«В гробу, в обыкновенном темном костюме, в устойчивых, грубых ботинках, подбитых железом, лежит величайший поэт революции». («Однодневная газета», 24 апреля 1930 г.) В сапогах, подкованных железом, В сапогах, в которых гору брал – Никаким обходом ни объездом Не доставшийся бы перевал – Израсходованных до сиянья За двадцатилетний перегон. Гору пролетарского Синая, На котором праводатель – он. В сапогах – двустопная жилплощадь, Чтоб не вмешивался жилотдел – В сапогах, в которых, понаморщась, Гору нес – и брал – и клял – и пел – В сапогах и до и без отказу По невспаханностям Октября, В сапогах – почти что водолаза: Пехотинца, чище ж говоря: В сапогах великого похода, На донбассовских, небось, гвоздях, Гору горя своего народа Стапятидесяти (Госиздат) Миллионного… – В котором роде Своего, когда который год: «Ничего-де своего в заводе!» Всех народов горя гору – вот. Так вот в этих – про его Роллс-Ройсы Говорок еще не приутих – Мертвый пионерам крикнул: Стройся! В сапогах – свидетельствующих. 4 Любовная лодка разбилась о быт. И полушки не поставишь На такого главаря. Лодка-то твоя, товарищ, Из какого словаря? В лодке, да еще в любовной Запрокинуться – скандал! Разин – чем тебе не ровня? – Лучше с бытом совладал. Эко новшество – лекарство Хлещущее, что твой кран! Парень, не по-пролетарски Действуешь – а что твой пан! Стоило ж в богов и в матку Нас, чтоб – кровь, а не рассвет! – Класса белую подкладку Выворотить напослед. Вроде юнкера, на То́ске Выстрелившего – с тоски! Парень! не по-маяковски Действуешь: по-шаховски. Фуражечку б на бровишки И – прощай моя джаным! Правнуком своим проживши, Кончил – прадедом своим. То-то же, как на поверку Выйдем – стыд тебя заест: Совето-российский Вертер. Дворяно-российский жест. Только раньше – в околодок, Нынче ж… – Враг ты мой родной! Никаких любовных лодок Новых – нету под луной. 5 Выстрел – в самую душу, Как только что по врагам. Богоборцем разрушен Сегодня последний храм. Еще раз не-осекся, И, в точку попав – усоп. Было стало-быть сердце, Коль выстрелу следом – стоп. (Зарубежье, встречаясь: «Ну, казус! Какой фугас! Значит – тоже сердца есть? И с той же, что и у нас?») Выстрел – в самую точку, Как в ярмарочную цель. (Часто – левую мочку Отбривши – с женой в постель.) Молодец! Не прошибся! А женщины ради – что ж! И Елену паршивкой – Подумавши – назовешь. Лишь одним, зато знатно, Нас лефовец удивил: Только вправо и знавший Палить-то, а тут – слевил. Кабы в правую – свёрк бы Ланцетик – и здрав ваш шеф. Выстрел в левую створку: Ну в самый-те Центропев! 6 Зерна огненного цвета
Брошу на ладонь, Чтоб предстал он в бездне света Красный как огонь. Советским вельможей, При полном Синоде… – Здорово, Сережа! – Здорово, Володя! Умаялся? – Малость. – По общим? – По личным. – Стрелялось? – Привычно. – Горелось? – Отлично. – Так стало-быть пожил? – Пасс в нек’тором роде. …Негоже, Сережа! …Негоже, Володя! А помнишь, как матом Во весь свой эстрадный Басище – меня-то Обкладывал? – Ладно Уж… – Вот-те и шлюпка Любовная лодка! Ужель из-за юбки? – Хужей из-за водки. Опухшая рожа. С тех пор и на взводе? Негоже, Сережа. – Негоже, Володя. А впрочем – не бритва – Сработано чисто. Так стало-быть бита Картишка? – Сочится. – Приложь подорожник. – Хорош и коллодий. Приложим, Сережа? – Приложим, Володя. А что на Рассее – На матушке? – То есть Где? – В Эсэсэсэре Что нового? – Строят. Родители – ро́дят, Вредители – точут. Издатели – водят, Писатели – строчут. Мост новый заложен, Да смыт половодьем. Все то же, Сережа! – Все то же, Володя. А певчая стая? – Народ, знаешь, тертый! Нам лавры сплетая, У нас, как у мертвых, Прут. Старую Росту Да завтрашним лаком. Да не обойдешься С одним Пастернаком. Хошь, руку приложим На ихнем безводье? Приложим, Сережа? – Приложим, Володя! Еще тебе кланяется… – А что добрый Наш Льсан Алексаныч? – Вон – ангелом! – Федор Кузьмич? – На канале: По красные щеки Пошел. – Гумилев Николай? – На Востоке. (В кровавой рогоже, На полной подводе…) – Все то же, Сережа! – Все то же, Володя! А коли все то же, Володя, мил-друг мой – Вновь руки наложим, Володя, хоть рук – и – Нет. – Хотя и нету Сережа, мил-брат мой, Под царство и это Подложим гранату! И на раствороженном Нами Восходе – Заложим, Сережа! – Заложим, Володя! 7 Много храмов разрушил, А этот – ценней всего. Упокой, Господи, душу Усопшего врага твоего. Савойя, август 1930 |
