— Ну вот и отлично.

Капитан и Ваня вышли из пригородной станции.

Любили ребята свою школу. Её построили в войну. Вместе с новым заводским городком выросло и здание средней школы, с большими светлыми классами, с уютными залами библиотеки, пионерской комнатой и просторными коридорами. Школа стояла на окраине городка, на опушке зелёного хвойного леса и походила на дворец в тайге.

Городок продолжал расти, радуя жителей всё новыми и новыми двухэтажными домами, а школа пока оставалась одна и становилась тесной. Занимались в три смены, но к новому учебному году учащихся прибавилось, и поэтому было решено один из спортивных залов оборудовать для классов. Не очень хотелось это делать ни дирекции школы, ни товарищам из гороно, да только шла война и другого выхода не было.

Комсомольцы-учащиеся и учителя решили своими силами провести необходимые работы по строительству, а заодно и ремонт всей школы.

Как только пионеры узнали об этом, они тоже решили помочь старшим товарищам и организовали свою бригаду. Больше месяца бригада Серёжи Серова работала в школе по два часа ежедневно. Подносили кирпич, глину, доски, убирали мусор. Словом, делали всё, что им было по силам, чтобы к учебному году школа могла принять ещё несколько десятков новых учащихся, таких же, как они. И вот, наконец, строительство закончено.

В воскресенье в школе было назначено комсомольское собрание и сбор пионеров — участников строительства. Приятно было ребятам, что и они вложили свой труд в общее дело. Слово «строители» приобрело для них какое-то особое значение. Они гордились им, с упоением называя друг друга «строитель», и к сбору готовились с трепетным ожиданием. Фёдор Тимофеевич сказал:

— Вам, как строителям, мы приготовили свой подарок.

Что это был за подарок — никто пока не знал. Но вот ребята пришли на сбор. Фёдор Тимофеевич и секретарь горкома комсомола сообщили ребятам радостные вести. Во-первых, было получено письмо с фронта от экипажа танка «Пионер». Секретарь горкома вручил его пионерам на хранение. Это был первый документ боевой истории, участниками которой были и пионеры-уральцы. Заметка о боевых действиях танка «Пионер», которую прислал в своём письме лейтенант Бучковский, глубоко взволновала ребят.

Спицын слушал заметку с особым вниманием. Конечно, все ребята слушали очень внимательно, но у Вани она вызвала особые чувства. Он представил настоящую войну, её тяжесть и отвагу людей. Ему было сейчас стыдно за свою попытку убежать на фронт.

— Я закончила первый класс на пятёрки, — сказала Леночка Громова, — и обещала нашим дорогим танкистам закончить второй класс так же. Призываю всех ребят учиться так, как воюют наши родные добровольцы-уральцы.

Женя сказал Ване, что Леночке написал речь Серёжка, но это не тронуло Ваню. И мама с папой, и капитан с Пригородного разъезда и Серёжка, — думал Ваня, — были правы, говоря о нём на этом сборе. Спасибо им за то, что во-время задержали. Товарищам Ваня дал слово: двойку ликвидировать и быть настоящим пионером. Однако в заключение не утерпел. Торжественно и твёрдо заявил:

— Закончу школу, вырасту, тогда обязательно буду танкистом или разведчиком. Так и знайте…

Ему дружно аплодировали. Он понял, что товарищи всё простили. Никто над ним не смеялся, и Серёжа, который собирался набить его, первый подошёл к нему и пожал руку, но сказал:

— Зря, Ваня, пустил слух, что Юра украл дома самовар, извинись.

На сборе была ещё одна радость. Фёдор Тимофеевич объявил, что на двадцать дней августа в школе открывается пионерский лагерь.

— Всех ребят — участников строительства, — закончил он, — горком комсомола и отдел народного образования премирует путёвками в школьный пионерский лагерь.

Спицын подумал, что ему путёвки не будет, но когда стали зачитывать список, он услышал свою фамилию. Ему было неловко, стыдно, что он в школе не работал, а путёвку получил. И опять же никто из ребят его не упрекнул. Юра подошёл к нему и спросил:

— Ваня, организуем военную игру?

— А как Серёжа? Если согласен — организуем. И флот построим в овраге. А за самовар извини…

— Ладно, добро, — согласился Юра.

Письмо танкистам писали коллективно. Помогали секретарь горкома и Фёдор Тимофеевич. Всё честно написали: о строительстве в школе, о сборе металлолома, о жизни и делах пионеров и про Ваню Спицына. Но он решил написать сам танкистам отдельное письмо и объяснить, что хотел помогать им на фронте. «Поймут меня танкисты, они ведь сами ушли добровольно», — решил он.

В тот же день вечером закипела работа в новом пионерском лагере. Неожиданные радости вызвали у ребят новую энергию. Составляли распорядок дня, устанавливали шест для подъёма пионерского флага, распределяли обязанности, составляли планы работы, игр, отдыха. Работа захватила всех. Ваню назначили горнистом. Это очень радовало его. За весь вечер никто не упрекнул беглеца, не вернулся к разговору о встрече в лесу. Это он оценил. Только Юра, когда они шли домой, сказал:

— Ваня, а картошку мы твою того, съели у костра. Ох, и вкусная же была картошка! Только соли не нашли в мешке. Как же ты собрался без соли на фронт?

— Она у меня в кармане была, — краснея, ответил Ваня. Он помолчал и неловко добавил: — Мы теперь у пионерского костра её печь будем, правда?..

Все ребята изрядно проголодались и теперь рисовали себе вечер у костра с печёной картошкой, как некое пиршество.

Вместе с Ваней радовались и ребята за силу своего коллектива, за силу пионерской организации. Ваня дома рассказывал маме:

— Серёжка обещает мне ежедневно диктовки устраивать на каждое правило. Даю честное пионерское, мама, что экзамен меньше, чем на четвёрку, не сдам.

Но тут, как из-под земли, прозвучал бас папы из соседней комнаты:

— Ну-ка, герой, иди сюда, поговорим по душам.

Дрогнуло сердце у Вани. Однако разговор был очень хорошим. Правда, Ваня разок всплакнул, но ушёл спать с чувством благодарности маме, папе и пионерской организации.

Слухи о боевых действиях диверсионной группы имени Яна Гуса[41], взорвавшей цех на военном заводе, взбудоражили доктора Шпачека. Вести были настолько важными, что не сообщить о них народу, читателям газеты было нельзя. Коммунистическая партия попрежнему работала в труднейших условиях подполья. Еще не везде была налажена связь с разрозненными группами подпольщиков, работавшими самостоятельно на заводах, шахтах, предприятиях и в городах. Не было связи с подпольем и того завода, где произошёл взрыв.

Доктор Шпачек понимал, что листовка или сообщение в газете, хотя бы краткое, о боевых действиях патриотов усилит борьбу с оккупантами, поможет активизировать разрозненные подпольные организации, создать новые отряды сопротивления врагу. Но доктор Шпачек не знал подробностей, а они были так необходимы, чтобы рассказать о них жителям Праги. Первая попытка наладить связь с кем-нибудь из товарищей на этом заводе не удалась. После ареста многих коммунистов и активистов в связи с убийством Гейдриха такие попытки не всегда заканчивались успешно и были небезопасны. На старых явочных квартирах запрещалось появляться, так как за ними, вероятно, была установлена слежка. Значит, осуществить и наладить связь можно было только через людей, которых хорошо знаешь.

Карел Вандер был известен доктору Шпачеку ещё до гитлеровской оккупации как коммунист. Сейчас он работал на том заводе мастером, и это обстоятельство заставило Шпачека попытаться узнать через Вандера по-подробнее о диверсии. Доктор Шпачек поехал под предлогом заказать деталь к бормашине, без которой он не мог работать. Доктор думал, что в разговоре о различных делах и работе ему удастся узнать кое-что и о диверсии и, возможно, наладить связь.