IX. «Еще не убран в ризы, не украшен…» Еще не убран в ризы, не украшен Новорожденный век. И не отпет Былой, владевший миром сотню лет. Еще пожар последний не погашен В развалинах дворцов его и башен, И зарева окровавленный свет Еще зловещ на небесах и страшен. Но правоту и логику побед, Скажите, кто оспаривать посмеет? Кто против молодости устоит? Пусть битва кровью землю напоит, Трава на ней, как прежде, зеленеет. И жизни торжествующий росток Младенчески-невинен и жесток. X. «Младенчески-невинен и жесток…» Младенчески-невинен и жесток Закон побед. Он судит без пощады: Прав тот в бою, кто миновал засады, И тот неправ — кто распростерт у ног. Когда у победителя венок В крови — ей оправдания не надо. Толпа рукоплескать героям рада, Пока им покровительствует рок. Но колесо коварно у фортуны, И вознесенных ею, в свой черед, Оно раздавит. Новых вознесет, И новых сбросит. И ворвутся гунны. О бедный мир! Ты снова перепашен, И дик, и наг, и наготою страшен. XI. «И дик, и наг, и наготою страшен…» И дик, и наг, и наготою страшен, Под новым знаменем шагает век. Идет с ним в ногу новый человек, Идут за ним сыны и внуки наши. В тылу не счесть ни пленных, ни калек, Ни тех, кто в страхе наспех перекрашен В защитный цвет и для кого навек Чадящий факел прошлого угашен. И всех, и все с дорог своих сметет Напор судьбы, подобный урагану. А гений времени летит вперед, Провозглашая новую осанну, Его полет бесстрашен и высок. Он расправляет крылья на восток. XII. «Он расправляет крылья на восток…» Он расправляет крылья на восток, Туда, где омывают океаны Легендами овеянные страны, Там расцветает огненный цветок. Его лучей животворящий ток Пронзает мрак и золотит туманы. Как в сказке, там живой воды исток Смертельные залечивает раны. Там мудрость правит. Там равно и щедро Благами жизни все наделены. Там в явь живую воплотились сны, Там сева ждут алкающие недра, И новый сеятель летит в лазури, Лечу за ним, лечу, как семя бури. XIII. «Лечу за ним, лечу, как семя бури…»
Лечу за ним, лечу, как семя бури, Вплетаю голос в громовой хорал! Так флейты звук, возникший в увертюре, С победой труб врывается в финал. Так силы первобытные в натуре Противоречат тем, кто их сковал, Кто все ходы, как в шахматной фигуре, С расчетом шахматиста сочетал. Напрасный труд. Ломая все преграды, Гармонии взрывая тишь и гладь, — Неукротимым силам жизни надо Рождать и рушить, жечь и созидать, И вновь лететь вперед на крыльях фурий, Плодотворить грядущего лазури. XIV. «Плодотворить грядущего лазури…» Плодотворить грядущего лазури В полете дней от века суждено Нам, спутникам грозы, питомцам бури, Нам мирных дней судьбою не дано. Не нам забавы муз, напевы гурий, Дионисийских праздников вино, И не для нас трепещет на амуре Крыло, огнем любви опалено. Мы вдохновений трудных и суровых Возжаждали. Нам утоленья нет В бесцельной смене радостей и бед. Не виноградных, нет, и не лавровых, — Терновых удостоены венков Рожденные на стыке двух веков. Вечерний свет (1958–1961) «Разве так уж это важно…» Разве так уж это важно, Что по воле чьих-то сил Ты на книге так отважно Посвященье изменил? Тщетны все предохраненья, — В этой книге я жива, Узнаю мои волненья, Узнаю мои слова. А тщеславья погремушки, Что ж, бери себя назад! Так: «Отдай мои игрушки», — Дети в ссоре говорят. «Есть в судьбах наших равновесия закон…» Есть в судьбах наших равновесия закон — Учет и наших благ, и бедствий в этом мире. Две чаши на весах уравнивает он, Одной — убавит груз, другой — добавит гири. Так, чашу радостей опустошив вначале, Закона мудрого не избежишь и ты. Прими ж без ропота противовес печалей: Недуги старости и бремя слепоты. |
