— Тоже не кусаюсь, — сказал он. — Здесь. Илис. Илис Зорр. Старший констебль и младший следователь.

Кажется, мне тут понравится.

В этот день я занимался бумагами по практике. Готовил отчет. Почему сразу, в первый день? Ну а когда? Пока у меня тут со всеми нормальные отношения и мне охотно все рассказывают, надо пользоваться. Кто знает, что будет завтра или через месяц? Вдруг я разругаюсь со всеми, и выцарапывай потом информацию об отделе по крупинкам. Я предусмотрительный? А то!

Собственно, отдел появился не так давно. Месяца два назад. Селена и Вэнди как раз устроились в Стражу, и капитану Андерсону пришла в голову мысль, что неплохо было бы выделить людей, которые будут заниматься не совсем обычными преступлениями. Людей выделить решено было тоже не совсем обычных. И не совсем людей, кстати говоря.

Во-первых, сам Квентин. Полуэльф. Тридцать девять лет, хотя я бы ему дал лет на десять-пятнадцать меньше. Недавно получил сержанта. Его, как я понял, считали тут тем еще раздолбаем и бабником. Вроде как пару раз даже понижали в звании на этой почве.

Во-вторых, Селена. Вампир. С лицензией, которую она тут, при приеме на работу, и получила. Таких, как она, лицензированных[13], на весь город — не больше десятка. Тех, что без лицензии, официально вообще нет, а по факту — до первого укуса, после которого неминуема встреча со жрецом Храма Героев[14]. Сколько ей лет, Илис, который мне это рассказывал, не знал. Откуда она приехала, он тоже был не в курсе, но, судя по всему, попутешествовала она по всему миру изрядно.

В-третьих, Вэнди. Алхимичка, которую поперли из Главной алхимической лаборатории[15] за прогулы. Сама она утверждает, что дело не в прогулах, что она болела и лежала в клинике, а вообще ее уволили за то, что она сунула нос немного не туда. Бывает, причем у алхимиков — очень часто. Совать нос, куда ни попадя — это вообще для них нормально, и я не слышал никогда, чтобы за это кого-то увольняли. Тем более, алхимика в пятом поколении, праправнучку самого Аурана Цельсио[16], между прочим. Впрочем, я-то не алхимик, так что нос в эти дела совать не собираюсь.

В-четвертых, Илис. Редкого вида оборотень. Пришел в город совсем недавно, нашел здесь родную бабушку. Случайно, как он утверждает. Решил остаться и недели две назад устроился на работу в Стражу штатной ищейкой. Нос у него — как ни у каждой собаки. Собственно, это он мне обо всем и поведал, когда мы остались одни в кабинете, и Квентин и Селена ушли по какому-то делу в городскую тюрьму, а Вэнди — на Малый рынок, за ингредиентами. И, если вы думаете, что разговорить лиса-оборотня было легко, то попробуйте сами. Про себя Илис ничего не рассказал или почти ничего. Кроме того, что он неместный, что родился в Катае[17], что у него тут бабушка и что ему тут нравится.

Время было уже обеденное, мы, никого не дождавшись, закрыли кабинет, сдали ключ дежурному и отправились в ближайшую забегаловку. Тропиканская лепешечная, недавно открывшаяся в двух кварталах от Управления Стражи, и почти еще никому неизвестная. Кухня там оказалась несколько непривычной для меня. Я, к примеру, и не знал, что лапша бывает такой длинной, но идея подать ее в яично-сырном соусе с обжаренным беконом… ммм… И лепешки — открытые тонкие пироги с разнообразной начинкой, мне тоже понравились. И девушки-официантки. И молочный коктейль. Прекрасное заведение, правда, тут даже пива не подают, но так ведь его все равно сейчас нельзя. Кухня действительно тропиканская, если верить Илису. Не имею представления, откуда он это знает. Может, в Тропикане был? Я решил его об этом спросить, в ответ он неопределенно пожал плечом, сказал, что он много где был, и перевел разговор на другую тему, так что я предпочел поверить на слово.

Вернулись мы оба в приподнятом настроении. Я, покуривая, читал по дороге Илису лекцию об отличиях магии от алхимии, он внимательно слушал. Судя по его вопросам, тема была ему весьма интересна, а мои объяснения он прекрасно понимал. Вообще, он занятный парень, в чем-то очень простой, а в чем-то — совсем даже наоборот.

Вэнди, как и остальных, еще не было в кабинете, и тут мне наконец представилась возможность заглянуть за ее ширму. Разумеется, только заглянуть — ни я, ни Илис ни под каким видом бы не полезли ковыряться в алхимических приборах. Мама моя! Целая лаборатория! Колбы, перегонный куб, анатомический стол, риторы, спиртовки, два чароскопа, ящики с ингредиентами, шприцы, раковина со сливом… Лаборатория в МКИ и рядом с этой не стояла. Вот уж не думал, что Стража может позволить себе такую. Обошлась она недешево, колес[18] в десять, а то и двадцать, и это только на первый взгляд!

Навосхищавшись лабораторией, я снова сел переписывать в свою рабочую тетрадь положение по отделу и должностные инструкции его сотрудников, а Илис свернулся клубком на диване и задремал. Этот парень, насколько я успел заметить, поспать любил и не особо стеснялся воспользоваться любой возможностью для этого увлекательного занятия. Впрочем, я тоже поспать не дурак, но, конечно, не до такой степени. Зато он не стал возражать, когда я уселся на подоконник и закурил. Только дернул ухом и поплотнее засунул нос в хвост.

Вэнди пришла спустя час, а вслед за ней в кабинет прошли два стража, сгибавшиеся под весом не слишком большой коробки. Коробка была поставлена у дивана, стражи ушли, а я и Илис получили прекрасную возможность поучаствовать в распаковке свинцового ящика с двумя небольшими окошечками из хрусталя, сплошь разрисованного магическими рунами. Чистая камера Пиллса, тяжелая, как вся моя жизнь. Мы как раз заканчивали ее монтаж на одном из столов Вэнди, когда в кабинет вошли Квентин, Селена и какой-то сержант довольно среднего возраста и приличных объемов того, что у прочих людей считается талией.

Сержант, судя по всему, требовал от Квентина отчитаться за какие-то средства, а когда увидел чистую камеру, то сначала покрылся бурыми пятнами, затем стал пунцовым, после чего приобрел цвет, точь-в-точь, как шахтерка Квентина, а после этого повышенным тоном поинтересовался, в какой смете значилась «эта хрень».

Вэнди тут же прочитала ему лекцию, в которой было сказано, что чистая камера нашему отделу, Страже и всему городу, крайне необходима, между делом объяснив принцип ее действия. Рассказала она так же, что камера досталась ей с большой скидкой, поскольку прежний хозяин — почтенный мастер Мраморкрох перекупил конкурента с его домашней лабораторией и теперь распродавал ненужное ему оборудование, так что получается, она даже сэкономила.

Сержант выслушал, сержант покивал, сержант начал кричать. Квентин в долгу не остался, напомнив, что из выделенного бюджета вверенный ему отдел пока не выбился, и что сам капитан хотел, чтобы тут было самое лучшее оборудование. Да, в смете камеры Пиллса не было, но так ведь всего и не учтешь заранее. По-моему, он почти его уговорил, но тут взгляд сержанта-кастеляна упал на тот самый стул, который мы с Квентином на пару сломали. Кажется, это стало последней соломинкой, и сержанта понесло. Он назвал нас растратчиками, бездельниками и раздолбаями; сказал, что будет жаловаться лейтенанту и капитану, а стоимость нового стула и камеры вычтет из жалований сержанта Уиллиса и старшего констебля Цельсио соответственно, если тот его не починит, а та не покажет, в какой смете фигурирует «этот свинцовый гроб». После чего покинул кабинет.

— Есть такие люди, которым чернила дороже человеческой крови, — прокомментировала Селена, которая, пока сержант вопил, тихо стояла в стороне и задумчиво рассматривала ногти на своей правой руке.

— Да уж, — согласился с ней Квентин.