Серёжа Серов объявил:
— Пионеры! К торжественному вручению нашей боевой машины будьте готовы!
— Всегда готовы! — отчётливо и громко ответили ребята.
Под барабанную дробь и звуки горна Серёжа подошёл к лейтенанту Бучковскому, отдал пионерский салют, и когда командир танка поздоровался с пионерами, он вручил ему паспорт на танк № 23 и, волнуясь, произнёс:
— От имени пионеров и школьников нашего города вручаю танк «Пионер» экипажу лейтенанта Бучковского, получившему высокую оценку в боевой и политической учёбе. Слово по нашему наказу танкистам предоставляю Лене Громовой.
Танкисты и пионеры зааплодировали. Леночку подсадили на танк, и она стала на его башню, маленькая, в чёрном сарафанчике, в белой блузке с красным галстуком на груди, посмотрела кругом, подняла небольшую красную папку в шёлковом переплёте и сказала:
— Это наш пионерский наказ танкистам-добровольцам, экипажу танка «Пионер».
Леночка раскрыла красную папку и начала отчётливо и медленно читать:
«Родные наши!
Славные танкисты: лейтенант Бучковский, сержант Агапов, рядовые Фролов и Русанов!
Сегодня мы вручаем вам свою боевую машину.
Мы купили её сами, на свои деньги».
Вытянувшись, с высоко поднятой головкой, читала Леночка наказ чистым серебристым голосом. Её маленькая головка немного вздрагивала. Непокрытые золотистые волосы трепал тёплый майский ветер, и от этого Леночка казалась такой лёгкой, такой маленькой, будто вот-вот ветер подхватит её, и она полетит. Собранная, строгая стояла Леночка и продолжала своим звонким и чистым голосом:
— «Помните, братья наши, всегда, когда над Родиной нашей бушевали грозы войны и иноземный захватчик шёл на Русь с мечом, Урал ощетинивался грозными жерлами пушек, стеной штыков встречал захватчиков…»
Серёжа видел, как взрослые люди, слушая Леночку, вытирали слёзы. Он тоже украдкой, кончиком пионерского галстука смахнул слезу и слушал наказ, который им помогли составить товарищи из райкома комсомола.
Леночка, раскрасневшись, продолжала:
— «В танке — у рычагов управления, у орудий и пулемётов — вы вспомните, как ярко озаряется по ночам родное небо: это плавится уральская сталь, это у домен и мартенов несут свою трудовую вахту наши старшие товарищи. И в шахтах день и ночь слышны удары отбойных молотков. Это наши отцы и братья работают для победы! Всюду уральцы, как на фронте: на заводах, в шахтах, в колхозах, на предприятиях. Мы, пионеры и школьники, вручаем вам свой танк и тоже даём наш боевой наказ: пусть под гусеницами нашего танка «Пионер» найдёт себе смерть проклятый враг, ворвавшийся на нашу мирную и счастливую землю!..»
«Мстите, родные, врагу за растерзанных детей — сверстников наших по детским играм и учёбе!.. А мы здесь не подкачаем. Нужен будет танк — ещё купим. А главное — будем хорошо и отлично учиться!»
Люди волновались и плакали, когда Леночка закончила читать пионерский наказ танкистам. Но она не плакала, ей нельзя было, ведь она читала наказ, ведь она стояла выше всех, и сотни глаз смотрели на неё, слушали её. Она говорила не только за себя, но и за каждого, кто присутствовал сегодня на этой площади.
Лейтенант Бучковский снял Леночку с танка, и танкисты-добровольцы начали её качать. Пионеры кричали «Ура!» Люди на площади поддержали их, только тут духовой оркестр заиграл походный марш и пионерам пришлось расстаться с танкистами.
Серёжа Серов и его товарищи проводили танкистов за город. Дорога, тянувшаяся сероватой лентой, уходила на запад, сливаясь далеко-далеко с горизонтом. Танк «Пионер» уходил последним, и когда пыль заволокла дорогу, скрыв танк, ребята перестали махать ручонками. Только грозный рокот моторов ещё стоял в их ушах. Они проводили своих боевых товарищей на фронт, туда, где идут бои день и ночь за их жизнь, за их прекрасную Родину, за мир и счастье на земле.
БОРЬБА ОДИН НА ОДИН
Школа не готовилась к празднованию Первого мая. Послушные правители Чехословакии в угоду Гитлеру запретили этот праздник давно. С 1939 года чехи отвыкли праздновать, радоваться, вообще собираться даже по воскресным дням, чтобы не быть заподозренными в нелойяльности к режиму Гитлера. Но смелая школьная уборщица накануне праздника вымыла окна, полы, навела чистоту в школе до такого блеска, что нельзя было не заметить её старания.
Ян Шпачек решил, что надо как-то дать понять друзьям Франтишеку и Зденеку, а также всем ребятам, что пан Краузе — агент гестапо. Мысль эта не давала ему покоя. Он дал себе слово, что будет бороться с паном Краузе. Но Ян понимал, что бороться надо умно, осторожно, без ошибок…
Давно пришла мысль Яну написать листовку о пане Краузе и подбросить её в школу. Это не такое лёгкое дело, да к тому же вряд ли этим достигнешь цели. Во-первых, надо написать не одну листовку и так, чтобы не узнали почерка. Другое дело, если бы её напечатать на машинке, но об этом и мечтать нечего.
Как-то сама по себе пришла совершенно неожиданная и дерзкая мысль, когда Ян увидел небольшую хлопушку с конфетти, оставшуюся ещё после празднования Нового года. Он решил, что её можно ловко использовать. На тонкой курительной бумаге написать совсем малюсенькую листовочку и свернуть в маленький лёгкий шарик или квадратик и вложить в хлопушку вместо конфетти. Туда можно поместить не одну листовочку, а десять и больше. Но как потом взорвать хлопушку? Не будешь же сам это делать. Ян Шпачек вскрыл трубку хлопушки, вытряхнул из неё конфетти и убедился, что листовок в пять-десять слов на тонкой бумаге можно поместить не менее двадцати. Тогда он попробовал составить текст листовки.
«Ребята!
Наш учитель пан Краузе — агент гестапо.
Остерегайтесь его, будьте осторожны!»
Написал, свернул бумагу несколько раз, и получился малюсенький квадратик, меньше тонкой мятной лепёшечки.
Левой рукой, по-печатному выписывая буквы, написал под копирку несколько экземпляров листовки.
Теперь Ян размышлял о другом: как подвесить эту хлопушку где-нибудь в школе. А там найдутся любопытные, дёрнут за нитку…
Затея, как показалось Яну Шпачеку, была превосходна, проста и вполне осуществима. Одно он знал твёрдо: сделать это нужно самому, без каких бы то ни было советчиков. Решил и сделал.
На следующий день Ян Шпачек ходил по школьному коридору, заглядывая то в спортивный зал, то в свой класс, но нигде не находил удобного места для того, чтобы незаметно подвесить свою «игрушку» с микролистовками.
Борьба один на один показалась Яну интересной и дерзкой. Вернее это была борьба не один на один, а в одиночку. За спиной пана Краузе — гестапо, за спиной Яна Шпачека не было никого. Была лишь жгучая ненависть к врагам родины и сознание своей правоты.
Наконец Янек выбрал место в своём классе, но для того, чтобы повесить хлопушку, нужно было добраться до крючка, вбитого в стену почти под потолком. Но как это сделать?
В воскресенье Ян с трепетом и страхом пошёл в школу. По воскресеньям в спортивном зале иногда занимались ученики старших классов. И на этот раз там было несколько мальчиков…
Ян заглянул и в свой класс. Он был пуст. Окна открыты настежь.
Ян сел за парту, ещё раз проверил заготовленную петлю на хлопушке, попробовал прочность нитки и решил действовать.
В классе было тихо. Так тихо, что Ян Шпачек слышал, как звенит в ушах от этой неприятной, подстерегающей тишины. Он встал, легонько сдвинул две парты, поставил учительский стул на них, призадумался. Тишина оставалась прежней. Тогда он залез на стул. Кое-как ему удалось дотянуться до крючка и закинуть на него петлю хлопушки.
Ян тяжело дышал и чувствовал, как кровь приливала к вискам, покрывая лицо яркокрасным румянцем. В коленях разливалась слабость, ноги дрожали, и по всему телу будто прошёл электрический ток, обессиливший все мышцы. Если бы кто-нибудь вдруг сейчас вошёл в класс, у Яна, вероятно, лопнуло бы сердце. Но вот он слез со стола и пошёл в спортивный зал. Его лицо покрыл холодный пот, наступила минута бессилия, ему хотелось немедленно присесть.
