! – ответил он. – У нас завтра тест по биологии, я помогал ему готовиться и показывал, где находятся ребра!

-Ага, – с усмешкой ответил Майк, – сегодня ты показываешь ему, где находятся ребра, а завтра покажешь, где располагается простата.

Громче всех засмеялся Джерард, будто бы сейчас говорили вовсе не про него. Фрэнк зло посмотрел на него, Майки снова лишь усмехнулся.

-А что? – спросил Джерард. – Смешная же шутка.

И они засмеялись все втроем, сначала над смешным Джерардом, а потом над просто ужасным смехом Майки, который еще пару раз случайно хрюкнул, совсем доводя Фрэнка и Джерарда до истерики. У этого тощего панка была одна удивительная способность – он мог разрушить любую неловкую ситуацию, только лишь выломав дверь и пару раз хрюкнув.

Фрэнк снова остался у Уэев на ужин, потому что Джерард и Майки смогли его уговорить, к тому же Фрэнку совсем не хотелось домой. Они поужинали, конечно, какой-то гадостью, посмотрели ужастик, побегали за Апрельским, устроили бой подушками и заплели Джерарду косички, а потом поели еще раз, когда Донна вернулась домой. Эта женщина просто святая, думал Фрэнк, потому что разрешает ему так часто зависать здесь, к тому же никогда не оставляет голодным. Он был ей ужасно благодарен, но не знал, что она точно так же была благодарна ему за то, что он разглядел человека в ее старшем сыне и смог стать тем, кто заставляет ее всегда грустного мальчика улыбаться.

White Rabbit

Фрэнк проснулся ровно в семь утра по звонку будильника, как и делают все нормальные люди. Внизу не было слышно ни криков, ни шагов, ни открывающихся дверей, и это все означало только одно – впервые за несколько дней он остался утром дома один.

Повалявшись по такому поводу в кровати лишние пять минут, Фрэнк сполз на пол и первым делом пошел в ванную. Он решил, что сегодня примет душ, оденется, а все оставшееся время до выхода будет пить кофе с булочками и смотреть утренние мультики.

Это было по-настоящему хорошее утро. Шампунь приятно пах, в холодильнике было навалом булочек, одежда была постирана, а впереди был целый день вместе с растрепанным мальчиком и мыслями о своих возможных проблемах с сексуальной ориентацией, что может быть лучше?

Джерард, наверное, нравился ему. Прошло уже много времени, и дело было не в его лохматости, огромных футболках, пижамных штанах, синяках на ключицах, было что-то в его глазах, что заставляло смотреть в них и видеть целую бесконечность. Они были одновременно и безумными и самыми умными на свете, в них отражался космос, целая вселенная, миллиарды звезд и сотни причин, почему этого мальчика хочется обнимать вечно.

Так чувствуешь себя, когда тебе кто-то нравится? В Нью-Джерси у Фрэнка была девушка, Джессика, она была очень смешная и милая, играла вместе с ним в компьютерные игры, каталась на скейте и часто сбегала из дома. Фрэнк точно знал, что она ему нравилась, он чувствовал себя хорошо, когда она его обнимала, чувствовал тепло от ее прикосновений и смущение, когда ее волосы касались его шеи, но он никогда не видел этой бесконечности в ее глазах, она была красивая, веселая, милая, но она не была такой космической. А Джерард был. Он был космическим, химическим, он был всем сразу, и это немного пугало, потому что Джерард – это что-то большое, заключенное во что-то маленькое, и если долго смотреть в его глаза, то создавалось впечатление, что он сейчас просто взорвется, и весь этот космос внутри него вырвется наружу.

Когда Фрэнк вошел на кухню, попутно натягивая на себя футболку, первым, что он заметил, была мамина любимая чашка с недопитым в ней кофе. Но самой мамы не было дома уже три дня, значит, это отец пил из нее перед работой и специально оставил на столе, чтобы если мама вдруг вернулась домой, увидела, что ее кружку кто-то трогал, потому что она ужасно этого не любила. Усмехнувшись такой детской выходке отца, Фрэнк достал из холодильника булочки и, подойдя к шкафчику, где у них хранился кофе, заметил на маминой кружке большой, нарисованный черным маркером член. День всех влюбленных подкрался незаметно.

Уже со школьного двора были слышны сопливые мелодии, доносившиеся из колонок, которые по случаю праздника поставили прямо в холле. День только начался, а у некоторых девушек в руках уже было по несколько валентинок или маленьких плюшевых медведей, которые продавались в киоске через дорогу по два доллара за штуку.

Джерард сидел на самой дальней скамейке, закутанный в толстовку Фрэнка, которую так ему и не вернул, и что-то усердно рисовал в своем скетчбуке. Фрэнк сразу же направился в его сторону, пытаясь игнорировать издевательские перешептывания за спиной.