— Сейчас мой любимый сериал начнется. А вы у себя сериалы смотрите?

Только этого мне не хватало для полного счастья, что-нибудь вроде «Хроники одной недели», которая растянута на полгода. Тупого времяпрепровождения у голубого экрана я не терпел, телевизор включал, когда бокс или чемпионат мира по футболу показывали. Или новости посмотреть. Но вслух я ответил:

— Все времени не хватает, Верочка. Работа мешает. Ты Шашунова знаешь?

— А как же, — сказала Вера. — Он ведь учителем физики работает в нашей школе.

— И что он за человек?

— Непонятный, — сказала Вера. — Раньше он у нас в патриотах ходил. Марсиан костерил на каждом углу. А потом успокоился. Кровь сдавать начал после третьего предупреждения, даже в почетные доноры вышел. Филиал Общества российско-марсианской дружбы в Сухове создал. Астрономическими наблюдениями Марса занимается, у него даже самодельный телескоп есть. Да на кой тебе сдался этот зануда? Он и на мужика-то не похож, весь как девочка, и разговоры у него такие — вежливые и деликатные.

— А он не педик? — поинтересовался я.

Лицо Веры вспыхнуло.

— Ну, вы скажете, Валентин Мокеевич, — смущенно сказала она. — У нас в Сухове таких сроду не водилось. А Шашунов еще тот бабник, он у нас многим проходу не давал, и мне он не раз нескромные предложения делал. Но я таких терпеть не могу, послала его куда подальше, он и отстал.

— А про фермера Кураева ты что-нибудь знаешь?

— Это который с Березовской? — сказала Вера и почему-то порозовела. — Крепкий мужик. И хозяйство у него в районе самое крупное. Они с Шашуновым года два знаются. Этот самый Кураев нам в школу мясо привозил — и свинину, и говядину, а цены у него в два раза ниже, чем в нашем «Грошике». Да ну, не хочу я о них говорить…

Честно говоря, рядом с ней и мне не хотелось ни о ком разговаривать. Другим хотелось заниматься, совсем другим. И угрызений совести я при этом не испытывал!

Майор Ступаков позвонил в школу после обеда.

— Валентин Мокеевич, это ты? — спросил он. — Здравствуй. Так я дернул Валерку. Ничего интересного. Двадцать третьего он был в школе в последний раз. Марсианам в этот день сменили в бассейне масло. Здоровенькие были, ухали, поужинали, чем полагается, все ждали, когда можно будет нырнуть в бассейн. Он включил тэны, подогрел масло до сорока градусов и ушел. А утром обнаружилось, что марсиане исчезли, все до единого.

— Не врет? — спросил я.

— Ты бы на него посмотрел, — хихикнул майор. — Такие вообще врать не могут. Его только спроси, уши сразу краснеют, руки чуть в узел не завязываются. Идеальный человек для допроса. Я бы брехню сразу просек. Если и врет, так самую малость. Сразу просемафорил.

Может, оно и так. Теперь мне требовался ответ из области, он мог кое-что прояснить: рассказ электрика, обнаружение энапа у сына директора бани, смена масла в бассейне, все это были звенья одной цепи, знать бы еще, куда этот набор бесхитростных фактов меня выведет.

Генерал Лютоплатов позвонил утром следующего дня. Еще восьми часов не было.

— Прохлаждаешься? — хмуро сказал он. — Разлагаешься в провинциальном городке? Водку с местными пьешь? «Марсианскую горькую» хлещешь? Омарами закусываешь? Шашлыки жаришь? Грузию вспомнил?

— С чего вы взяли, Иван Федорович? — удивился я.

— И еще над лабораторией издеваешься, — сказал генерал и как-то странно хрюкнул в трубку, я даже сразу не понял, что он засмеялся.

— Это вы про анализ? — сообразил я.

— Я о масле растительном, — сказал генерал. — Остальное сам должен сообразить.

Так, так, так! Кажется, я и в самом деле случайно угодил в точку. У меня словно пелена с глаз спала. Нет, что бы мы делали без науки?

— Деталей не спрашиваю, — сказал генерал, — но тебе надо поторопиться. Тут такие события надвигаются, в будущее заглядывать страшно. Ты, Валя, поторопись, если зацепки есть, шуруй со всем усердием, открывай свое мурло контрразведчика, нажимай, со Ступакова не слезай, но результат должен быть в ближайшие дни. Ты меня понимаешь?

Я его прекрасно понимал. Что-то там такое намечалось, что мне и в самом деле следовало поспешать. Лютоплатов слова на ветер не бросал, он цену слову знал. И про то, что разлагаюсь я, он, конечно, не без умысла сказал, уже доложили какие-то суховские доброхоты. Похоже, был у генерала в Сухове независимый информатор, который ему сообщал о моих действиях и о ходе расследования. Плевать я на этого информатора хотел! У меня и в самом деле уже что-то вырисовывалось. Не заговор антимарсианский, не террористы с предгорий и даже не шпана, возомнившая себя хозяевами города, нет, здесь просматривалось совсем иное, совсем уже неожиданное, я даже знал, каким словом случившееся обозвать, только генералу об этом пока говорить не стал.

Хитромудрым человеком был мой шеф. Вроде бы и ничего особенного не сообщил, даже отругал нерадивого подчиненного, — так наш с ним разговор по телефону смотрелся. А между тем он сказал мне самое главное, назвал еще одно звено, связывающее общую цепочку. Радовало то, что все это уже укладывалось в созданную мной картинку.

— Надеюсь, что завтра я вам все доложу лично, — сказал я.

— Даже так? — генерал посопел в трубку. — Эти сроки меня вполне устраивают, Валя, я даже еще пару дней тебе могу выделить. Но не больше.

— Ясно, — сказал я.

— Вот и хорошо, люблю, когда ясность вырисовывается в нашем деле. Действуй, Валя, я тебе серьезно говорю, шторм надвигается.

Значит, зачистка все-таки предрешена. Это меня огорчило больше всего. И что тогда будет с моей Верой Петровной? Честно говоря, привязался я к ней за эти дни. Человечек она правильный, а что так откровенно, как говорится, на близкий контакт третьего рода пошла, так это легко объяснимо: провинция, одиночество, скука, внезапный интерес к новому человеку. Своих-то она как облупленных знает, возможно, у нее даже желания не возникает проявить к кому-то из них симпатию. Сообразительная, умная, красивая женщина, может, увезти мне ее отсюда от греха подальше? Когда здесь начнется заварушка, ей здесь мало не покажется. И нравилась она мне, по-настоящему нравилась. Пусть и легко все у нас с ней вышло, и инициативу, по большому счету, совсем не я проявил, но чем-то Вера Петровна меня цепляла. Ив постели с ней было хорошо, в этом мы с ней уже не раз убедились. Впрочем, время для раздумий и разговоров с ней у меня пока еще было.

А вот во всем остальном приходилось торопиться. Пусть генерал Лютоплатов и любил говаривать, что быстро только кошки родятся, теперь он сам меня торопил. А ожиданий начальства обманывать нельзя. Особенно, когда оно в тебя верит.

Поразмыслив, я позвонил Ступакову.

Узнав, что я запланировал сделать, майор искренне удивился.

— Так, Валентин Мокеевич, — сказал он, — бляха-муха, я же с ним уже беседовал!

— Беседовал, — согласился я. — А теперь совершенно новые обстоятельства открылись. Надо с ним еще раз поговорить. А заодно и с Лошаковым, который баней заведовал.

— Я же сегодня в Деминку уехать должен, — заныл Иван Ступаков. — Там трактористы в лесопосадке труп прикопанный нашли. На самоубийство не похоже, самоубийца сам себя в землю зарывать не станет.

— Вот и пошли туда начальника розыска, — сказал я. — Или он у тебя сам думать не умеет? Если так, то тебе его срочно менять нужно. Как хочешь, но ты мне здесь нужен.

— Так ведь время терять не хочется, — не сдавался Ступаков. — Ясно же, пустой номер тянем!

Очень ему в неведомую мне Деминку хотелось. Может, просто сбежать хотел от непонятного и потому недоступного дела? Подальше от неприятностей, с ним связанных, оказаться? Люди не очень любят взваливать на плечи чужие заботы. А может, все гораздо прозаичнее было — ждал кто-то майора в Деминке, с нетерпением ждал.

— Ваня, — сказал я, — ты понял?

— Понял, — после секундной паузы сказал Ступаков. — Только, Валентин Мокеевич, вам не кажется, что все это зря?