Трудно судить о правдивости предания, но то, что ни один китаец не пересек линию монгольских караулов, факт реальный. Русские пропускались свободно, китайцы — нет.

Монголы свято соблюдали данные им права. Даже в ходе Русско-китайской войны 1900–1901 годов ни один китайский солдат в этом районе не появился. Фактом остается и то, что монгольские караулы действительно находились на большом удалении от установившейся по Кяхтинскому договору границы.

С трудом верится, чтобы три красавицы, водка, золото, серебро и хитрый сановник решили такой сложнейший дипломатический вопрос, как установление границы между двумя государствами. Если и была уступка со стороны Саввы Рагузинского, то, видно, были другие причины такого решения; тогда на Руси не было хорошего хозяина, и за пять лет сменилось четыре императора (Петр I, Екатерина I, Петр II, Анна Иоанновна). В условиях отсутствия крепкой власти страдают, как правило, границы государства. Так было в России раньше, так повторяется и сейчас. Но как бы там ни было, договор, подписанный в Кяхте, определял, что урегулирование всякого рода конфликтов на границе возлагалось на пограничную администрацию обеих стран. Был установлен порядок торговли между Китаем и Россией. Кяхта и монгольская слобода Цурухайту были объявлены постоянными пунктами беспошлинной торговли. Кяхтинский договор служил правовой основой взаимоотношений России с цинским Китаем, юридически оформил существование в Пекине Русской духовной миссии, определил порядок приема посольств, дипломатической переписки и ответственность нарушителей границ перед законом.

Немедленно после установления 63 маяков (каменных насыпей) и обмена разграничительными актами была организована охрана границы. Эта задача была возложена на 25 караулов, разбросанных вдоль границы на две тысячи верст. Промежутки между караулами стояли от 100 до 200 верст. При каждом карауле состояло 5–10 юрт (семейств) тунгусов или бурят, которым было поручено наблюдение за пограничными маяками (имеются в виду «сухопутные» сигнальные устройства. — Примеч. ред.), за переходом через границу людей и скота.

Начальникам караулов предписывалось: «Со стороны России не допускать ни до какого самомалейшего повода к нарушению установленного порядка, перелазов, потаенных провозов товаров, промены скота и тому подобнава всякой мены…» и «ежели случится такой перелазе нашей или китайской стороны, точнейше рассматривать».

Центром обороны Забайкальской границы на юге стал Селенгинск, где размещался Тобольский гарнизонный полк и рота драгун.

Более глубоким резервом являлись нерчинские и селенгинские казаки. 29 марта 1728 года 11 родам Хоринских бурят Селенгинского и Нерчинского дистриктов (районов. — Примеч. ред.) «за их верность, прилежность к службе и чтобы и впредь служили со всякою ревностью» были пожалованы знамена, по одному на каждый род.

Окончательный порядок службы на границе был определен указом от 14 декабря 1731 года Иркутской канцелярией.

В связи с тем, что огромной протяженности граница не может надежно охраняться малыми силами, в период с 1752 по 1754 год Российское правительство принимает меры по переселению казаков из городов на пограничную линию. С этих пор начинается непрерывная, тяжелая служба казаков на китайской границе.

С 1752 года казаков стали обучать военному строю по военным уставам.

В 1755 году был сформирован из казачьих детей Якутский полк, имевший трехбатальонный состав и драгунскую роту. Это был первый строевой полк, комплектуемый из забайкальских казаков и который находился в полном составе на границе.

В 1760 году был сформирован пятисотенный тунгусский конный полк под командованием князя Гантимура, который вместе с 162 нерчинскими конными казаками и 22 солдатами Якутского полка стал основой пограничного забайкальского казачества.

В 1764 году 22 июля Сенатским указом были сформированы 4 бурятских полка общим числом 2400 человек для охраны Селенгинской границы. Созданы они были на родовой основе и носили название своего рода: Ашебагатов, Цонголов, Атаганов и Сортолов. Впоследствии их стали именовать — 1-,2-,3-и 4-й Бурятские полки. Практически вся граница с Монголией охранялась казаками из бурят и тунгусов.

Несмотря на все предпринимаемые меры, надежной охраны границы добиться не удалось.

Воровство и угон скота на границе с Монголией не уменьшались, а в конце 1770 года увеличились. Часты были случаи перехода границы отдельными лицами, а то и целыми семьями.

По Кяхтинскому договору перебежчики на ту или другую сторону должны выдаваться как теми, так и другими; то же касалось и угона или ухода скота за границу. Наделе это положение практически не выполнялось ни китайцами, ни монголами, ни русскими. На этот счет действовало даже «Секретное наставление» для начальников казачьих караулов: «Ежели случится так, что с китайской стороны будет такой перебежчик, который о какой-нибудь важности будет докладывать, то стараться, сколько можно, хотя за ним и малейшая будет погоня, скрыв его секретно, не медля нисколько, отправить к дистаночным делам самыми скоростными дорогами, а искателей приличным и тихим обхождением уверить, что о сыске и сдаче его будем стараться, не подавая отнюдь виду, что он скрыт или отправлен». Как видно из положения этого «наставления», нужным и полезным людям из числа перебежчиков делалась скидка. В тоже время закон сурово наказывал тех, кто был пойман с поличным. В зависимости от количества повторяемости преступлений (неоднократный угон скота у монголов) провинившегося ждало жестокое наказание плетьми или даже смертная казнь. Больше это касалось русских казаков, в меньшей степени бурят и тунгусов. Объяснялось такое неравенство тем, что то, что простительно для бурята или тунгуса, ввиду их отсталости и еще не перестроившегося сознания (угон скота был для них обычным явлением), непростительно было для русского казака как «государственного» человека, обязанного охранять интересы государства и следить за соблюдением закона. Так, за тройной угон скота с монгольской территории на нашу русского казака могли приговорить к смерти, а за такой же проступок бурята или тунгуса — к ударам плетью.

«Секретное наставление» предполагало и такое решение вопроса, если, например, монгольская сторона затягивает или не хочет решать вопрос с выдачей скота или перебежчиков с нашей стороны: «Если же мунгалы в рассуждении перебега с нашей в мунгальскую сторону лошадей или переезда людей станут отказываться, что они будто бы без своих начальств принимать следов не смеют, то и вам также поступать и следы принимать от них и задавать их караульным начальствам, наблюдая при всех случаях, дабы поступало было с обеих сторон равномерно, ибо мунгалы имеют инкогнито не только удерживать порядок, но и выигрывать их по затеям».

В 1772 году на границе было поселено 800 русских селенгинских, нерчинских и иркутских казаков вместе с их женами и детьми. Этим поселением завершилось образование «пограничных казаков на китайской границе», так именовались тогда забайкальцы.

На восьми пограничных дистанциях учредили 71 пост или караул (8 крепостей и 63 редута или караула), при которых и поселились русские казаки. Стала складываться караульная жизнь со своими особенностями, ухищрениями, традициями. Так, например, немногочисленному составу казачьих караулов трудно было уследить за большими участками границы, поэтому прибегали к различным хитростям в охране границы. На доступных перевалах, на тропах, в ущельях и других местах, где мог пройти нарушитель, натягивались «волосяные нити», по разрыву которых судили, кто, где и куда пошел. На ровных степных участках, как, например, в Восточном Забайкалье, «тарили» землю, то есть прокладывали боронами широкую полосу, снимая траву и рыхля землю, чтобы отпечаток следа был ясно заметен.

Русские и монгольские караульные имели личные контакты, периодически общались, обсуждая общие вопросы, а то и просто ходили друг к другу в гости. На каждом карауле, как русском, так и монгольском, имелось по половинке одной и той же дощечки размером в 2,5 х 1 вершок окрашенные в черный цвет и имевшие надписи на маньчжурском или монгольском языках. Один раз в год в первой половине июня двое казаков отправлялись в ближайший монгольский караул, где и предъявлял свою половинку дощечки, сопоставляя ее с такой же, но хранившейся) монгол. Если обе половинки сходились в месте излома, то это служило доказательством, что между государствами ничего не случилось и сохраняются хорошие отношения и эти два казака — те, за кого себя выдают Сложенными дощечками сначала прикасались ко лбу, потом к левом плечу, произнося слова: «Саган-хан атанабей» («охрани нас, Белый царь») После этого три дня казаки гостили у монгол. На третий день, взяв с собой ту половину дощечки, которая хранилась у монгол, казаки уезжали, оста вив им свою половинку. В первых числах сентября ежегодно эту процедуру проделывали два монгола с теми же угощениями и церемониями, но уже на русском карауле. Такое положение на русско-монгольской границе сохранялось примерно до 1868 года.