Спектакль действительно был прекрасным, и за обедом они делились своими впечатлениями с Гидеоном. После обеда отец отправился спать, а мать с сыном ушли в музыкальную комнату. Мальчик обладал хорошим слухом и неплохо разбирался в музыке. В его фонотеке были пластинки с классикой, которую Кристал находила очень скучной, много церковной музыки и особенно рока, вошедшего в моду в последние годы. Александр поставил на проигрыватель один из последних дисков «Битлз» «Rubber soul» и пригласил мать танцевать. Кристал быстро попала в такт музыки и, подражая сыну, завертелась в быстром роке.

— Послушай, ма, да ты просто гигант! — воскликнул Александр.

— Когда-то я неплохо танцевала, — ответила Кристал, переводя дыхание.

— Что значит когда-то? Тебе что, сто лет? Никто не принимает тебя за мою мать.

— Рассказывай, рассказывай!

— Точно тебе говорю. Ты очень молода.

— Может, тебе надо носить очки, как Гиду? — спросила Кристал, довольная комплиментом.

— Ма, послушай! В следующую субботу у Венгена будет вечеринка. Почему бы тебе не пойти со мной?

— Я испорчу вам весь вечер. Насколько я знаю, ребята не любят, когда присутствует кто-нибудь из родителей.

— Ты пойдешь туда в качестве моей девушки.

— Не говори глупостей, Александр, — ответила, улыбаясь, Кристал.

— Если на тебе не будет косметики и ты наденешь коротенькое платье или майку, то вполне сойдешь за мою девушку. Держу пари на десять долларов.

— Ты проспоришь свои деньги.

— Ма, я говорю вполне серьезно. — Александр явно увлекся идеей.

— Ты хочешь, чтобы твоего отца хватил удар?

— Отец ничего не узнает, ведь он рано ложится спать.

— Хватит, Александр, — ответила Кристал, вспомнив, что она мать.

Однако когда в четверг Кристал встретилась с Имоджин, она не сдержалась и рассказала ей о затее Александра.

— Как тебе это нравится, Имоджин? Пойти на вечеринку тинейджеров.

Имоджин посмотрела на Кристал оценивающим взглядом.

— Ну, может, не за четырнадцатилетнюю, дорогая, но за семнадцатилетнюю ты вполне сойдешь. Сними косметику, распусти волосы и… конечно, не в дневное время, но вечером — вполне. Имоджин подала знак официанту и стала укладывать в сумочку золотой портсигар, очки и другие разбросанные по столу вещи.

— Куда ты так спешишь? — спросила Кристал. — Мы еще не выпили кофе.

— По магазинам. Тебе действительно надо развлечься. За последнее время ты слишком много работала да еще сидела у постели больного.

— Имоджин, ты просто сумасшедшая.

— Ничуть. Доверься мне. На прошлой неделе Милисса, моя племянница, водила меня в магазин юношеской одежды на Тендер-лейн.

Входя в особняк, расположенный на Сант-Френсис-вуд, Кристал предвкушала, как повеселится в компании молодежи. Родители Венгена путешествовали по Японии, и особняк был в полном распоряжении подростков.

Кристал огляделась. Куда она попала? Собравшиеся подростки скорее походили на хиппи, чем на отпрысков лучших семей Сан-Франциско и приятелей Александра по частной школе. Кристал помнила, что, когда школьницей она приехала в Америку, у нее тоже было много друзей и они собирались в компании, ходили в бары, но чтобы такое?

С десяток подростков обоего пола, одетых в обтягивающие джинсы и различного цвета майки, сидели на корточках перед камином в расположенной на цокольном этаже игровой комнате и с жадностью смотрели, как хозяин дома сворачивает в трубочки кусочки бумаги и набивает их марихуаной. Вскоре самокрутки с отравой пошли по кругу. Подростки, закрыв глаза, глубоко затягивались, на лицах их было написано блаженство.

— Моя мать мне уже осточертела, — сказала маленькая девчушка с грязными босыми ногами. — Она мне все уши прожужжала о вреде наркотиков. Лицемерка! Я-то знаю, что в свое время она тоже «сидела на игле».

Сидящий рядом с девочкой мальчик кивнул кудлатой головой в знак согласия.

— Что они понимают в кайфе? Да и к тому же травка совершенно не вредит человеческому организму. Гораздо вреднее то, что они едят, это же сплошная химия. А спиртное, которое они пьют? Сами отравляют свой организм, а потом нам твердят о вреде наркотиков.

Кристал с содроганием смотрела, как они передают друг другу обслюнявленные самокрутки с марихуаной, и не могла понять их блаженства. Она попробовала пропустить свою очередь, но Александр посмотрел на нее и спросил:

— В чем дело, Крисси? Ты что, ребенок?

Его голос дрожал. Что это? Просьба? Мольба? Возможно, она выставляет его в невыгодном свете и это в дальнейшем повредит ему?

Кристал затянулась и изобразила на лице удовольствие. Слава Богу, она ничего не почувствовала. С самого раннего детства она всегда боялась потерять контроль над собой, да и тот случай с Куртом Айвари многому ее научил.

Кто-то поставил пластинку. Музыка напоминала вой ветра, скрежет металла. Рыжеволосая девушка с лицом десятилетнего ребенка быстро сняла с себя видавшую виды майку, обнажив полные, слегка обвислые груди. Она закинула руки за голову, открыв для всеобщего обозрения пучки волос под мышками, и завертелась в бешеном ритме, изгибая туловище так, что, казалось, оно вот-вот оторвется от ног. Ее большие груди болтались из стороны в сторону, а соски походили на вращающиеся глаза какого-то чудовища.

Кристал забилась в уголок пропахшей пылью кушетки. До сего момента разговоры сыновей о сексе казались ей простым ребячеством. Они тоже в юности бравировали своими познаниями. Но этот бесстыдный, вызывающий танец вывел ее из равновесия. Пластинка кончилась, заиграла другая, и эта маленькая полуголая шлюха подошла к ее сыну. Через минуту она и ее сын Александр занялись любовью прямо у нее на глазах.

— Эта травка очень способствует сексу, как ты считаешь, Александр? — спросил глуповатый на вид подросток. — Откуда она? Из Акапулько?

— Из Турции, — ответил Александр, тяжело дыша.

— Из Турции? — удивился хозяин вечеринки. — Просто потрясающе! Ну до чего хороша! Правда, Крисси?

Кристал согласилась. Она явно была здесь белой вороной, но компания приняла ее как подружку Александра Крисси Саундерсон.

Молодежь продолжала веселиться. Гремела музыка, тела извивались в диком роке. Принесли большой поднос с бутербродами, и Кристал из вежливости съела один, сию же минуту пожалев об этом — бутерброд с салями содержал большое количество калорий.

К Кристал подошел Венген и крепко прижал к себе. Она стала отбиваться, но его слюнявые губы прижались к ер губам и пахнущий колбасой и марихуаной язык коснулся ее неба. Кристал размахнулась и ударила его. Вокруг засмеялись.

— Сука! — закричал Венген. — Тебя следует проучить!

— Полегче, Венген, — остановил его Александр.

Венген переключился на полуголую шлюшку, а Кристал опять забилась в угол кушетки и стала наблюдать за извивающимися в танце полуголыми телами.

Вскоре к ней подошел Александр.

— Без двадцати двенадцать, Крисси, пора домой.

Трехэтажный особняк Венгенов был построен на склоне холма, и цокольный этаж выходил прямо в сад. На улице было прохладно, в саду квакали лягушки. Кристал глубоко вздохнула холодный ночной воздух. Ветерок приятно обдувал ее разгоряченное лицо.

— Нам сюда, — сказал Александр, подавая ей руку. Они медленно спускались по круглым каменным ступеням. — Ну? — спросил Александр. — Кто оказался прав? С тебя десять долларов. Никто не догадался, что ты моя мать.

— Александр… Мне совсем не понравилась эта компания.

— Брось. Принимай вещи такими, какие они есть. Главное, они признали тебя. Не забудь про десять долларов.

— Что ты все о своем! — закричала Кристал. Она оступилась, старинный ридикюль тети Матильды выпал из ее рук, и содержимое — зеркальце, носовой платок, кошелек — рассыпалось по земле. Александр бросился подбирать вещи.

— Вылитый Курт, — неожиданно сказала Кристал вслух.

Сын разогнулся и приблизил лицо к лицу матери. Кристал увидела его глаза цвета топаза, похожие на глаза льва.