Они молчат. Я подхожу к первому, отцепляю его руки от скоб. Он выглядит спокойно и отстраненно, но, как только оказывается отстегнут, делает резкий выпад, ударив локтем мне в лицо. Сознание оглушает болью, но быстро прихожу в себя, выхватив копье, подсекаю его по ногам. Он падает на колени, не успевает завалиться вперед, потому как я удерживаю его за плечи. Стерев с лица кровь из разбитого носа, даю сигнал функционалам снаружи изолятора что все в порядке.

— Что, пришел отомстить? — говорит тот, кого я удерживаю. — Так давай, чего ждешь? Или хочешь напоследок развлечься? Тебе ведь понравилось, не так ли? Стонал ты как последний наложник, — его слова вызывают отклик у остальных. Они смеются, выкрикивая оскорбления.

Я тоже смеюсь, а когда они затихают, отвечаю:

— Да, ты прав, я хочу развлечься, только выберу для этого другую функцию. Не обещаю, что вам понравится, а вот я точно получу удовольствие.

После этих слов перехватываю его шею сзади, придав силу оболочке, вырываю позвоночный столб. Он еще жив, хотя испытывает невероятные мучения. Поднимаю удаленную часть тела перед его лицом, давая оценить повреждение, кладу у его ног. Затем, выхватив копье, заменяю им позвонок функционала, втыкаю в пол, чтобы тот сохранил устойчивость. Он молчит, а, возможно, просто не может произнести ни звука. Его я оставляю медленно разрушаться, испепеляясь на раскаленном стержне. К следующему подхожу, взяв вырванный позвоночник.

— Открой рот, — улыбаюсь, напоминая ему его же слова. Только функционал слишком шокирован увиденным, реагирует с трудом. Приходится самому перехватить его за подбородок, резко потянуть вниз, выломав челюсть. Без речевого аппарата ему удается издать лишь утробный стон. В раскрытый теперь рот я вгоняю позвоночник, вдавливая, пока его конец не прорывает нижнюю часть живота. В моих руках остается оторванная челюсть. Третий функционал уже успел прорастить в себе страх и теперь был в панике.

— Не бойся, тебе понравится, — успокаиваю его той же фразой, что он произнес, пытая меня. Острым краем оторванной челюсти вспарываю тело от середины груди до низа живота. Функционал кричит, уже не в силах себя контролировать. От этого я чувствую, как во мне растет ярость, всаживаю свое оружие глубоко в рану, раскрываю ее, практически выворачивая тело наизнанку. Его крик захлебывается кровью, но я не останавливаюсь. Мне нужно новое оружие. Нахожу его ребра и выламываю, окончательно погружая в болевой шок.

Подхожу к следующему. В руках у меня по два заостренных ребра. Этот функционал держится, решил стойко перенести казнь.

— Для тебя это в первый раз, — почти ласково говорю ему его же слова, — поэтому, дыши, когда я буду вытаскивать.

После этих слов, всаживаю острые кости ему с боков, прорываю плоть до середины живота. Он молчит, дрожит, закатив глаза. Я, как и обещал, вынимаю оружие из его тела. Через несколько секунд, когда его первый шок прошел, делаю следующий ход — всаживаю оружие в верхнюю часть груди, рывком распарывая туловище вдоль. Он стонет сквозь сжатые зубы. Снова отхожу, даю ему ощутить свое состояние в полной мере. Потом, так же распарываю мышцы его конечностей — ноги от бедра до голени и руки от плеча до локтя. Последним действием, пронзаю глаза, оставив реберные кости там.

Подхожу к последнему, пятому функционалу.

— Извини, для тебя оружия у меня нет, — говорю, радуясь тому, как он отдается страху.

— Стойте, пожалуйста, — впервые слышу мольбу от приговоренного, — не убивайте. Взамен я расскажу, зачем вас искали эмиссары.

Действительно, зачем? Я подхожу вплотную к нему, вопросительно гляжу на функционала.

— Они упоминали дар, вы помните? — воодушевленный моим вниманием, он поспешно продолжает, — Итир узнал, когда ему дали указания, что удовольствие без этого составляющего истощает. Это…

Договорить он не успевает. Одним быстрым движением я вырываю его гортань. Затем, ломаю ноги и руки, отрываю их по одной. С максимальной силой, что позволяет оболочка, вбиваю конечности ему в грудную клетку. Мне не важна информация, главным является только безопасность моего Хозяина.

Его тело распадается практически одновременно с телами других функционалов. Высвободившаяся энергия их реликтов переполняет мое тело, запечатывается в системе, аннигилятора. Там она будет храниться до момента, когда я отдам ее Регулятору. Я спешу в Уровни, чтобы избавиться от ноши.

Исполнители-конвоиры провожают меня взглядом, когда я покидаю изолятор. Ни кто не говорит мне и слова.

— Вы звали меня, Куратор, — после возвращения в параллель, я получил сигнал о необходимости явиться к своему Хозяину.

— Да, мне сообщили, что ты провел аннигиляцию не соответственно регламенту, — Патрон неодобрительно смотрит на меня.

— Простите, — слегка склоняюсь перед Высшим, — но мне была дана свобода в выборе методов. Способы, которые я выбрал, показались мне подходящими…

— Алури! — прерывает меня Патрон. Я вздрагиваю от его жесткого тона, — Ты должен был не пытать, а аннигилировать нарушителей…, - потом успокаивается, — зайди в мой кабинет. Продолжим разговор наедине.

Я выполняю, иду куда указанно. Патрон заходит следом за мной. Пытаюсь прочесть его ауру, чтобы знать как вести себя. В матрице Куратора вижу проявления, с которыми лучше всего совместятся возможности наложника. Оказавшись в уединении, обращаюсь к нему с вопросом — могу ли я служить ему сейчас.

— Алури, не торопись. Послушай, сейчас тебе нельзя давать повода для подозрений. Любой выходящий за рамки поступок может привести к тому, что тебя отзовут для проверки.

— Я знаю, Куратор. Но я не стремлюсь подставить себя. Это просто мои функции. Заблокируйте их, если нужно, — потом добавляю, — главное для меня — ваша безопасность.

Патрон смотрит на меня. В его ауре видна нерешительность. Такой же неопределенный жест следует потом. Он осторожно проводит рукой по моим волосам, кладя ладонь на плечо.

Я же более решителен, расстегиваю и снимаю верхнюю одежду. Мою руку перехватывают, прося остановиться. Но я понимаю, что сопротивление моего Хозяина не столь сильно как желание. Выждав немного, продолжаю. Высший поддается, уже не сомневаясь.

Стола оказывается достаточно, чтобы начать контакт. Уложенный туда спиной, я занимаю удобную для него позицию. Процесс соединения начинается осторожно, продолжается уже более уверенно, но не причиняет мне боли. Подобного недостаточно, я понимаю, повреждения моего тела благотворно влияют на Хозяина. А я хочу служить ему на столько, на сколько возможно в этом теле. В пределах моей досягаемости, я вижу ножницы с острыми концами. Это должно помочь осуществить задуманное. Беру инструмент, заношу над собой, целясь себе в грудь.

Только в следующий момент они оказываются выбиты из моих рук.

— Что ты делаешь? — я проследил путь их полета и только теперь обратил внимание на своего Хозяина. Он был напуган.

— Я делал что должен…

Договорить мне не дают. Процесс контакта оказывается прерван.

— Приведи себя в порядок и возвращайся домой, — говорит Патрон, не глядя на меня, — больше ты мне сегодня не понадобишься.

Сказанное последним практически лишает меня чувств: я не нужен, значит — недостоин жизни. Оставленный один, одеваюсь и иду к выходу. Там меня ждут, чтобы отвезти в дом Высшего.

Больше я не удостаиваюсь внимания Хозяина. Ни Вард, ни Патрон больше не говорят со мной. Моя работа — единственное, что отвлекает меня от переживаний. Ей я отдаю все силы.

— Направление на аннигиляцию эмиссаров? Я такое вижу впервые, — документ пришел в зону распределения. Я даже не успел внести его в реестр, как его обнаружили другие аналитики.

— Отдай, — подхожу, выхватывая лист из рук девушки-функционала, — это очень серьезно.

— Еще бы. Где найти таких опытных аннигиляторов. Светлые ведь под общую шкалу сложности пока не попадают, — колкость в мою сторону. Я действительно еще не проводил систематизации их по категориям.