Тедж исподтишка изучал Алэ. Ходили слухи, что моряне высказывали Алэ просьбу спариться с Гэллоу ради красивого потомства. Лицо Алэ представляло собой изысканно пропорциональный овал с полными губами и широко расставленными голубыми глазами. Ее носик, слегка вздернутый, отличался гладкой прямой переносицей. Ее кожа, великолепно оттеняемая темно-рыжими волосами, отливала прозрачно-розовым — Тедж еще подумал, что когда долг призывает ее на поверхность, ей требуются кремы и мази, чтобы уберечь кожу от неласковых солнц.

Тедж взглянул поверх голов на большую консоль с панелями управления и большими экранами. На одном экране виден был ослепительный солнечный свет над вознесенной далеко над ними океанской поверхностью. Другие демонстрировали подводную трубу пусковой установки, где водородный зонд готовился к всплытию и вознесению в бурную атмосферу Пандоры. На заднем плане виднелись редкие заросли келпа.

Справа от Теджа плазмагласовое стекло тройной толщины также открывало вид на пусковую установку и плавающих вокруг нее морян. Одни пловцы, с ног до головы затянутые в костюмы для подводного плавания, носили кислородные трубки. У других красовалась на спине органическая рыба-дыхалка, созданная биоинженерами островитян, впервые предпринявших длительную работу под водой.

«Мы можем ее создавать — но у нас нет свободы передвижения под водой, чтобы ее использовать».

Тедж отчетливо видел, где рот рыбы-дыхалки присоединяется к сонной артерии ближайшего пловца. Он представил себе тысячи ресничек, накачивающих кислород в кровеносное русло работника. Время от времени тот выпускал отработанный углекислый газ из уголка рта вереницей всплывающих пузырьков.

«Интересно, каково это — нестесненно плыть в океане, завися от симбиотических отношений с рыбой-дыхалкой?» Мысли островитянина, полного горьких сожалений. Биоинженерия островитян превосходила таковую у морян, но все, что островитянский гений мог создать, тут же выменивалось из-за страшной нужды в выгодном бартере.

«Как и я сам хотел бы оказаться выменянным. Можно подумать, мне есть на что надеяться!»

Тедж подавил приступ зависти. Он видел собственное отражение в плазмагласе. Комитет по Жизненным Формам без малейших затруднений нарек его человеком. Он явно приближался к типу внешности морских обитателей. И все же — его тяжеловатое тело, невысокий рост, крупная голова с темно-каштановыми волосами торчком, густые брови, широкий нос, широкий рот, квадратный подбородок… все это не шло ни в какое сравнение со стандартами, воплощенными в ДжиЛааре.

Сравнение — штука болезненная. Тедж пытался себе представить, о чем думает этот высокий, исполненный презрения морянин. «И что означает это вопросительное выражение при виде меня?»

Гэллоу вновь обратил свое внимание на Алэ, коснулся ее обнаженного плеча, засмеялся каким-то ее словам.

Новая вспышка активности вокруг базы, новые огоньки света в пусковой установке, которая направит старт зонда в его пути к поверхности.

— Еще несколько минут, — произнес стоящий у консоли управляющий запуском.

Тедж вздохнул. Этот жизненный опыт обернулся совсем не так, как он ожидал… как ему мечталось.

Он усмехнулся над самим собой. «Фантазер!»

Когда он был избран островитянским наблюдателем за запуском зонда к престолу Корабля, Тедж преисполнился восторга. Первый его визит в самое сердце морянской цивилизации! Наконец-то! И фантазиями он тоже преисполнился: «Может быть… возможно, я смогу найти способ быть принятым в морской народ, смогу расстаться с нуждой и жалким существованием наверху.»

Узнав, что его сопровождающим будет Гэллоу, Тедж воспылал надеждой. ДжиЛаар Гэллоу, управляющий Морским Экраном, тот, кто мог проголосовать за прием островитянина в число морян. Но Гэллоу, похоже, избегал его. А в презрении этого человека и вовсе никаких сомнений не было.

Только Алэ проявляла теплоту и гостеприимство — но она ведь была членом морянского правительства, дипломатом, работающим с островитянами. Тедж с удивлением обнаружил, что она еще и доктор медицины. Поговаривали, что она прошла сквозь все тяготы медицинского образования в пику своему семейству с его долгими традициями службы в дипломатическом корпусе и вообще в морянском правительстве. Победу явно одержало семейство. Алэ уверенно занимала положение среди власть имущих — и власти она имела больше, чем любой другой член ее семьи. И морянское, и островитянское общество опомниться не могли от недавнего известия о том, что Алэ принадлежит главная доля в наследстве покойных Райена и Элины Ванг. И Алэ была назначена опекуном единственной дочери Вангов, Скади. Никто еще не пытался оценить стоимость владений Вангов, но старший директор «Мерман Меркантайл», вероятно, был богатейшим человеком Пандоры. Элина Ванг, последовавшая за своим супругом менее чем через год, не прожила достаточно долго, чтобы внести серьезные изменения в управление компанией. И вот, пожалуйста — Карин Алэ, красивая, могущественная и способная найти подобающие слова в любой ситуации.

«Мы рады приветствовать вас среди морян, островитянин Тедж»

Какой она казалась открытой и дружелюбной.

«А была всего лишь вежливой… дипломатичной».

Персонал возле консоли продемонстрировал еще одну вспышку активности. Экран с изображением поверхности ярко мигнул несколько раз, и прежний вид сменился лицом Симоны Роксэк, капеллана-психиатра. Задний план кадра давал понять, что говорит она из своего обиталища в центре Вашона вдали от поверхности.

— Приветствую вас во имя Корабля.

Гэллоу едва подавил фырканье.

Тедж видел, как передернулось его классических пропорций тело при виде КП. Тедж, привычный к островитянским вариациям, не обращал внимания на внешность Роксэк. Теперь же он увидел ее глазами Гэллоу. Серебристые волосы Роксэк дикой гривой вздымались над теменем ее почти идеально круглой головы. Ее красные глаза альбиноса тянулись к крохотным отросткам надбровий. Рот, едва заметный под складками серой кожи, представлял собой крохотную красную щель, под которой не было и следов подбородка. Плоть спускалась под острым углом ото рта прямо к толстой шее.

— Помолимся, — сказала КП. — Эту молитву я только что вознесла в присутствии Вааты. Я повторю ее и теперь, — она откашлялась. — Корабль, чьим всемогуществом мы были закинуты в бесконечные воды Пандоры, даруй нам избавление от Первородного Греха. Даруй нам…

Тедж отключился. Он слышал эту молитву, в той или иной ее версии, не единожды. Его сотоварищи, несомненно, тоже. Моряне со скучающим видом уставились на свои панели.

«Первородный Грех!»

Исторические исследования пошатнули веру Теджа в традиции. Он обнаружил, что моряне считали Первородным Грехом убийство разумного келпа Пандоры. Их покаяние заключалось в том, чтобы обрести келп в своих собственных генах и вновь наполнить море бесконечными джунглями ветвящихся стеблей. Теперь уже не обладающих разумом. Просто келп… под контролем морян.

С другой стороны, фанатичные БогоТворители с острова Гуэмес настаивали, что Первородный Грех есть отказ от БогоТворения. Большинство островитян, однако, соглашались с толкованием КП: Первородным Грехом стал путь биоинженерии, избранный Хесусом Льюисом, давно покойным гением, положившим начало нынешним отклонениям от стандартной человекообразности. Льюис создал Клоны и «избрал иных преображенных, дабы приуготовить их к выживанию на Пандоре».

Тедж покачал головой, слушая заунывный голос КП. «Кто наилучшим образом выживает на Пандоре?» спросил он самого себя. «Моряне. Нормальные люди».

Моряне превышали островитян числом по меньшей мере десятикратно. Простейшая функция доступного жизненного пространства. Под водой, в безопасности от причуд Пандоры, было куда больше жизненного пространства, нежели на ее бурной, опасной поверхности.

— В руки Корабля предаю вас, — возгласила КП. — Да пребудет благословение Корабля на этом дерзании. Да ведает Корабль, что мы не замышляем святотатства, вторгаясь в небеса. Да приблизит нас это деяние к Кораблю.