Андрей, превозмогая боль, заговорил:
— У меня в кошельке лежат деньги. Там, в серванте.
Аркаша подошел к серванту. Кругом было все перевернуто вверх дном. Это орудовал третий из четверых посланных Явером бойцов. Найдя кошелек, он вытряхнул содержимое на стол. Всего оказалось девятьсот рублей.
— А остальные я возьму у родителей. У них есть, — проговорил Андрей.
— И когда ты собираешься это сделать? — Боря угрожающе приблизился к Андрею.
— Завтра. Или даже сегодня к вечеру.
— Ни завтра и ни к вечеру, а только сейчас. — Аркаша подошел к Андрею и взялся за утюг.
— Не надо! — взмолился тот. — Умоляю вас! Мы можем съездить вместе. Это недалеко.
— Только сейчас, — повторил Аркаша и с силой поставил утюг ему на грудь.
Взяв подушку, Боря накрыл лицо Андрея, чтобы не был слышен крик.
Андрей пришел в себя. Тело ныло и болело. Пекли раны на животе и груди.
— Продолжим, — сказал Аркаша, разматывая шнур от паяльника.
— Умоляю! Я ведь не отказываюсь платить! Это займет полчаса! Мы можем поехать вместе! Деньги сразу! — Он с ужасом смотрел на паяльник.
— Сейчас я вставлю тебе его в жопу, и тогда посмотрим: может, деньги появятся быстрее? — сказал Аркаша, вставляя вилку паяльника в розетку.
— Клянусь! Умоляю, пощадите! Деньги у родителей! Пощадите! — Слезы текли по его щекам.
Гриша подошел к нему и, присев, спросил:
— Ты понимаешь, что платить придется по-любому? Тот закивал головой.
— Заплати и избавишься от мучений.
— Да я готов, клянусь тебе! Мы можем поехать с тобой вместе, Гриша, поверь!
Гриша отозвал Аркашу и Борю в сторону и сказал:
— Я верю ему. Сейчас денег нет. Завтра отдаст. Он вряд ли захочет еще раз пережить подобное.
— Плевать нам, чего он захочет или не захочет. Мы приехали за тузами и без них не уйдем. А завтра — это будет завтра.
— Я ему верю, — повторил Гриша, — и могу подождать до завтра. Он отдаст.
— Ты можешь ждать сколько угодно. А нам нужно сегодня. И все с этим. — И Аркаша направился к Андрею.
— Я вам уплачу свои лавэ, а сам заберу у него завтра. Ты ведь не подведешь меня? — И Гриша глянул на жалкого, окровавленного Андрея.
— Гриша, клянусь, — положа руку на сердце, заверил Андрей.
— Смотри мне! — Уходя, Аркаша задержался возле Андрея и пнул его ногой в бок. — Если будешь себя плохо вести, мы вернемся. И тогда это будет последнее, что ты увидишь.
Они втроем спустились к машине, где безмятежно дремал их товарищ. Гриша задержался договориться о месте и времени с Андреем и также спустился к машине.
Явер ждал их. Выслушав рассказ Аркаши, он вопросительно глянул на Гришу. Тот достал три тысячи и положил на стол. Явер продолжал молча смотреть на него.
— Здесь три тысячи, — сказал смущенно Гриша.
— Помнится, называлась цифра десять, — угрюмо сказал Явер.
В конце концов они договорились, что Гриша отдаст еще две после того, как получит деньги от Андрея. С этим и расстались.
Гриша собрался завернуть во двор, когда увидел соседа, который бежал к нему, что есть силы размахивая руками.
— Что случилось? — обратился Гриша к подбегающему соседу.
— Там менты тебе устроили засаду, — ответил тот, переводя дыхание.
— Ты ничего не путаешь?
— Ничего я не путаю. Меня послал Толик. А еще он мне сказал, чтобы ты немедленно ехал к Сяве и ждал его там.
Гриша не долго думая развернул машину и отправился по указанному адресу.
После того как уехали „гости“, Андрей набрал номер телефона районного отделения милиции. Когда те приехали, он рассказал, как какие-то убийцы ворвались к нему в квартиру и, пытая, стали требовать, чтобы он отдал все деньги и ценности. Среди бандитов он узнал одного, хотя тот был в чулке. Далее рассказал все, что знало месте проживания и отдыха Гриши. При этом он высказал подозрение, что это именно Гриша и навел остальных.
Не найдя Гришу дома, милиция устроила засаду. Но он в нее не попался. Тогда был объявлен розыск. Остальных участников нападения также разыскивали, но очень вяло.
Узнав об этих событиях, Явер нашел Гришу через его старшего брата Толю и объявил тому:
— Твоя вина в том, что ты отпустил лоха. Этот шухер менты устроили моим ребятам из-за тебя.
— До тебя никто не доберется. Менты ищут только меня.
— Я не договорил. — Явер холодно глянул на Гришу. — Я подумал и решил, что правильно будет накинуть тебе иск на гриву за твое поведение. Кроме тех двух, что ты должен, заплатишь еще пять. И упаси тебя Бог, если мусора выйдут на нас.
— Явер, ты видишь, что мне сейчас не сладко. Мусора тулят гоп-стоп с разбоем. К десяточке подбираются. Объявлен розыск.
— Я все это знаю, — перебил его Явер. — Но если завтра до семи часов вечера не привезешь семь тысяч, то единственное, о чем ты будешь мечтать, — это самому прыгнуть к ментам.
Явер ушел, а Гриша еще долго сидел, обняв голову руками.
На помощь пришел Толик.
— Раз так все сложилось, сидеть сложа руки нельзя. Нужно принимать бой и с Явером, и с мусорами, и с терпилой. Ты сиди и ни шагу из дома. А я — на Молдаванку, собирать братву.
На следующий день к Яверу отправили паренька, который сообщил ему о времени и месте „стрелки“. На ней предстояло решить, все ли объявленные Явером деньги будет выплачивать Гриша. „Стрелка“ была назначена на два часа дня возле памятника героям обороны Одессы у молодой рощи.
Явер ехал впереди на „Жигулях“ с Аркашей и Борей. Следом шел микроавтобус с шестью бойцами. При них находились два „Калашникова“ и два „ТТ“.
Явер заметил белую „шестерку“ неподалеку от памятника и направил свою машину к ней. Когда начал притормаживать, справа от него раздались выстрелы. Одна пуля угодила ему в плечо. Аркаша и Боря попадали на пол. Явер открыл дверцу и, остановив машину, выскочил и, спрятавшись за заднее крыло, стал пытаться взять ситуацию под контроль.
Он глянул на „РАФ“, который шатало от попадающих в него пуль. Явер достал наган. Теперь послышались выстрелы с левой стороны. Он запрыгнул в машину и нажал на газ. Водитель „РАФа“ не мог поступить так же, так как двигатель был поврежден и машина не заводилась. Теперь в лоб автобусу были направлены две стригущие автоматные очереди.
Забыв про оружие, пассажиры автобуса лежали между сиденьями и молились. Вдруг стрельба прекратилась и послышался чей-то голос:
— Если кто из вас захочет остаться жить, тот должен в течение тридцати секунд покинуть „РАФ“. По истечении этого времени автобус будет взорван гранатой „Ф-1“.
Это говорил Толик. Он был окрылен победой. Он знал, что это придаст авторитет семье.
Из „РАФа“ начали выходить и выползать раненые. По счастливой случайности, все бойцы Явера остались живы, хотя некоторые получили очень тяжелые ранения.
Эта „стрелка“ поставила точку в отношениях Гриши с Явером.
— Я ему показал, — говорил Гриша, — что не пальцем делан.
Но оставались милиция, которая сужала свое кольцо вокруг него, и терпила.
На узком семейном совете было решено, что Гриша должен покинуть город и отсидеться, пока все решится, в Запорожье.
Зная, что Толик принимает участие в Гришиной судьбе, милиционеры установили за ним круглосуточную слежку. Но планы следует претворять в жизнь: в назначенный день Толик сел в машину и целый час ездил по городу, отрываясь от „хвоста“. Убедившись, что „хвоста“ нет, подъехал к месту, где его ожидал Гриша. Тот сел в машину, и они поехали по направлению к нужной трассе.
Вдруг сзади включилась сирена и голос в репродукторе порекомендовал остановиться. В ответ на это Толик утопил педаль газа. Началась погоня в высоких скоростных режимах, которая долго шла по улицам города. Убегающим удавалось оторваться, но только на секунду. Милиция шла по пятам. При помощи радиосвязи она пыталась предугадать движение машины и блокировала дорогу. Беглецам удавалось проезжать, объезжать и пролетать места встречи.
Машина вырвалась на киевскую трассу и была остановлена у поста ГАИ. В ней оказался один водитель по имени Сергей Захаров. Он бегал от погони, потому что утром за завтраком у тещи выпил полстакана пива.
