«Такое яблоко в саду…» Такое яблоко в саду Смущало бедную праматерь. А я, — как мимо я пройду Прости обеих нас, создатель! Желтей турецких янтарей Его сторонка теневая, Зато другая — огневая, Как розан вятских кустарей. Сорву. Ужель сильней запрет Веселой радости звериной? А если выглянет сосед — Я поделюсь с ним половиной. «Яблоко, протянутое Еве…» Яблоко, протянутое Еве, Было вкуса — меди, соли, желчи, Запаха — земли и диких плевел, Цвета — бузины и ягод волчьих. Яд слюною пенной и зловонной Рот обжег праматери, и новью Побежал по жилам воспаленным, И в обиде божьей назван — кровью. Гаданье Горит свеча. Ложатся карты. Смущенных глаз не подниму. Прижму, как мальчик древней Спарты, Лисицу к сердцу моему. Меж черных пик девяткой красной, Упавшей дерзко с высоты, Как запоздало, как напрасно Моей судьбе предсказан ты! На краткий миг, на миг единый Скрестили карты два пути. А путь наш длинный, длинный, длинный, И жизнь торопит нас идти. Чуть запылав, остынут угли, И стороной пройдет гроза… Зачем же веще, как хоругви, Четыре падают туза? «Мне воли не давай. Как дикую козу…» Мне воли не давай. Как дикую козу, Держи на привязи бунтующее сердце. Чтобы стегать меня — сломай в полях лозу, Чтобы кормить меня — дай трав острее перца. Веревку у колен затягивай узлом, Не то, неровен час, взмахнут мои копытца И золотом сверкнут. И в небо напролом… Прости, любовь!.. Ты будешь сердцу сниться… Цыганский романс Недаром пела нам гитара О роковой, о нежной встрече. Опять сияньем и угаром Цыганский голос давит плечи. Глядеть на милое лицо Твое, ах, лучше бы не надо. Другое на руке кольцо, И новый голос плачет рядом. Но тот же ты, и та же я, Пускай полжизни бури взрыли. Ах, ты да я… Ах, ты да я… Мы ничему не изменили. Разлука
(1935–1938) «А я опять пишу о том…» А я опять пишу о том, О чем не говорят стихами, О самом тайном и простом, О том, чего боимся сами. Судьба различна у стихов. Мои обнажены до дрожи. Они — как жалоба, как зов, Они — как родинка на коже. Но кто-то губы освежит Моей неутоленной жаждой, Пока живая жизнь дрожит, Распята в этой строчке каждой. «Небо называют — голубым…» Небо называют — голубым, Солнце называют — золотым, Время называют — невозвратным, Море называют — необъятным, Называют женщину — любимой, Называют смерть — неотвратимой, Называют истины — святыми, Называют страсти — роковыми. Как же мне любовь мою назвать, Чтобы ничего не повторять? «Больше не будет свидания…» Больше не будет свидания, Больше не будет встречи. Жизни благоухание Тленьем легло на плечи. Как же твое объятие, Сладостное до боли, Стало моим проклятием, Стало моей неволей? Нет. Уходи. Святотатства Не совершу над любовью. Пусть монастырское братство, Пусть одиночество вдовье, Пусть за глухими вратами Дни в монотонном уборе. Что же мне делать с вами, Недогоревшие зори? Скройтесь вы за облаками, Больше вы не светите! Озеро перед глазами, В нем — затонувший Китеж. «Ты спишь, а я гляжу, бессонная…» Ты спишь, а я гляжу, бессонная, В лицо твое, преображенное Холодным таинством луны. И всею нежностью утраченной, И всей разлукой предназначенной Мои раздумия полны. Твое лицо — как цвет магнолии, И на груди лежит в безволии Рука, скрещенная с рукой, В такой усталости утонченной, Как будто все уже окончено И все исполнено тобой. |
