«Кто-то должен быть боссом, а остальным полезно напоминать об этом время от времени. Как иначе можно организовать работу?»
Нет… он понял смысл этой вести. Программы корабля начинали сдавать. Все проблемы ложатся на плечи кэпа.
«Посмотрите только на этих трудяг!»
У них ведь нет времени решать даже каким будет их собственное будущее. Когда? После работы? Когда усталое тело вгоняет разум в сонное забытье и вдумчивое решение ради всеобщего блага принять никак невозможно?
«Всеобщее благо — это моя работа».
Он освобождает этих несчастных от муки принимать решения, требующие непосильного напряжения сил, памяти, ума. А взамен кэп дает им дар более сладостный — безделье, растворение в безмысленном покое.
«Растворение…. рас-творение…»
Ассоциация потревожила мысли. Рас-творение… творение заново, творение всего, ради чего они живы… творение, где они живы…
Глядя на копошение рабочих в голопроекции, Оукс ощутил себя дирижером нескончаемого музыкального произведения и подумал, как бы не забыть на следующем общем собрании ввернуть это сравнение в речь.
«Дирижер… симфонии».
Мысль ему понравилась. Плодотворная мысль. Интересно, а у корабля такие бывают? Внезапно он ощутил глубинное сродство со своим металлическим врагом.
«Что мы за плод, что требуем такого почтения и заботы? Что за манна? Может ли корабль…»
Раздумья его прервало шипение раскупоренных герметиков.
«Кто осмелился?..»
Грохнула о раму крышка, и в каюту влетел Льюис, торопливо затворяя люк за собой. Он тяжело дышал. Оукс заметил, что вместо обычной подчеркнуто скромной бурой рабочей формы его помощник натянул новенький отглаженный зеленый комбинезон.
— Льюис!
В первый миг Оукс обрадовался, увидав этого человека… но когда Льюис повернулся к нему, это чувство мгновенно сменилось страхом. Все старания медиков не могли скрыть полностью многочисленные ссадины и синяки на его лице… и он хромал.
Суждение готовит тебя к вступлению в поток случая, где ведет лишь воля. Суждение суть способ направления воли. Мысль мимолетна, суждение же — это место, где смешиваются течения, которыми прошлое определяет будущее, это акт взвешивания.
Керро Паниль, «Спор Авааты».
С обычной своей уверенной легкостью Хали Экель подпрыгнула, ухватив одной рукой рычаг, открывающий люк в потолке, откуда можно было попасть в программное хранилище архивов. Болтающийся на ремне прибокс больно стукнул ее по бедру.
Меньше часа назад она узнала, что Керро Паниль отправился на нижсторону. Не попрощавшись, не оставив даже записки… или строфы.
«Хотя его ко мне ничто и не привязывает».
Открыв люк, она подтянулась и вползла в служебный проход.
«Он не пошел со мной на расплод, он…»
Хали отбросила эту мысль. И все равно было обидно. Они выросли в одном интернатском секторе, родились почти в один день и оставались друзьями. Она слушала его рассказы о Земстороне, а он — ее байки. По поводу собственных чувств Хали не питала иллюзий. Она давно считала Керро самым привлекательным мужчиной на борту.
Только почему он всегда такой отстраненный?
Протискиваться по кривой трубе пришлось скорчившись — в высоту она была на ладонь меньше, чем нужно. Впрочем, Хали уже привыкла передвигаться по кораблю такими вот незаметными переходами.
«И ведь не то чтобы я была страшная!»
Хали знала, что ее комбинезон из корабельной ткани обтягивает очень привлекательную фигурку. Смуглая кожа, карие глаза, коротко стриженные, как у всех техников, черные волосы. Каждый медтехник понимал, насколько выгоднее с точки зрения антисептики оставить от своей шевелюры нечто вроде густой щетины. Конечно, она не хотела бы, чтобы Керро состриг косу или бороду — ей нравился его стиль. Но ему в медсекторе не работать.
Люк, выводивший из служебного прохода в архивы, оказался закрыт, но Хали заучила код наизусть, и, чтобы открыть замок, ей не потребовалось и пары секунд. Нагнувшись, она проскользнула в хранилище. С потолка тревожно прожужжал что-то внутренний сенсор.
— Хали, что ты делаешь?
Девушка замерла, потрясенная. «Голосовая связь!» Всем был знаком безжизненный, отдающий металлом рабочий голос Корабля, необходимое средство общения, но сейчас она слышала нечто иное… звучный голос, полный сдержанного чувства. И Корабль назвал ее по имени!
— Я… я хотела найти терминал доступа к архивам. Тут всегда есть свободные.
— Ты весьма необычная женщина, Хали.
— Я чем-то нагрешила?
Ее сильные пальцы машинально защелкивали задвижки, в то время как тело замерло в ужасе. Что, если она оскорбила Корабль?
Но он говорил с ней! Взаправду говорил!
— Иные сочли бы, что ты поступаешь дурно.
— Я просто торопилась. Никто не сказал мне, почему Керро отправился на нижсторону.
— Почему ты не обратилась ко Мне?
— Я…
Хали бросила отчаянный взгляд на терминал-читальню, к которой вел узкий проход между вращающимися стойками софтверных дисков. Экран был пуст, за клавиатурой — никого, как она и ожидала.
Но Корабль не унимался.
— Я всегда рядом с тобой, не дальше, чем ближайший монитор или комконсоль.
Хали подняла глаза на оранжевый пузырь сенсора — злобное око циклопа, зеница, торчащая из металлической решетки, откуда доносился голос Корабля. Может, Корабль сердится на нее? Размеренность этого жуткого голоса нагоняла на Хали трепет.
— Я не злюсь. Я лишь предлагаю тебе больше доверять Мне. Я о тебе забочусь.
— Я… верую в Тебя, Корабль. Я богоТворю. Ты это знаешь. Я просто никогда не думала, что Ты заговоришь со мною.
— Как говорю с Керро Панилем? Ты ревнуешь, Хали.
Честность не позволила Хали возразить, да и слова не шли на язык. Девушка помотала головой.
— Хали, подойди к клавиатуре в конце прохода. Отожми красную клавишу в правом верхнем углу, и Я отворю проход за этим терминалом.
— Проход?
— Он приведет тебя в потайную комнату, где находится другой терминал. Им часто пользуется Керро Паниль. Теперь им можешь воспользоваться ты.
Терзаясь одновременно страхом и восторгом, Хали повиновалась.
Терминал вместе со столом откинулся на петлях, открывая взгляду низкий проход. Скорчившись в три погибели, Хали проползла в тесную комнатку. Тускло-зеленые лучики скрытых по углам ламп освещали желтоватое ложе. Рядом с ним стояла большая комконсоль с пультом и экраном, в полу виднелся знакомый диск голографического проектора. Обстановка была знакома девушке — небольшая учебная комната, — но она не знала, что они бывают настолько маленькими… и что здесь вообще есть такая.
За ее спиной с еле слышным щелчком затворился люк. Странно, но в этой берлоге она ощущала себя в полной безопасности. Здесь обретался Керро. Корабль заботился о ней, лично о ней. Острое ее обоняние безошибочно улавливало запах тела любимого. Она рассеянно потерла золотое колечко в носу и опустилась в привинченное к полу кресло у консоли.
— Нет, Хали. Вытянись на ложе. Здесь тебе не понадобится клавиатура.
Голос Корабля исходил отовсюду. Хали оглянулась в поисках источника этого пугающе сдержанного голоса. Но в комнате не было ни сенсоров, ни глаз-мониторов.
— Не бойся, Хали. Эта комната находится внутри Моей защитной оболочки. Ляг на кушетку.
Девушка нерешительно подчинилась. Ложе было устлано чем-то гладким, прохладно скользившим по коже.
— Почему ты решила поискать свободный терминал, Хали?
— Я хотела сделать что-нибудь… конкретное.
— Ты любишь Керро?
— Ты сам знаешь.
— Ты вправе добиваться его любви, Хали, но не обманом.
— Я… я хочу его.
— И ты обратилась за помощью ко Мне?
— Я приму любую помощь.
— Ты имеешь свободу доступа к информации, Хали, а уж что ты с ней сделаешь — тебе одной решать. Ты проживаешь жизнь, понимаешь?
— Проживаю? — Она вся взмокла, и потная кожа липла к покрытию ложа.
— Свою жизнь. Она дана тебе… в дар. Тебе следовало бы получше с ней обходиться. Наполнить ее счастьем.
