Одна сцена особенно взбесила его — когда доверенный охранник, Паттерсинг, заботливо выводил из помещения хрупкий спецклон женского пола. Она была из новой партии, слишком высокая и тощая по человеческим стандартам, со смуглой кожей и огромными глазами. Вся ее серия страдала хрупкостью костей, и Льюис едва не отправил всех под нож — остановило его только то, что они оставались одним из немногих удачных примеров сочетания человеческих и пандоранских генов.

Может быть, Паттерсинг просто бережет ценный материал? Он ведь должен знать, какие у этой серии хрупкие кости. Да… наверное.

Льюис с удовольствием замечал, что уцелели и другие новые образцы, спецклоны, усиленные местным генетическим материалом. Значит, не придется вновь проходить долгий, мучительный путь проб и ошибок. Катастрофа в Редуте уничтожила не все.

Когда стало ясно, что Редут стерилизован полностью, а против нервоедов существует новое эффективнейшее оружие, Льюиса охватила эйфория.

— По крайней мере, проблему продовольствия мы решили, — легкомысленно бросил он Иллуянку.

Телохранитель смерил его каким-то нехорошим взглядом, который Льюису совсем не понравился.

— Нас осталось всего пять десятков, считая спецклонов, — заметил Иллуянк.

— Но сердце проекта спасено, — возразил Льюис.

Он слишком поздно осознал, что слишком много сообщил излишне понятливому помощнику. Иллуянк уже доказывал, что вполне способен делать верные выводы из неполных данных.

«Что же… Иллуянк отправляется в Колонию. А там им займется Мердок».

— Нам потребуются работники на смену, и немало, — настаивал телохранитель.

— Я полагаю, — отозвался Льюис, — что эта проверка придаст нам новых сил.

Потом он отвлек Иллуянка, приказав ему еще раз осмотреть Редут — до последнего уголка, до последней каморки, не упуская ничего — и все еще раз обработать газом или огнем. Клоны медленно разбредались по коридорам, сопровождаемые шипящим гулом огнеметов или булькающим присвистом газогенераторов. Потом Льюис приказал еще раз пропустить хлор через все трубопроводы и воздуховоды в Редуте. И еще раз осмотреть все помещения при помощи сенсорных камер.

Но все было чисто. Остатки хлора выкачали наружу, омывая желтоватыми струями те холмики, где днем раньше толпились изгнанные Льюисом из безопасных стен Редута клоны.

Часть тяжелого газа, как и следовало ожидать, стекла по утесам в море. Галлюциногенные водоросли, которыми бухта заросла сплошь, при его прикосновении отступали, взбивая стеблями воду. На шум слетелись дирижаблики. Они плыли на почтительном расстоянии над окрестными холмами, точно молчаливые зрители, пока Льюис и его жалкая команда последовательно стерилизовали территорию вокруг Редута.

Льюис даже выбрался за ворота в броневике, взяв водителем Иллуянка, чтобы лично наблюдать за работой очистителей. В одном месте он приказал Иллуянку остановить машину и долго изучал пролетающую вдали череду дирижабликов сквозь толстый плазмаглас окна. Вздутые оранжевые мешки плыли в пугающей тишине, болтая подвешенными на толстых черных щупальцах валунами. Вид этой загадочной живой стены на расстоянии трех километров наполнял сердце Льюиса страхом и злобой.

— Надо извести проклятые штуковины под корень! — выпалил он наконец. — Это же просто летающие бомбы!

— А может, и больше того, — заметил Иллуянк.

Один из оставшихся в живых клонов выбрал именно этот миг, чтобы сбросить с плеч рюкзак со сжатым хлором. Обернувшись к череде дирижабликов, он распростер коротенькие ручки и вскричал на всю равнину: «Аваата! Аваата! Аваата!»

— Уберите отсюда этого идиота! И в карцер! — приказал Льюис.

Иллуянк повторил команду через внешние динамики, и двое надзирателей бросились ее исполнять.

Льюис нетерпеливо бурчал что-то себе под нос: «Аваата!» Это был клич восставших клонов. «Аваата!» и «Мы хотим жрать!».

Если бы этот клон не был одним из драгоценных теперь плодов программы генетического сращения, Льюис приказал бы сжечь безмозглую тварь на месте.

Придется вводить новые меры безопасности, сказал он себе. Более суровые меры по контролю за поведением клонов. И придется ввести Оукса в курс дела. Собрать в Колонии и с борта замену всему уничтоженному — новых клонов и новых работников, новых охранников и надзирателей. Мердок будет некоторое время очень занят в своей Комнате ужасов. Очень. Что же, садоводство всегда было жестоким занятием — выпалывать сорняки, отлавливать грызунов, травить вредителей. Зона особого назначения Первой лаборатории получила очень точное наименование: Теплица. Там прорастали цветы Пандоры.

— Весь запас хлора израсходован, — доложил Иллуянк. — Все чисто.

— Возвращаемся, — приказал Льюис и добавил: — Когда вернешься в Колонию, не упоминай о хлоре.

— Хорошо.

Льюис кивнул в ответ собственным мыслям. Теперь пришло время подумать — что он скажет Оуксу. Как ему представить это несчастье очередной победой.

— Спасибо, что откликнулись на мое приглашение.

Томас внимательно разглядывал сидящего, размышляя, как может такая простая фраза нести в себе такую угрозу. Это был Морган Оукс, капеллан-психиатр, кэп. Босс?

На борту заканчивалась деньсторона, а Томас еще не так давно вышел из гибербака, чтобы вполне проснуться и привыкнуть к подзабытому ощущению собственного тела.

«Я более не Раджа Флэттери. Я — Раджа Томас».

Нельзя было дать понять, что это лишь маска. Особенно сейчас.

— Я изучал ваше досье, Раджа Томас, — заметил Оукс.

Тот кивнул, думая: «Врешь!» Как явственно слышится напряжение в его голосе. Или Оукс не понимает, как каждым словом выдает себя натренированному уху? Нельзя верить ни единому его слову! Он… беспечен, вот что.

«Возможно, на его пути не попадались те, кто умеет слушать».

— Я откликнулся на вызов, а не на приглашение, — ответил Томас.

Вот так! Именно так должен был ответить Раджа Томас.

Оукс только улыбнулся благожелательно и постучал пальцами по тонкой стопке листов, которую держал на коленях. Досье? Едва ли. Томас понимал, что скрывать истинное лицо нового участника этой пьесы — в интересах Корабля.

«Томас. Я — Томас!»

Он окинул взглядом помещение, куда пригласил его Оукс, запоздало сообразив, что когда-то оно было обычной каютой. Чтобы расширить ее за счет соседних, Оукс снял переборки. А потом, узнав загадочный узор на стене, полускрытый двумя темно-красными гобеленами, Раджа испытал одно из самых сильных потрясений в этом своем воплощении.

«Это была моя каюта!»

Видно было, насколько разросся Корабль с тех незапамятных дней, когда безднолет вмещал лишь несколько тысяч спящих в гибербаках и минимальный — «маточный» — экипаж. Перемены, замеченные Раджой на пути из сонного царства сюда, говорили об изменениях более глубинных. Что случилось с Кораблем?

Эта огромная каюта сама была свидетельницей отвратительных деяний. Все в ней было слишком мягким — толстый оранжевый ковер, экзотические расшитые занавеси на стенах, пухлые диваны. Все обычные сервосистемы, кроме небольшого голопроектора под левым локтем Оукса, скрыты.

Оукс дал гостю время оглядеться, присматриваясь в это время к нему самому. Что задумал корабль, явив сего загадочного пришельца? Вопрос этот читался на его лице.

Внимание же Раджи привлекла компьютерная симуляция, висевшая в фокусе проектора. Обычная трехмерная схема — корабль, кружащий над планетой, зеленой, и оранжевой, и черной. Только система двух солнц и нескольких лун была незнакома ему. Глядя на неторопливое продвижение игрушечного кораблика, Раджа ощутил дежавю — он движется в корабле, который движется во вселенной, которая движется к… и все это уже было, было.

«Повтор?»

Корабль уверял, что нет, но… Томас отбросил сомнения, оставив их на потом. Ему не пришлось задавать вопросы, чтобы понять — планетою была Пандора, а схема отражала реальное положение Корабля в планетной системе. Есть вещи, которые не меняются никогда. На борту безднолета «Землянин» Бикель когда-то запрограммировал точно такую же схему.