- Рей, смещайся к левому краю потока, там немного меньше этой гадости, - Мила старательно выверяла данные уже по третьему разу. И все три раза ничего утешительного или оптимистичного на экране увидеть не удавалось. Нигде в обозримом пространстве не было свободного места для маневра корабля, не говоря уже о разгоне для прыжка в гипер. - Рей, - голос девочки звучал совершенно бесстрастно и деловито, а то, что слёзы катились по щекам, так этого никто не видел. - Везде полно астероидов. Кроме того, они всё время ускоряются навстречу двойной звезде. Мы не можем даже развернуться, нас сомнут каменные глыбы. Ведь это Большой Котел? - Мила, наконец, не выдержала и задала мучающий её вопрос, хотя и так прекрасно знала ответ.
- Нам крупно повезло, - Рей подмигнул грустной малышке, - мы видим то, что многие учёные мечтают увидеть всю свою жизнь, а здесь такая удача!
Мила недоверчиво хмыкнула в ответ на жизнерадостный тон капитана, но настроение у неё стало заметно лучше. Девочка прильнула к экрану и стала изучать лежащее впереди пространство уже не с затаённым ужасом пойманной в ловушку жертвы, а с любопытством учёного, столкнувшегося с интереснейшим объектом. И словно в ответ на новое к себе отношение, двойная звезда приоткрыла перед пытливым взором удивительные вещи!
Первоначально Мила не поверила своим глазам, она ещё раз сделала расчёты. Сомнений не было! У системы двойной звезды существовали планеты. Раньше подобные вещи считались невозможными, но мало ли чудес может скрываться в Большом Котле?
- Я обнаружила у этой милой парочки планеты, - душу переполняло столько восторга и восхищения, что места для страха в ней просто не осталось, - можно назову одну из них именем моей мамы?
- Пожалуйста, - широким жестом разрешил капитан корабля, - можешь заодно и звёзды назвать, как считаешь нужным. Вводи координаты одной из планет, возможно, это наш шанс уцелеть в этой каше.
Рей буквально слился с кораблём, маневрируя в опасной близости от астероидов, преодолевая особенно густое скопление каменных глыб и не позволяя "Золотому Стрижу" терять направление на предполагаемую планету.
- Что мы имеем? - рассуждала вслух Мила. Во-первых, чтобы было не так страшно, а во-вторых, сразу вводя Рея в курс дела. - Газовый гигант! Какая прелесть, но нам он вроде без надобности. А это что? Его спутники, всё любопытней и любопытней. Посмотрим на вас ребята внимательней... Э?! - голос девочки осёкся. - Рей, ты не поверишь, один из спутников - планета земного типа! Если верить показаниям приборов, конечно, - Мила с сомнением покачала головой и от избытка чувств дёрнула себя за рыжую прядь.
Мимикриусоррин Тир-а-Нагриус Зес-о-два лежал на плоском высоком камне и размышлял о несправедливом устройстве мира. Сейчас наступало самоё любимое им время года - сезон Жизни. Всё вокруг начинало пробуждаться, цвести и охотиться друг на друга, пользуясь моментом. Вот только привычной радости от буйства проснувшейся жизни не было и в помине. И всему причиной какие-то несчастные полтора процента! Что значат эти жалкие полтора процента по сравнению с остальными девяносто восемью с половиной?! А цвет? Никто больше не способен с такой небывалой точностью передать все оттенки цветовой гаммы так, как это делает он!
Метаморф, разгорячённый спором с самим собой, принял первую пришедшую в голову форму. Теперь на светло-сером камне, выбеленном жаром солнечных лучей, стоял великолепный цветок Хайнеры, названный так в честь Хайнеракайда Тро-а-Леус-о-семнадцать, известного древнего исследователя.
Огненно-красный, видимый издалека, он чуть подрагивал нежными лепестками. Крупные ярко-жёлтые тычинки, очень напоминающие бабочек, вьющихся возле цветочного венчика, тихо покачивались. Форма, оттенки цвета, всё передано идеально, однако сам размер оказался на крошечных полтора процента меньше оригинала. Хотя этот существенный, с точки зрения других метаморфов, недостаток совершенно не помешал крупному хищному жуку, охотящемуся на мелких насекомых, принять подрагивающие тычинки за своих жертв. Сложив вместе крылья, чтобы их шум не спугнул аппетитную бабочку, резвящуюся возле цветка, хищник ринулся на добычу, планируя плоским телом. Но едва он приоткрыл жвала, намереваясь перекусить предполагаемую жертву, как навстречу ему вылетел длинный липкий жгут из сердцевины. И охотник сам стал обедом. Хищная Хайнера охотилась именно так. А удивительное строение метаморфа позволяло ему усваивать абсолютно любую органическую пищу.
- Что и требовалось доказать! - удовлетворённо подумал Мимир, с наслаждением переваривая насекомое. Полное имя, Мимикриусоррин Тир-а-Нагриус Зес-о-два даже у самого метаморфа вызывало головную боль и оставалось обязательным только при официальном общении. Впрочем, встречались имена и позаковыристей.
Возможно, он бы и не относился к своему длинному имени с таким пренебрежением, если бы не цифра в его окончании. Она указывала количество ядер в подвижных клетках метаморфа. В идеале они должны составлять нечётное число. В этом и крылся корень всех бед Мимира. В результате этой неприятной мутации он не мог воспроизвести своим телом точное подобие, его копиям всегда не хватало полтора процента объёма. Причём сей печальный факт не зависел от размера копируемого объекта. И бедолага во всём винил несчастную двойку, говорящую о нестандартном количестве ядер. Такие, как Мимир, встречались и раньше, но очень редко.
Первые лучи восходящего солнца окрасили небосвод в переливы розового и красного цветов. Вернув себе истинную амёбообразную форму, метаморф подставил тело под живительные лучи ласкового, разумеется в сезон Жизни, светила. Вытянув ложноножку, он отрастил на ней четыре больших глаза, видящих каждый в своём собственном диапазоне. Мимир свесил её через край каменной глыбы, пристроив в тёнёк за удобным выступом с таким расчётом, чтобы поднимающееся солнце не било в глаза и не мешало любоваться величественным видом просыпающейся жизни.
И действительно, было чем любоваться! Долина лежала как на ладони. Обычно унылая, блёкло-серая, наполненная растрескавшимися камнями, не выдерживающими постоянных перепадов гравитации или огненного жара звёзд, сейчас она покрывалась изобильной жизнью. За короткий сезон большинству обитателей нужно успеть выйти из долгой спячки, вырасти, размножиться и накопить запасов на следующую спячку. И при этом, желательно, не стать жертвой таких же голодных и жадных до пищи соперников.
Не требовалось впадать в эту кровожадную вакханалию только единственной разумной расе на планете. Метаморфы при необходимости могли получать питательные вещества непосредственно из каменистой породы, хотя всё же предпочитали живую добычу. Они вели довольно малоподвижный образ жизни, проводя большую часть времени в философских размышлениях. Непоседливый Мимир и здесь отличался от своих сородичей. Неуёмное любопытство всегда гнало его вперёд, частенько заставляя совершать сумасбродные поступки.
- А что вы хотите? Ведь у него чётное число ядер! - недоумевали другие, более "правильные" метаморфы, не понимающие причин тяги к столь бурной деятельности, совершенно несвойственной этой расе.
Огненный росчерк пронёсся по утреннему небу. Мимир с интересом наблюдал за летящим метеоритом, в сезон Жизни они редкость. Большую часть подобных космических странников притягивал к себе Великий, он же периодически и прикрывал от иссушающих лучей солнца ростки жизни.
Система двойной звезды - жёлтого карлика и голубого гиганта - не самое лучшее условие для развития жизни, тем более разумной. Но чего только не случается во Вселенной! Газовая планета-гигант, называемая расой метаморфов "Великим", вращалась вокруг жёлтого карлика. Спутник то оказывался в тени гиганта, отчего жизнь замирала от холода, то наоборот, совместными усилиями двух светил его поверхность превращалась в пекло. И лишь в то недолгое время, когда Великий прикрывал свой спутник от раскалённого голубого гиганта и светили только мягкие лучи жёлтого карлика, лютый холод сменялся теплом и на планете царило благоденствие. Сама же жизнь оказалась весьма упрямой штукой. За короткое время между холодом и жаром она успевала бурно развиться и вновь уснуть до следующего благоприятного момента.
