4 Зверю – берлога, Страннику – дорога, Мертвому – дроги, Каждому – свое. Женщине – лукавить, Царю – править, Мне – славить Имя твое. 2 мая 1916 5 У меня в Москве – купола горят! У меня в Москве – колокола звонят! И гробницы в ряд у меня стоят, – В них царицы спят и цари. И не знаешь ты, что зарей в Кремле Легче дышится – чем на всей земле! И не знаешь ты, что зарей в Кремле Я молюсь тебе – до зари! И проходишь ты над своей Невой О ту пору, как над рекой-Москвой Я стою с опущенной головой, И слипаются фонари. Всей бессонницей я тебя люблю, Всей бессонницей я тебе внемлю – О ту пору, как по всему Кремлю Просыпаются звонари… Но моя река – да с твоей рекой, Но моя рука – да с твоей рукой Не сойдутся. Радость моя, доколь Не догонит заря – зари. 7 мая 1916 6 Думали – человек! И умереть заставили. Умер теперь, навек. – Плачьте о мертвом ангеле! Он на закате дня Пел красоту вечернюю. Три восковых огня Треплются, лицемерные. Шли от него лучи – Жаркие струны по́ снегу! Три восковых свечи – Солнцу-то! Светоносному! О поглядите, ка́к Веки ввалились темные! О поглядите, как Крылья его поломаны! Черный читает чтец, Крестятся руки праздные… – Мертвый лежит певец И воскресенье празднует. 4 мая 1916 7 Должно быть – за то́й рощей Деревня, где я жила, Должно быть – любовь проще И легче, чем я ждала. Эй, идолы, чтобы вы сдохли! Привстал и занес кнут, И окрику вслед – о́хлест, И вновь бубенцы поют. Над валким и жалким хлебом За жердью встает жердь. И проволока под небом Поет и поет смерть. 13 мая 1916 8 И тучи оводов вокруг равнодушных кляч, И ветром вздутый калужский родной кумач, И посвист перепелов, и большое небо, И волны колоколов над волнами хлеба, И толк о немце – доколе не надоест! – И желтый-желтый за синею рощей крест, И сладкий жар, и такое на всем сиянье, И имя твое, звучащее славно: Ангел. 18 мая 1916 9 Как слабый луч сквозь черный морок адов – Так голос твой под рокот рвущихся снарядов. И вот в громах, как некий серафим, Оповещает голосом глухим, – Откуда-то из древних утр туманных – Как нас любил, слепых и безымянных, За синий плащ, за вероломства – грех… И как нежнее всех – ту, глубже всех В ночь канувшую – на дела лихие! И как не разлюбил тебя, Россия. И вдоль виска – потерянным перстом Все водит, водит… И еще о том, Какие дни нас ждут, как Бог обманет, Как станешь солнце звать – и как не встанет… Так, узником с собой наедине (Или ребенок говорит во сне?), Предстало нам – всей площади широкой! – Святое сердце Александра Блока. 9 мая 1920 10 Вот он – гляди – уставший от чужбин, Вождь без дружин. Вот – горстью пьет из горней быстрины, – Князь без страны. Там всё ему: и княжество, и рать, И хлеб, и Мать. Красно твое наследие, – владей, Друг без друзей! 15 августа 1921 11 Други его – не тревожьте его! Слуги его – не тревожьте его! Было так ясно на лике его: Царство мое не от мира сего. Вещие вьюги кружили вдоль жил, Плечи сутулые гнулись от крыл. В певчую прорезь, в запекшийся пыл – Лебедем душу свою упустил! Падай же, падай же, тяжкая медь! Крылья изведали право: лететь! Губы, кричавшие слово: ответь! Знают, что этого нет – умереть! Зори пьет, море пьет, – в полную сыть Бражничает. – Панихид не служить! У навсегда повелевшего: быть! Хлеба достанет его накормить! 15 августа 1921 12 А над равниной – Крик лебединый. Матерь, ужель не узнала сына? Это с заоблачной – он – версты, Это последнее – он – прости. А над равниной – Вещая вьюга. Дева, ужель не узнала друга? Рваные ризы, крыло в крови… Это последнее он: Живи! Над окаянной – Взлет осиянный. Праведник душу урвал – осанна! Каторжник койку – обрел – теплынь. Пасынок к Матери в дом. – Аминь. Август 1921 |
