На обзорных экранах было видно, как готовится к обратному старту «Пилигрим». Огромная пятипалая черепаха стояла близ стартового корпуса, к ней постоянно подлетали грузовозы, с них перегружали грузы, адресованные на Землю, в обширные грузовые глубины корабля. Два ядерных реактора, которые во время полета находились на удаленном от основного корпуса расстоянии, сейчас были втянуты, и техники занимались их профилактическим осмотром, меняли выработанные блоки, проверяли проводку — словом, делали все необходимое, чтобы планетолет долетел до Земли.

Грустно было думать, что он улетит к Земле без меня. Мне уже надоел трехмесячный перелет, заполненный бездельем и совершенно ненужным мне режимом. Хотелось домой, я был бы совсем не прочь искупаться, заказать на дом обед из китайского ресторанчика, позвонить Анне и договориться о встрече. Все-таки перед отлетом я вел себя по-свински, а в день отлета даже не позвонил ей. Ничего, когда вернусь, я постараюсь исправиться. Отправлю ей букет роскошных роз… нет, лучше тюльпанов, да, черных тюльпанов, Анна их обожает. А потом приглашу ее в «Максим» и поражу ее воображение чем-то экзотичным, вроде ямайского бонга-бонга и фруктами из разных стран мира. Быть может, это подействует, и она сменит свой гнев, с которым, несомненно, встретит меня, на милость. Конечно, она разочарована, мы встречаемся уже год, а я до сих пор не сделал даже намека на предложение, да что там, я ни разу не намекнул ей на возможность такого предложения.

Когда у человека портится настроение, надо обязательно выпить. Спиртное растормаживает, неприятности начинают казаться вполне преодолимыми, на худой конец терпимыми, а окружающие люди перестают тебя раздражать. Впрочем, тут я, наверное, не прав, бывают и иные варианты. Есть среди косморабочих некий Гена Бык, так тот обязательно сначала добирает до нормы, после которой ему кажется, что люди к нему относятся враждебно и подсмеиваются втихомолку над ним. Вот тогда он и отвязывается. Его не пугают штрафы, которые на него накладывают, трехдневное пребывание в штрафном изоляторе, которое уже несколько раз на него накладывал нетерпимый к нарушениям общественного порядка Грикополюс. Его вообще ничего не пугает, даже возможность попасть под раздачу более сильного и получить, наконец, по морде.

Кстати, я заметил, что в последнее время мой объект, на которого я нацелился еще в полете, водит знакомство с этим буяном. Вообще, странная подобралась компашка: татуированный и с исполосованным горлом мужик, которого иначе как Лукой никто не называл, притворяющийся простодушным придурком армянин, который на самом деле был весьма и весьма себе на уме, Гена Бык, еще один постоянно улыбающийся тип, франтоватый француз по фамилии Девилье, и мой объект, который с ними сошелся на удивление быстро и, как мне показалось, стал играть не последнюю скрипку в этом удивительном ансамбле. Когда такая группировка появляется на Земле, она быстро превращается в то, что именуют преступным сообществом. Но здесь, на Марсе, они вели себя удивительно скромно — пили, резались в карты, время от времени учиняли какой-нибудь мордобой, тискали (и не только!) девиц из ресторанного кордебалета, но серьезных нарушений не допускали. Впрочем, и в этом случае я, возможно, ошибаюсь: если ты не попался, то это не значит, что ты ничего не совершил.

Живые песчинки окружили меня, словно струи воды, они вились вокруг скафандра, а я тревожно выжидал время — вот наверху подходят к догорающим обломкам мотонарт, вот они осматриваются по сторонам и видят, что барханы чисты и, следовательно, я сгорел среди обломков, вот совещаются… на это надо было дать больше времени, чем обычно, ведь скафандра они в пламени заметить никак не могли… но начальству обязательно скажут, что видели. У бандитов, а особенно у китайцев, неисполнение приказа карается жестоко, очень жестоко. Положение у меня было жутковатое. На часы я взглянуть не мог, что происходило наверху, не видел, а песчаные струи увлекали меня куда-то вниз, и это было самым неприятным.

Помните, что когда-то писали о каналах Марса. Вот уж побудили они в свое время фантазию человека! А все оказалось куда проще — никаких марсиан, каналы на Марсе, которые, казалось бы, могла прорыть только вода, возникли при оползнях сухого порошкообразного материала. Помнится, еще в начале XXI века Трой Шинброт утверждал, что слабая гравитация Марса дает возможность более продолжительных камнепадов, чем на Земле. Вот и оползни, тот самый оживающий песок, создавали такие черты рельефа, которые обычно ассоциируются с текущей водой. Во время оползней сухого песка частицы фактически плывут в воздухе, а потому ведут себя очень похоже на жидкость. При более слабом гравитационном поле это оседание происходит медленнее. Более того, разреженная атмосфера Марса снижает силы трения, воздействующие на частицы, так что они перемещаются быстрее. На тех же принципах действовали и зыбуны, неясным оставалось лишь то, что именно вызывает движение песчаных масс. Еще в прошлые времена, когда шли исследования «марсоходами», выяснилось, что почва на «потревоженных» зондом участках ведет себя наподобие скользящего по полу ковра, смещаясь в сторону и образуя складки. За это ее прозвали «волшебным ковром». Как показали дальнейшие исследования, под поверхностью находился слой с крайне необычными свойствами, которые изучались до сих пор.

Все это я знал, в Академии учили и этому, но сейчас мне было не до науки.

Меня могло засосать так основательно, что все способы спасения из зыбуна, которым меня учили инструктора, не смогли бы помочь. Включать двигатели, будучи окруженным песком, глупо, дюзы, скорее всего, уже забиты им, в таком случае не стоило и прыгать в песчаные волны, достойнее было бы дождаться врага, к тому же при этом существовал хиленький, но все-таки шанс отбиться и выйти победителем из схватки. Поэтому инструктора предлагали простой выход: резким движением головы зажать клапан, стравливающий воздух. Скафандр начинал раздуваться и походить на мыльный пузырь, а тебя выбрасывало из зыбуна на поверхность пустыни. Не знаю, насколько действенным был этот способ, но другого выхода у меня не было.

И в самый разгар лихорадочных прикидок я почувствовал, что мои ноги во что-то упираются. Честное слово! Подо мной было что-то жесткое и вместе с тем упругое, словно живое существо. Но тогда я об этом подумать просто не успел, что-то подо мной дернулось, меня тряхнуло, и я почувствовал, что лечу через песчаную толщу куда-то вверх. Выбросило меня футов на десять над песком. Падение с такой высоты было довольно болезненным, хотя Марс все-таки не Земля, сила тяжести поменьше, чем дома.

Оказавшись на песке, я напряг все силы, чтобы остаться собранным.

Метрах в ста от меня догорали мотонарты, чуть дальше в сторону сдвоенных скал уходила чужая машина, а вокруг расстилалась пустыня, над которой уже сгущался фиолетовый сумрак, в котором ярко высвечивали многочисленные звезды. Среди звезд бугристым серпом плыл один из спутников Марса.

Без разницы Фобос это был или Деймос, не в этом главное. Главное было в том, что я остался жив. Жив, несмотря ни на что! И у меня появилась возможность вставить хороший фитиль этому китайцу, которого звали Ли Сянь. В том, что нападение его рук дело, я даже не сомневался. Не зря же он сказал, что это последний наш с ним разговор. Врешь, узкоглазый! Мы еще поговорим, ты у меня еще на красном детекторе споешь, все от начала до конца расскажешь!

Жажда немедленной мести переполняла меня. Хотелось тут же отправиться в покинутый мной Синий купол, разобраться там с местным народцем по существу дела, взять китайца за глотку и посмотреть, как щелочки его глазонек круглеют от ужаса. Он у меня споет, он у меня не хуже домашней канарейки щебетать будет!

Но тут же я опомнился.

Если ребята так настроены, что не бояться покушаться на жизнь представителя звездной полиции, то, стало быть, они к тому имеют веские основания. В таком случае соваться к ним в одиночку будет просто безумием. Я осмотрел радиобуй и понял, что он не работает. Кто-то его умело испортил, скорее всего, именно тогда, когда я возвращался в ангар. Но у меня существовала внутренняя радиосвязь. Расстояние было плевым, мощности станции должно было хватить. Но и станция не работала. Эти ребятишки из «Фан ЛТД» оказались предусмотрительными, ничего не забыли. И когда только они все успели? Впрочем, лишить меня связи было просто. Где-то в коридоре я оказался на пути направленного электромагнитного сигнала определенной частоты, и после этого мою станцию можно было с легкой душой сдавать в утиль. Больше она ни на что не годилась. По всему выходило, что помощи ждать было бесполезно, но меня это не очень смутило. В конце концов, полицейский должен мужественно преодолевать все трудности и лишения службы. Это от него требует устав. Включать режим гибернации не стоило, скафандр могло засыпать песком, и тогда без работающего радиомаяка меня могли искать вечно. До Марсополиса, как мне помнится, было миль шестьдесят, ориентироваться на местности я умел, да и ночь мне должна была крепко помочь — все вокруг основной базы было освещено, да и на ракетодроме работы велись круглосуточно. А топлива у моего двигателя спокойно хватит на пару прыжков миль по двадцать пять. Остальные десять я как-нибудь осилю. К тому же с высоты легче ориентироваться.