Хорошо так объяснил, я понял.

— Но и это полбеды, — Квентин тоже объяснять стал. — Для мага очень важно верить в себя. По большому счету, каждый хороший маг состоит на четверть из эгоизма, на четверть — из самоуверенности, на четверть — из эгоцентризма, и на четверть — из гордости. И магички — не менее чем мужчины-маги. Теперь представь, если ты пытаешься что-то смагичить, а у тебя раз от раза ничего не получается! Каково это?

— Обидно очень, наверное, — сказал я. — У меня так тоже было, когда я дело с телефонами расследовал. Искал, искал преступника, а все никак найти не мог.

— Ну вот, — кивнул Квентин. — В конечном итоге, вместо магички получается дерганая женщина, страдающая от своей болезни и заставляющая страдать окружающих.

— А почему у мужчин-магов не бывает манотремора? — спросил я.

— Никто не знает, — ответил эльфик. — У магов-мужчин другие болезни бывают. Вы лучше слушайте, что она рассказывает. Самое интересное началось.

— Расскажите все подробнее, — попросила Селена. — Лучше всего, с самого начала.

— Я была дочерью одного из патриархов Дома Розовой Воды, — начала после некоторой паузы свой рассказ Айлин. — Мой отец умер, но мне удалось сохранить некоторое положение в Доме и после его смерти. Во всяком случае, для меня нашлось дело. Меня отправили шпионом в Дом Синего шелка.

— То, что вы рассказывали про ваше прошлое в кабаре — это правда? — уточнила Селена.

— Про мое прошлое в публичном доме? — усмехнулась Айлин. — Ну, конечно, правда. Не понимаю, отчего вас так это занимает. Должна же я была как-то внедриться, должна же я была где-то охмурить Ренато? А. Понимаю. Вы тоже придаете сексу до брака слишком много внимания. Зря, честное слово.

Илис, Льюр и я согласно закивали. Хоть в чем-то мы втроем сошлись.

— Вам виднее, — пожала плечами Селена. — То есть, вы целенаправленно пытались охмурить именно Ренато? Вы знали, что он патриарх?

— Нет, мне тут просто повезло. Я планировала сначала закрутить с ним, через него познакомиться с более влиятельными людьми, через них — с верхушкой Дома. Но я с первого выстрела попала в яблочко: Ренато оказался именно тем, кто был мне нужен. Моих, тогда еще скромных, способностей псионика вполне хватило, чтобы взять его под постоянный контроль. Нет, это не так, как с вашим сержантом было или с этим вашим мальчишкой-магом. Там я действовала мягче. Сам того не замечая, Ренато стал думать, как хотела я, и делал все, что было нужно мне и моему Дому. Он управлял Синим Шелком, а я управляла им. Конечно, хотя он и был патриархом, его, или, вернее будет сказать, мои решения не оспаривались, только пока они не наносили ущерб Дому. Так что нельзя сказать, что политика Синего Шелка резко изменилась — это привлекло бы ненужное внимание к Ренато и моей особе. Просто постепенно позиция Синего Шелка стала более лояльной по отношению к Розовой Воде. А я… я каталась как сыр в масле. По сути, я имела все, оставаясь в тени. Так продолжалось шесть лет, до тех пор, как Ренато не взял в телохранители Орнера.

— А что поменялось?

— Я попросту влюбилась. Как девчонка, как последняя дура. Окончательно и бесповоротно, на всю жизнь. По-настоящему. И все кончилось.

— Почему?

— Я не хотела держать Орнера на коротком поводке, как делала это с Ренато, а он не желал состоять любовником при наложнице патриарха. Он хотел меня всю, он ревновал. Конечно, я могла бы сделать так, чтобы он об этом не думал, но я очень, очень не хотела лезть к нему в голову, и что-то там менять. Я никогда этого не делала с ним, ни тогда, ни позже. Разве что мысли читала, но только те, что на поверхности. И успокаивала нервы. Но это не контроль, это совсем другое. Чтобы он перестал ревновать, я даже была готова открыться ему и рассказать о себе все. Я думала, что если он поймет, что мы с Ренато только создаем видимость отношений, что Ренато только думает, что я его, то он это примет. Но признаться я не успела. Со мной случился манотремор и я потеряла контроль над Ренато.

— И он потребовал исполнения ваших, так сказать, обязанностей? — спросила Селена.

— Да. Но не только. Он словно бы очнулся ото сна. Он был очень неглупым человеком, глупцы патриархами не становятся. Он принялся анализировать все, что делал прежде, и начал подозревать меня.

— И вы решили раскрыть его личность? — спросила Селена.

— Мне ничего другого не оставалось. Я поняла, что надо бежать и что надо как-то обезопаситься от Ренато. Но я не успела, Орнер сам это сделал. Он тоже подумал, что в поднявшейся мути станет не до нас, и раскрыл роль Ренато в иерархии дома.

— А что было потом?

— То, что мы и рассказывали. Какое-то время мы скрывались у дальней родни Орнера. Нас действительно потеряли. И действительно искали. Рано или поздно нашли бы, вопрос времени. Но тут я забеременела и манотремор прошел.

— А что, это помогает? — удивился Илис.

— Это единственное верное средство от этой болезни, — сказал Льюр. — Есть и другие, но они сложнее и положительного эффекта могут не дать. Она эльфийка, так что у нее с этим вообще все непросто.

— Нет худа без добра, манотремор поднял мой уровень как псионика, как мага на такие высоты, о которых я раньше и мечтать не смела. Так иногда бывает, когда излечение от этой проклятой болезни приносит еще и усиление магического таланта. Так случилось и со мной. Будь жив Ренато, мы бы вернулись к нему и зажили бы, как я планировала изначально. Но что было — прошло и надо было что-то думать, чтобы обезопасить себя, мужа и ребенка, которого я ждала. Тогда мы с Вивьеном придумали этот план.

— Какие вас на самом деле связывали отношения? — спросила Селена.

— Это не просто объяснить. Правильнее будет сказать, что когда-то я его приручила. Мы встретились, когда он был подростком. Этаким уличным котенком. Озорным, наглым и не слишком умным. Я спасла его шкуру, когда его хотел проучить один из наших патриархов, научила думать, выпестовала. Сделала его.

— Когда вы говорили, что были любовниками, вы лгали? — спросила Селена.

— Нет, когда-то давно, в самом начале нашего знакомства, когда надо было привязать его к себе, мы были и любовниками тоже. Позже в этом отпала необходимость. Я бы даже сказала, что это нам дальше могло только помешать. Но его привязанность ко мне сохранилась до самого конца, ему совсем не трудно было играть отвергнутого поклонника.

— Он вас любил?

— Он? Нет, определенно, нет. Он меня боготворил.

— А вы?

— Для меня он был моим учеником, моим котенком, моей правой рукой, моим кинжалом. Только на него я могла положиться, только ему я могла доверять без оглядки. Ему и мужу, конечно. Но муж — это совсем другое.

— Вернемся к вашему плану. В чем именно он состоял?

— Приехать в Ицкарон, освободить пустотника, накачать его жертвенной кровью так, чтобы он смог накрыть своим воздействием весь ваш город, соткать пси-сеть из ваших магов, которые пребывали бы в полной прострации после этого. И ударить по Винчеции. Уничтожить всех, кто желал нашей крови. А дальше… дальше у нас было бы два города. Ицкарон я бы оставила Вивьену, а Винчецию забрала бы себе.

— Ого! — не сдержал возгласа я.

— Да, ничего себе, — согласился Льюр. — Глобально так, ничего не скажешь.

— А зачем нужно было разыгрывать ваше похищение? — спросила Селена.

— Это преследовало несколько целей, — ответила Айлин. — В первую очередь, это было сделано для Орнера, чтобы он ничего не заподозрил. Для него пришлось выдать Вивьена за охотника, посланного за нами. Но и не только. Это послужило еще и хорошей легендой-прикрытием для вашей местной мафии, для вашего Коллекционера.

— Вы знаете, кто такой Коллекционер? — спросила Селена.

Стало так тихо, что пролети мимо комар — его писк показался бы громче рева раненного медведя.

— Нет, — сказала Айлин. — Мы подозревали Амаранта, но это, очевидно, все же не он. Коллекционер остался в тени. Но нам и не нужно было знать, кто он. Если бы наш план сработал, это стало бы не важно. Но на первом этапе Вивьен попытался на него выйти. Мы понимали, что приезд Вивьена не останется без внимания, так что легенда с поиском беглецов оправдывала его присутствие в городе. А пока люди Коллекционера думали, что Вивьен ищет нас, а потом ждет корабля, чтобы отправить нас на родину, он, на самом деле, был занят подготовкой к следующей части нашего плана. Из-за вас ему пришлось уйти на нелегальное положение, но большую часть работы он к тому моменту уже сделал.