На празднике «Песни и пляски» в одном из красивейших парков Праги собрались тысячи представителей молодёжи разных стран. Здесь должен был выступать самодеятельный коллектив с Урала. Ян получил билеты для себя и своего друга Зденека за несколько дней до праздника. А ещё раньше концерт советских артистов и самодеятельных коллективов проходил в Виноградском театре. Но Ян так и не мог попасть на него.

Когда объявили о выступлении уральцев и назвали имя Серёжи Серова, который аккомпанировал на баяне, Ян не сразу поверил. Потом, убедившись, ему захотелось сорваться с места, закричать, побежать на сцену, броситься к Серёже и обнять его, как родного брата, как самого дорогого гостя в Праге, но он не мог этого сделать. Желанием Яна зажёгся и Зденек, но они сидели так далеко, что пробраться через тысячную толпу, заполнявшую парк, было почти невозможно.

Ян смотрел на сцену, смотрел на трёх баянистов и, честно говоря, не мог понять, который из них Серёжа. Он помнил его маленьким, таким же, каким был сам. Но теперь Ян был уже юношей. Он представлял себе, что Серёжа никогда бы, наверное, не узнал его, если бы им пришлось случайно встретиться где-нибудь на улице. Точно так же и Яну трудно было узнать Серёжу. А всё-таки на одного из трёх баянистов он смотрел больше всех. Коренастый, невысокий, в тёмном костюме, Серёжа не подозревал, что его друг уже пробирается к нему.

У Яна так бурно работал мозг, что одна мысль обгоняла другую с необычайной быстротой. Вспомнилось всё пережитое за эти годы со времени возвращения из Советского Союза, где начиналось его настоящее счастливое детство, и до последних событий в Праге. Сколько он расскажет Серёже, сколько он может услышать интересного от него, если только тот узнает Яна и вспомнит их дружбу, начавшуюся в Артеке, в 1940 году.

Хоровой уральский коллектив самодеятельности, тепло встреченный зрителями, трижды вызывали на бис. Пробираясь к сцене, Ян боялся, как бы Серёжа не ушёл раньше, чем он сумеет добраться до него.

Но в это время хор начал вторично исполнять «Марш молодёжи», и Ян убедился, что теперь он успеет добраться.

Серёжа стоял, чувствуя некоторую усталость. Он сошёл со сцены вместе с товарищами, которые собирались итти на отдых, но задержались, поджидая кого-то. Молодой человек в светлом костюме, голубоглазый, стройный, в чёрном берете, шёл прямо к Серёже. Ян тотчас узнал его, узнал по его глазам, по его простому, симпатичному лицу и улыбке.

— Прошу извинить, — проговорил Ян по-русски, немного сбиваясь от волнения. — Вы Серёжа Серов?

— Да. Я Серов, — ответил Серёжа.

Яну хотелось броситься к другу, прижать его к своей груди, в которой взволнованно бьётся сердце, но он растерялся и, протягивая руку, робко сказал:

— Я — Шпачек…

Серёжа на секунду застыл в радостном изумлении, потом схватил Яна сильными руками, поцеловал его в щёку и, неизвестно почему, почувствовал, что сейчас расплачется.

Долго друзья не могли заговорить, хотя им было что сказать друг другу. Как всё сразу скажешь, когда на вас смотрит много посторонних глаз, не знающих ничего о вашей дружбе и судьбе! Серёже и Яну хотелось сейчас остаться одним, только одним.

Оставим их, читатель, и мы до новой встречи.

Прага — Свердловск.

Художник В. Челинцова.

Военная карьера Кости Верховых поначалу сложилась неудачно. И всё из-за того, что он имел маленький рост, щупленькую фигуру и совсем детское веснущатое лицо. До призыва в армию ему оставалось ждать не больше года, но Костя решил итти на фронт немедленно. Председатель колхоза не хотел отпускать его и только отшучивался:

— Подрастёшь, тогда и с богом, сами проводим.

Но Костя настойчиво твердил:

— Всё равно уйду!

А тут Костю назначили везти добровольцев в район, и он как уехал с ними, так и не вернулся.

В учебном батальоне тоже началось неладное. Костю не захотели принимать. Командир спросил его:

— С какого года?

Костя ответил не сразу.

— Уже давно пора служить, — сказал он и покраснел.

— Ну, какой же из тебя солдат, ты и винтовки-то не унесёшь, — усмехнулся командир.

— Я, товарищ капитан, трактор водил. Понимаете, трактор? — Костя поднял сухие, тонкие руки, словно хотел показать, как управляют трактором.

— Убедил! — с улыбкой согласился командир. — Оставайся, посмотрим, что из тебя получится.

Костя был любознательным малым, но вопросы его, особенно о борьбе с фашистскими танками «Тиграми», вызывали у солдат добродушную усмешку.

— Гранатой «Тигра» уничтожить можно?

— Можно, только осторожно, — отвечал ему кто-нибудь из бойцов, намекая на Костин неказистый вид.

Но Костя всерьёз задумал стать истребителем вражеских танков.

И, может, всё было бы хорошо, если бы не случай с шинелью, который, прямо скажем, окончательно испортил Костину репутацию. А произошло это уже в прифронтовой полосе.

Однажды Костю послали с донесением в штаб. Тут-то и случилось несчастье. Костя и сам точно не знает, как всё это произошло, но получился форменный конфуз. Костя не любит вспоминать об этом случае. Только бойцы нет-нет да и спросят:

— А где твоя шинель, Костя?

Костя пробовал отмалчиваться, но тогда кто-нибудь из солдат такое начинал рассказывать, что уж и совсем конфузно получалось. Вот почему он старается рассказать всё сам, подробно, чтобы другие ради смеха не перевирали фактов.

— Она была замаскирована в соломе…

— Кто она? Шинель?

— Собака… Я прохожу мимо и ни о чём не думаю. Вдруг сзади кто-то бросается на спину — и хрясь меня на землю, рычит и кусает. Ну, думаю, пропала новая шинель. А отбиваться не могу, рукава длинноваты, да и сама шинель не по мне, запутался.

Все покатываются от смеха.

— Ну, хорошо, шинель пропала, а зачем ты плакал?

Костя снова объясняет:

— Вот вы смеётесь, зубки моете, а шинель была новая, мне жаль её, да и обидно, что какой-то пёс до воротника разодрал её…

После этого товарищи безнадёжно заключали:

— Какой ты, Костя, истребитель «Тигров», когда с собакой не совладал.

Так и пошло всё к одному.

…Раз ночью их отделение встретилось лицом к лицу с врагом. На щупленького Костю навалился сзади огромный солдат. Схватил его за плечи, словно железными тисками, и, казалось, пришёл конец Косте, да не тут-то было. Костя повернул ствол автомата назад, под левую руку, и нажал спусковой крючок. Вражеский солдат так и осел, как куль с мукой.

— Хорошо действуешь, — крикнул командир, бежавший на выручку.

С этих пор за Костей утвердилась добрая слава храброго и ловкого человека, но всё же сослуживцы говорили:

— Фашистский солдат — не «Тигр», Костюха, берегись!

Костя молчал. Он, конечно, думал, что и с «Тигром» справится, но сказать пока не решался, чтобы не давать повода к пустым разговорам. Дело покажет.

Теперь Костя уже видал «Тигров» своими глазами, но встретиться один на один не приходилось. Поединок, о котором идёт речь, произошёл неожиданно. Когда взвод был в обороне, залёг в окопах, Костя принёс с собой связку гранат, два диска с патронами для автомата и мешочек табаку с запасом на месяц. Друзья шутили: «Табачку-то на взвод запас». Но потом, когда не стало табаку, многие просили у Кости на цыгарочку.

Стрельба шла с обеих сторон. Неожиданно появились три «Тигра». Два вылезли на пригорок и бьют. А третий подошёл совсем близко к нашим окопам и остановился. Затаив дыхание, Костя лежал в окопе.

Когда «Тигр» подошёл ещё поближе и опять остановился, Костя решил действовать. Вылез из окопчика и ползком к танку. Бросил связку гранат под гусеницы и рванулся обратно в окоп. И не успел нырнуть в яму. Услышал взрыв — и больше ничего не помнит.