— Нет. Быть модной плохо?

Лера вздохнула:

— Становится ее жертвой, понимаешь? Не замечать своей собственной прелести, не знать, как ее подчеркнуть, вместо этого — ломать себя, преобразовывать в мимолетное видение…

Надя непонимающе смотрела на нее:

— А чего же ты тогда вырядилась, как клоун?

Терпение Леры едва не лопнуло окончательно. Она с трудом удержалась, чтобы, подобно учителю дзэн, не влепить тугодумной однокласснице приличную оплеуху.

Распаляться про то, что она, Валерия Черноус (черт бы ее побрал!), — всю жизнь в моде (черт бы ее побрал еще раз!), что ее не исправить (побрал бы уже трижды!), и вечно будет нацелена на эксперименты со стилями и цветами! Что даже ослепнув, она бы все равно сочетала между собой тона, фактуры и формы. Потому что она состоит из всего этого, как программа по умолчанию! И никогда ей не стать другой. Единственная цель ее существования, в чем она ни минуты не сомневалась, — сделать людей чуточку совершеннее. Но только не жертвами! Не рабами и лунатиками! Кажется, в какой-то момент она призабыла об этом. Так ведь? Ее клиенты были жертвами моды, и Валерия стала жертвой для них. Одни жертвы. Ни одного спасенного!

— Давай я тебя провожу.

— Зачем? — удивилась Надя. — Сама, что ли, не дойду?

Лера с опаской поглядела в сторону турников.

— У меня, знаешь ли, как раз настроение прогуляться…

За спиной вдруг возникла фигура. Валерия не удивилась, услышав веселые нотки в знакомом голосе:

— А танцевалки?

— Для танцевалок музыка не та, — ответила она, не оборачиваясь. — Так что, мы, пожалуй…

Она подняла кисть, распрямила ладонь и сделала резкий жест, напоминающий падение самолета. Ее муж использовал его всякий раз, когда хотел показать, что кого-то или что-то «слили». Когда проваливался проект, дело, или чьи-то карты оказывались биты. Словом — фиаско. Но никто так и не понял, что она хотела этим сказать. Неуместная привычка!

— Отбой, короче!

— Я хочу тебя проводить. Или подвести, — предложил парень.

Лера, наконец, повернулась.

— Ах, ну да, у тебя же байк!

Байк оказался просто перед ней: Фома сидел на нем, уверенно держась за руль, и казалось, что они с мотоциклом — одно целое.

Лера отметила, что он хорошо смотрелся в черной кожанке на белую футболку, в синих джинсах. Ноги просто неприлично длинные. Волосы зачесаны назад, в глазах таинственные огни. Такой себе идол из рекламы жвачки, газировки, сигарет или того же мотоцикла — вечный Джеймс Дин!

Девочки от такого образа кипятком писают.

Но Лера делать поблажки ему не собиралась.

— Ну так проводи, — сказала она. — Мы вот Надю проводим.

Надя полуиспуганно и полувозмущенно уставилась на нее:

— Нет…

— Ну почему нет, если предлагают? Я права? — Она поглядела на Фому с вызовом, прекрасно понимая, что провожать Надю в его планы не входило. Но ему ничего не оставалось, как только подыграть:

— Права.

Потом они тащились минут пятнадцать какими-то окольными путями, через дворы. Парню пришлось спрыгнуть с мотоцикла и толкать его рядом. Надя шла впереди, мельтеша съехавшим на бок хвостом, думая о своем, неловко вжимая голову в плечи и каждые десять шагов напоминая, что может дальше пойти одна. Но всякий раз Лера отвечала, что «на ходу коней не меняют» и они молча продолжали свой путь. У одной из бесконечных пятиэтажек Надя вдруг резко свернула и, едва махнув рукой на прощание, юркнула в серый подъезд.

— Ну, что дальше? — спросил Фома. — Может, вернемся в школу и еще кого-нибудь домой проводим?

— Не бухти, сам напросился, — ответила она.

— Я не напрашивался провожать ее, я напрашивался провожать тебя. Это что — чулки?

— Интересуешься чулками?

— Не думал, что ты ходишь на танцы.

— А что, только тебе можно?

— Я с друзьями приехал, решил на минутку заглянуть, а тут ты. Ничего прикид! Я с трудом тебя узнал. И пахнешь просто одурезно. Какая-нибудь «Шанель номер пять»?

— Вот это да, — изумилась Валерия. — Ты настолько разбираешься в духах?

— Угадал? — Фома захохотал. — Вообще-то ляпнул наугад, просто в журнале видел это название.

— Ну тогда тебе повезло. Хотя, откуда тебе знать, может это вообще какая-нибудь «Красная Москва».

— Ну уж нет, — продолжал веселиться парень, — этот психоделический кошмар ни с чем не спутаешь, именно так пахнут подруги матери, когда сбегаются к ней на чай. Я сразу же из квартиры выселяюсь.

Валерия тоже засмеялась.

— Бедный мальчик, так и быть, я капну тебе капельку своих духов на платок, чтобы ты мог отбиваться им в следующий раз от «Красной Москвы».

— Я даже не стану спрашивать, откуда они у тебя, — покачал он головой.

— Марсианские мутки, — произнесла она таинственно. — Забыл?

— Ну как же, забудешь…

Валерия окинула его байк оценивающим взглядом.

— Ничего машина. «Ява»? Не знала, что они черными бывают, я помню их красными.

— Я почему-то не удивлен, что ты еще и в мотоциклах разбираешься, — его улыбка напомнила ей чеширского кота. — Да, «Ява-350». Только с конвейера, краской еще пахнет. Красная модель — слишком дикая, мне такая тачка ни к чему. Я за черную полсвета перевернул! И руль что надо, и сиденье, и шпицы не вылетают к чертям, если набираешь больше 80-ти. А как тебе цилиндр?

— Почти как зеркало, — ответила она, с трудом удержавшись, чтобы не добавить: «Можешь при езде свои яйца рассматривать», но вовремя спохватилась, напомнив себе, что перед ней мальчишка.

— Не придел мечты, конечно, — продолжал хвалиться Фома. — Но на данном этапе — один из самых крутых мотоциклов в городе! Я как раз на пути к тому, чтобы усовершенствовать мою «Ласточку», тогда она полетит, как ракета!

— Сколько гордости, смотри не лопни! На школьных обедах, наверное, наэкономил, или бутылки сдавал?

— Что-то вроде того.

— О, смотрю, без шлема ездишь?

— Какой дурак ездит со шлемом? Это попса!

— Попса, говоришь? А мозги на асфальте — не попса?

— Если шлем на скорости поцелуется с асфальтом, — прыснул Фома, — он вряд ли даст мне фору! Это годится только для езды на коньках.

— В любом случае без шлема я на твой байк не сяду, — сказала Валерия.

— Ты просто источаешь капризы, ты это знаешь? Ладно. Добуду я тебе шлем. Скажи, какой тебе толк возиться с этой неряхой? Зачем ты ее провожать пошла?

Они неторопливо брели теперь другими дворами, сокращая путь к дому Леры.

— Мне нечего бояться.

— Ей, что ли, есть? — хмыкнул парень, приостанавливаясь, чтобы подкурить сигарету.

Лера пожала плечами и задумчиво обронила:

— Все может быть. Будущее меняется каждый день.

— Странная ты. — Он выпустил из легких сизое облако и поглядел на нее свысока. — Идти домой одна не боишься, зато прокатиться на мотоцикле без шлема тебе страшно. Философствуешь при этом о будущем. Почему я раньше тебя не замечал?

— Меня не водил дежурный школы в кабинет директора из-за курения, — ответила она.

Фома самодовольно улыбнулся:

— Если бы мне давали по рублю за каждый раз, когда я туда попадаю, я бы уже купил себе яхту!

— О, да тебе это нравится! А яхта зачем, мотоцикла недостаточно?

— Когда-нибудь у меня мотоциклов будет не меньше дюжины. А, может, даже самая большая коллекция в мире, — ответил он вполне серьезно. — А яхта — просто пунктик, который означал бы, что я всего добился.

— Какие крутые виражи! — усмехнулась Валерия. — А чем же заработать на это все планируешь?

— Ясно чем — подамся в мафию! Ладно, шучу… Я мечтаю про свою компанию, выпускать свои байки. — Он сказал это с таким вдохновением, что Лера взглянула на него с невольным интересом.

— Ого! Вот это я понимаю мечта! Не какой-нибудь футбол или там — пилоты-самолеты… Но шлемы твоя компания все равно должна будет выпускать, ты в курсе?

Он развел руками:

— Для девочек что только не сделаешь!

— Слушай, Фома. — Валерия решила, что самое время поговорить с ним прямо. — Я тут вижу, ты решил за мной приударить. Хочу тебя предупредить, что идея эта плохая.