Штейнер и Глайзер крепко спали у себя на квартирах и не подозревали, что ночью в городе появились американцы. Первыми узнали об этом трое: Дерюгин, от страха не спавший по ночам, и Вова с Андреем, следившие, чтобы палачи не ускользнули из их рук.

За несколько дней до прихода союзных войск Вова и Андрей создали в лагере «комитет по аресту Штейнера и других палачей», куда вошли от девушек Люся и Галя.

Комитет решил: как только появятся части Советской Армии, захватить Штейнера, Глайзера, Дерюгина, остальных охранников, прислугу — обезоружить.

Андрей, работавший в цехе, изготовляющем оружие, с большим трудом достал несколько ручных гранат. Другие члены комитета вооружились железными прутьями, палками и камнями.

Рано утром Вова и Андрей увидели несколько машин с солдатами в незнакомой форме, проходивших мимо лагеря по дороге в город. «Наверное, американцы или англичане!» — подумали ребята и бросились к бараку, решив, что пора действовать.

— Выходи живей! — крикнули они товарищам по комитету, ожидавшим их сигнала.

— Наши? — раздались радостные голоса.

— Нет, союзники.

Решили выходить не все сразу, а по два-три человека.

Лагерь ещё спал. Первой же группе, которую возглавлял Вова, попался Дерюгин, рыскавший по двору.

— Стой! — скомандовал Вова и направился к полицейскому, приготовив гранату.

— Что тебе надо? — произнёс полицейский. Он, видимо, не допускал и мысли, что ребята осмелятся напасть на него.

— Взять предателя! — приказал Вова.

Андрей забежал сбоку, чтобы отрезать Дерюгину путь к отступлению.

— Не тронь! — рявкнул полицейский.

Андрей с силой ударил его железным прутом. Палач закричал, но подскочивший Вова тряпкой заткнул ему рот. На полицейского навалилось несколько юношей. Ему связали руки и повели в барак. Сопровождали его Люся, Галя и два мальчика.

— Не бить, но охранять строго! — распорядился Вова. — Ты, Люся, отвечаешь за него, смотри, чтобы не удрал.

Вид связанного полицейского взбудоражил всех заключённых. Мгновенно человек двадцать подростков выбежали из барака и, поднимая по дороге камни и палки, кинулись к одноэтажному дому, где жили инструктора, переводчик и охрана.

Подбежав к дому, ребята в нерешительности остановились. Один заявил:

— Надо вызвать переводчика и объявить, что они арестованы.

— Правильно! — поддержали в толпе.

— Нет! — решительно возразил рослый юноша. — Так они перебьют нас. Надо налётом, внезапно.

Он отделился от толпы и смело вошёл в дом. За ним двинулось ещё несколько человек. Остальные остались у входа. Вскоре все вышли обратно, и вожак растерянно объявил:

— Никого… Удрали.

Вова и Андрей с группой ребят подошли к дому Штейнера. У парадного входа, где раньше всегда стоял часовой, было пусто. Медленно и безмолвно поднимались ребята по лестнице на второй этаж. Постучали. За дверью послышался шорох, и на пороге появился ординарец Штейнера. Его заспанное лицо выражало недовольство и удивление только что разбуженного человека.

Увидев ребят с поднятыми над головой гранатами, он затрясся, как в лихорадке, и беспомощно залепетал:

— Гитлер капут!.. Берлин капут!..

Эти слова были поняты ребятами по-своему. Они подумали, что в Берлине Красная Армия, а Гитлер пойман. Это известие прибавило им бодрости, и они смело направились в квартиру.

Штейнер спал непробудным сном после очередной попойки. Вова, Андрей и ещё двое юношей подошли к его кровати.

— Вставай, гад! — крикнул Вова.

Штейнер поднял голову, буркнул что-то и снова опустился на мягкую подушку.

— Вставай, вобла! Ну, живо! — ещё резче крикнул Вова.

На этот раз Штейнер понял, что у него в спальне происходит что-то необыкновенное. Он сел и, свесив голые ноги, потянулся к ночному столику, где лежали очки. Вова схватил свободной рукой очки и повторил приказ:

— Встать! Хенде хох!

Штейнер, стуча зубами, поднял руки, оглядывая ребят осоловелым, тупым и испуганным взглядом.

— Пистолет где, оружие? — кричал Вова.

Штейнер протянул руку под подушку. Но Андрей предупредил его:

— Ахтунг!

Комендант повиновался. Грозные окрики ребят, державших наготове гранаты, лишили его способности соображать.

Пистолет Штейнера перешёл в руки Вовы.

Коменданта вывели во двор. Он был в длинной ночной рубашке, ночных туфлях и очках, возвращённых ему Вовой. Ребята возбуждённо и весело переговаривались.

— Битте, битте![25] — кричал кто-то, указывая на карцер.

— Попался, паразит, в чём мама родила!

— Здорово мы его сцапали!

Вова, сурово нахмурив брови и держа наготове пистолет, молча следовал за Штейнером. По бокам шли по три человека, впереди — Андрей. При общем одобрении Штейнер был водворён в карцер. Дверь закрыли на замок и выставили несколько часовых для охраны.

Глайзер успел скрыться.

— И как это мы коротконогого прозевали? — сокрушались ребята.

— Выводи полицейского! — приказал Вова.

На лагерной площадке Вова обратился к собравшимся юношам и девушкам:

— Нашему комитету, товарищи, не удалось арестовать всех преступников. Но Штейнер и вот этот, — Вова пренебрежительно указал на полицейского, — попались. Мнение комитета: с этим гадом и предателем покончить сейчас, а со Штейнером будет особый разговор. Согласны, товарищи?

— Согласны, согласны! — раздались выкрики. — Пусть получает по заслугам!

Вова сказал:

— Голосую: кто за смертную казнь предателю?

Лес худых рук поднялся в воздух. Из других бараков на площадку бежали всё новые и новые группы подростков: болгары, поляки, чехи…

Насмерть перепуганный полицейский упал на колени, прося пощады.

— На столб, на столб его! — раздались гневные голоса.

Это были голоса справедливой и неумолимой мести предателю Родины.

Слухами земля полнится. Теперь уже весь лагерь знал, что война окончена, что советские воины взяли Берлин и дошли до Эльбы. Все волновались, не понимая, почему их до сих пор не отправляют на родину: русских — в Советский Союз, болгар — в Болгарию, чехов — в Чехословакию, поляков — в Польшу…

С тех пор как в лагере появилось новое, американское начальство, ребята почувствовали что-то неладное.

Американцы прибыли в тот день, когда был казнён полицейский и арестован Штейнер.

Американский офицер и десятка два вооружённых автоматами солдат открыли ворота лагеря и с видом освободителей торжественно вошли на его территорию. Из бараков на площадку мгновенно высыпали все ребята и девочки. Группа подростков во главе с Вовой радушно приветствовала прибывших от лица всех освобождённых. Офицер произнёс короткую речь. Щеголеватый переводчик перевёл речь офицера. Он сказал:

— Война окончена. Германия капитулировала. Американские, английские и русские войска одержали славную победу. Мы, ваши освободители, поздравляем вас с окончанием войны и свободой.

Но в этой речи ни словом офицер не обмолвился о том, когда они, «освободители», помогут ребятам вернуться на родину.

От подростков выступал Вова.

В соломенной шляпе, рваном и грязном пиджаке, длинных заплатанных брюках и тяжёлых ботинках, стоял он перед собравшимися. На бледном лице с высоким лбом и пушком на верхней губе выделялись большие, выразительные глаза. Вова говорил просто от души и сильно волновался.

— Мы просим передать вашему начальству, что все мы желаем уехать на родину как можно скорее. Нам надоел фашистский лагерь! — он поднял руку и звонко крикнул: — Да здравствует наша освободительная Красная Армия! Да здравствует мир!

Как взрыв, прозвучали на разных языках восторженные возгласы огромной толпы подростков:

— Да здравствует мир!

— Да здравствует товарищ Сталин!

— На здар, на здар![26]

— Hex жие вызволенье![27]