— А-а. Ну да.
Она почти видела, как строятся его мысли: Легата отыскала что-то, чего не может доверить открытым каналам связи между бортом и поверхностью планеты. А вот ему — покажет. Должно быть любопытно.
«Придется отыскать что-нибудь колоритное, — решила она. — Про Ферри, например, — меня ведь за этим посылали».
— Что тебе надо? — спросила она.
— Я ждал тебя на нижстороне.
— Мне нездоровится. Ты не получил сообщения?
— Да, моя дорогая, но у нас возникла ситуация, требующая твоего присутствия.
— Морган, деньсторона еще не началась. Мне не спалось, и у меня еще куча дел.
— У тебя все в порядке?
— Просто замоталась, — соврала она.
— Это ждать не может. Ты нам нужна.
— Ладно. Уже лечу.
— Жди меня в Редуте.
«В Редуте!»
Оукс прервал связь, и только тогда Легата сообразила — он сказал, что она нужна ему. Возможно ли такое? «Союз или любовь?» Нет, в хитросплетениях души Моргана Оукса места для любви не оставалось.
Уж скорей Льюис начнет разводить ручных нервоедов.
Но так или иначе, а Оукс требовал ее присутствия. Это давало ей доступ к власти, в которой она нуждалась. Но что-то все же тревожило ее — давний страх: «Что, если он меня любит?»
Когда-то Легате казалось, что она мечтает об этом. Безусловно, он был самым интересным мужчиной в ее жизни. Непредсказуемым и опасным, но интересным — этого у него не отнимешь.
«Смогу ли я погубить его?»
Принтер смолк, закончив работу. Легата свернула распечатку досье, поискала взглядом, куда можно спрятать толстую пачку корабельной бумаги. За мандалу? Но та была намертво приклеена к переборке. Легата обернулась. «Ну и куда я это засуну?»
А стоит ли прятать?
Стоит. Пока не пришло время».
Диван? Она шагнула к ложу, опустилась на колени. Прикручен к палубе болтами. Вызвать ремонтника? Нет… нельзя вызывать подозрений. Стиснув зубы, она взялась двумя пальцами за головку и повернула. Болт подался.
«И от силы есть польза!»
Болты вывернуты; Легата взялась за край дивана — ого! Тяжел. Пожалуй, трое мужчин не поднимут. Она запихнула распечатку под диван, вкрутила болты на место и затянула.
«А теперь — найти что-нибудь на Уина Ферри».
Она вернулась к консоли. Долго искать не пришлось. Ферри был совершенно беспечен.
«Бедный старый дурак! Я уничтожу Оукса ради тебя, Уин.
Нет! Не обманывай себя ложным благородством. Ты делаешь это сама и ради себя. А о любви и славе… давай забудем».
Помни, что сила на моей стороне; ты почитаешь себя несчастным, но я могу ввергнуть тебя в такое убожество, что самый свет дня станет тебе ненавистен. Ты — мой творец, но я — твой повелитель.
Слова чудовища Франкенштейна, из корабельных архивов.
В первую же ночь, когда Оуксу удалось спокойно заснуть на нижстороне, его разбудил глухой топот за стенами каюты.
Пальцы его ударили по клавиатуре прежде, чем Оукс проснулся полностью. Экран уверял его, что в коридорах Колонии царит безумие.
Даже за надежно запертым люком его каюты!
— Мы хотим жрать! Мы хотим жрать! Мы хотим жрать! — доносился хриплый рык из глотки ночи.
Лазеров ни у кого не видно, но камней — в избытке.
Через несколько секунд на связь вышел Льюис.
— Морган, с ними уже не совладать. Придется ждать, пока все успокоится и…
— Какого черта у вас творится? — Голос Оукса сорвался, и кэп скривился.
— Началось все с Игры в гидропонных отсеках. Все перепились. Теперь это голодный бунт. Мы еще можем затопить их…
— Погоди! Периметр еще не прорван?
— Нет. Там мои люди.
— Тогда зачем…
— Вода в коридорах притормозит их, пока мы…
— Нет! — Оукс перевел дух. — Это не твое ремесло, Хесус. Мы позволим им бушевать. Захватят склады с провизией — пусть себя винят, когда пайки уменьшатся снова. Но поставки не должны увеличиться, ты понял? Никаких излишков!
— Но они разносят…
— Пусть крушат. Потом займутся ремонтом. Хороший бунт позволит им выпустить пар и здорово утомит. Вот тогда мы обратим его себе на пользу — но только хорошо все обдумав.
Оукс ожидал ответа, но динамик подозрительно молчал.
— Хесус?
— Да, Морган. — Льюис, похоже, задыхался. — Думаю, тебе… лучше перебраться… в Редут, и немедленно. Мы не можем ждать деньстороны, но ты…
— Хесус, ты где?
— В старом блоке Первой. Мы вывозили последние…
— Почему я должен переезжать в Редут? — Оукс включил свет и заморгал. — Бунт стихнет. Покуда периметр держится, мы можем…
— Морган, они не просто шумят и ноют! Они убивают людей. Мы заперли оружейные, но кто-то из бунтовщиков…
— Редут еще не готов! Ущерб не мог…. я хочу сказать, там вообще безопасно?
— Вполне. И работники отобраны лично Мердоком. Лучшие. На них ты можешь положиться. И, Морган…
Оукс попытался сглотнуть.
— Да?
Снова долгая пауза, и сбивчивые обрывки разговоров на заднем плане.
— Морган?
— Я на связи.
— Тебе пора. Я все устроил. Мы выкурим бунтовщиков из ключевых проходов. Мои ребята будут у тебя через пару минут; сигнал — наш обычный. Через четверть часа ты должен быть в ангаре для челноков.
— Но мои записи! Я еще не закончил…
— Потом заберем. Я тебе оставлю у команды челнока диск с информашкой. Как только прибудешь в Редут — сразу свяжись со мной.
— Но… я… а как же Легата?
— На борту она в безопасности! Из Редута с ней свяжешься.
— …Так плохо?
— Да.
Связь прервалась.
Амплитуда маятника может меняться, но период — нет. Каждый взмах занимает равное время. Подумай о последнем взмахе, амплитуда которого есть бесконечно малая величина. В него укладывается вся наша жизнь — в последнее качание маятника.
Керро Паниль, «Записные книжки».
Легата глядела мимо Оукса, на море за стенами Редута. Закат здесь был последовательный — вначале Алки, потом Рега дисциплинированно уходили за горизонт, где взбухали далекие тучи. На берег залива лениво накатывались волны, разбиваясь у подножия утесов, которые оседлал Редут. Двойные плазовые стены и изолирующий фундамент заглушали звук, но Легата стопами чувствовала удары прибоя. Брызги мутили воздух, усеивали капельками плазмаглас смотровой галереи.
Дисциплинированный закат и буйное море.
Легату охватило чувство ложного покоя. Оукс утешался алкоголем, Льюис — работой. Из Колонии все еще приходили какие-то сообщения, но, судя по последним, старый комплекс Первой лаборатории находился в осаде. Хорошо, что Мердок успел подняться на борт.
Буйное море.
На поверхности мелькали лишь отдельные стебли келпа, и отсутствие его казалось Легате необъяснимо тягостной потерей. Прежде келп усмирял прибой. Теперь ветер взбивал гребни волн в белую пену. Подумал ли Льюис об этом?
— Почему ты связываешь келп с дирижабликами? — спросила она.
— Ты же видела отчеты. Это или партнеры по симбиозу, или формы одного существа.
— Но это не значит, что они мыслят.
Оукс глянул на нее из-под набрякших век, поболтал янтарное вино в рюмке.
— Тронь один, и отзовутся другие. Они действуют совместно. Они думают. — Он ткнул пальцем в сторону утесов по другую сторону залива, где висели редкой чередой дирижаблики, точно бдительные часовые.
— Они не нападают, — заметила Легата.
— Собираются.
— Как ты можешь быть уверен?
— Мы же собираемся.
— Может, они не такие, как мы. Может, они глупее.
— У них хватает ума отступить и перегруппироваться, когда мы побеждаем.
— Но они агрессивны, только если чувствуют угрозу. Они просто… помеха.
— Помеха?! Они угрожают нашему существованию.
— Но… они такие красивые.
Легата поглядела на плывущие за заливом оранжевые дирижабли. Как величаво они маневрируют, касаются щупальцами скал, удерживаясь на месте, чтобы не столкнуться с собратьями.
