- А ты успеваешь рассказать на своих парах об истории возникновения тех или иных зелий? Ведь это тоже весьма познавательно, - ответил Флитвик, лукаво улыбаясь декану Слизерина.

- А Авада? Вы знаете, какой маг её изобрел? - внезапно спросил Люциус. - Только не говорите, что это заклинание тоже задумывалось как благо для магического мира.

- Люциус, в твоего сына сегодня попало заклятье растворения, и только вмешательство Поттера спасло его от неминуемой, болезненной, но относительно быстрой гибели, - заговорил преподаватель Чар, внимательно смотря на застывшего от его слов аристократа. - А теперь представь, что кто-то каким-то образом умудряется замедлить действие заклинания растворения. Заметь, я сказал замедлить. Что бы ты делал, если бы знал, что твоему сыну грозит мучительная и весьма медленная гибель? Был бы ты готов смотреть на страдания своего единственного ребенка, зная, что ничем нельзя помочь и любые зелья или чары - это только временные меры, которые лишь затягивают агонию?

Малфой, который ещё недавно сидел рядом с сыном и со страхом ожидал, сделает ли он следующий вздох, прекрасно понял, что ему хочет сказать Флитвик. Однако даже в тот страшный момент у аристократа оставалась надежда, маленькая безумная надежда на то, что его мальчик будет жить. А смотреть на страдания близкого человека, не имея возможности ему ничем помочь… Такого аристократ не пожелал бы и врагу.

- Аваду изобрели как заклятье, которое прерывало страдания больного или раненого человека, - вмешался в разговор зельедел, пытаясь хоть как-то разрядить напряженную атмосферу, возникшую в комнате.

- Заметь, что ни родовая защита, ни другие артефакты не служат препятствием для данного проклятья. Страдания воина, получившего в бою повреждения, не совместимые с жизнью, и имеющего серьезную защиту, только Авадой и можно было прервать, - пояснил профессор чар. – К ней прибегали только в безнадежных случаях, когда магу уже ничем нельзя было помочь. И отвечая на ваш незаданный вопрос - это заклятье было известно ещё во времена Основателей.

И снова в комнате воцарилась тишина. Размышляя над полученной информацией, Снейп задумался ещё над одним известным фактом.

- Итак, наш Поттер - боевой целитель. А вот интересно, анимагом он тоже будет, как и его отец? - проговорил декан слизеринцев, не ожидая ответа, а скорее просто проговаривая мысли вслух.

- Нет, Гарри не анимаг, - ответил Флитвик. - Это умение присуще роду Блеков, и анимагом в роду Поттеров являлся лишь Джеймс, мать которого была в девичестве Блек. Так что анимагом может стать сын Гарри, при условии, что ребенок одновременно будет и сыном Драко. Наследник, объединяющий два столь древних рода, будет обладать уникальными возможностями.

часть 3 (108)

- Вы знаете о действительных возможностях анимагов? - тихо спросил Люциус, который знал, что заключение, сделанное Северусом Снейпом ночью в доме Ноттов об анимагах, было абсолютно правильным. Действительно, магический уровень у анимагов был гораздо выше, чем у остальных волшебников. То, что таких магов нужно было специально обучать и помогать им как можно лучше раскрыть свой потенциал, а не просто регистрировать в Министерстве, было ясно и первокласснику. Почему же информация о таких магах умалчивалась, аристократ не мог понять.

- Да, знаю, - спокойно проговорил Флитвик, смотря прямо в стремительно темнеющие глаза Малфоя.

- Знаете, что меня больше всего удивляет? - заговорил аристократ ледяным тоном. – За последние несколько дней я убедился, что почти все волшебники этой страны что-то знают, но молчат, скрывая свои знания от других.

- Люциус, - попытался остановить друга Снейп. – Ты обращаешься с претензиями не к тому человеку.

- Я обращаюсь к Мастеру чар, искусному дуэлянту, преподавателю Хогвартса, который мог хоть что-то противопоставить Дамблдору, - с горечью ответил аристократ. – А вместо этого я говорю с магом, который предпочитает молча наблюдать, как его страну настойчиво подталкивают к пропасти.

- Малфой, уймись, - с угрозой проговорил зельедел, понимая, насколько несправедливы высказывания разозленного волшебника по отношению к маленькому преподавателю. – Профессор и так сделал для нашей страны больше, чем кто-либо.

- А ещё он смотрел, как его ученики… - начал было аристократ, но его прервало беспалочковое «Силенцио» слизеринского декана.

- Люциус, ты когда-то кого-то из гоблинов с палочкой видел?! – рявкнул Снейп, понимая, что Малфой перешел все мыслимые границы. – Простите, профессор, я не хотел вас обидеть.

- Ничего, Северус, - преподаватель с грустью, но в то же время с гордостью посмотрел на своего бывшего ученика и нынешнего коллегу. – Лорд Малфой в чем-то прав, мне ведь действительно приходилось молча смотреть на гибель собственных учеников, не имея возможности им помочь.

- Из-за своего происхождения вы были вынуждены дать Дамблору Непреложный обет, чтобы он взял вас на работу, - уверенно сказал Снейп, снимая в это время с аристократа заклятье молчания, понимая, что тот услышал достаточно, чтобы снова не начать бросаться беспочвенными обвинениями. – Из-за этого вы и не могли при всем вашем желании вмешаться в развитие событий. Единственное, что мне непонятно, это как вы смогли обойти этот обет сейчас?

- Ты прав почти во всем, Северус, - улыбнулся маг такой знакомой улыбкой. – Вот только обет я давал не Дамблдору, а его предшественнику. Армандо Диппет был прекрасно осведомлен о моей силе и долгожительстве, доставшемся мне от отца-гоблина, потому я и принес обет верности директору Хогвартса. В нем говорилось и о полном невмешательстве в происходящее за пределами школы.

- А назначив вас временным директором Хогвартса, Дамблдор тем самым развязал вам руки, - быстро сделал выводы из сказанного профессор.

- Именно, - проговорил Флитвик. – Отрадно видеть, что сегодняшние манипуляции с чаем не прошли для тебя даром и ты вернул свою возможность все схватывать на лету.

- В чае было какое-то зелье, - тихо выдохнул Северус, прекрасно понимая, о чем говорит Флитвик. – Зелье, с помощью которого Альбус контролирует сотрудников, но которое, в то же время, плохо реагирует на смену температуры.

- Только на заморозку, но кто будет замораживать чай? - снова улыбнулся маленький преподаватель. – Так что расчет Дамблдора оказался верным. И отвечая на твой следующий вопрос, у этого зелья нет какой-то одной четкой направленности. Оно действует так, как в этот момент выгодно подлившему: может подавлять мыслительные процессы, усугублять чувство вины или ответственности, а может и отвращать желание создать семью.