— Прямо сейчас. Я живу недалеко отсюда, в районе Чероки.

На машине Ви они подъехали к дому. Гонора бегала по комнате, собирая разбросанные вещи.

— Не суетись, — остановила ее Ви. — Давай поговорим.

— Это мой муж, — Гонора протянула Ви фотографию Курта, которую он прислал ей в одном из первых писем.

Ви присвистнула: настоящий красавчик!

— Не узнаешь его?

Ви вгляделась в фотографию.

— Уж не тот ли это парень, который приходил в кафе незадолго до твоего увольнения?

— Ты считаешь, что он сильно изменился?

— Ничуть. Где он сейчас? На работе?

— Да, но в другой стране. В Лалархейне. Это недалеко от Саудовской Аравии. Строит там дорогу. Не помню, говорила ли я тебе, что он инженер-строитель?

— Припоминаю что-то в этом роде. — Ви играла концом ремня из искусственной кожи под крокодила. — И ваша связь зашла так далеко?

Гонора почувствовала, что бледнеет.

— На что ты намекаешь?

— Думаешь, что ты по-прежнему тонкая, звонкая и прозрачная, как Лаурен Бакалл? Я же вижу, что ты ждешь ребенка.

— Тебе не кажется, что я могла немного поправиться, выйдя замуж?

— Не морочь мне голову, ты ужасно выглядишь. Если бы я знала раньше, то помогла бы тебе с врачом.

— Мы с мужем хотим иметь ребенка, — холодно сказала Гонора.

Ви нахмурилась.

— И куда подевался этот «муж»?

— Мне что, показать свидетельство о браке?

— Не строй из себя важную персону, — в хриплом голосе Ви прорезались визгливые нотки. — Ты что, считаешь меня полной идиоткой? Если бы ты была замужем за этим парнем, то не бегала бы с подносом в руках. Я хорошо помню его. Жены таких парней живут в Беверли-Хиллс и купаются в роскоши!

Гонора заплакала.

— Послушай, живи ты хоть с Джо Сталиным, мне-то какое дело. Я сама прошла огонь, воду и медные трубы. — Ви опустилась рядом с Гонорой. — Иди ко мне. Поплачь на плече у мамочки.

Гонора уткнулась в плечо Ви, пахнувшее дешевыми духами, и зарыдала еще громче.

Когда она немного успокоилась, Ви спросила:

— Так что же все-таки случилось?

Всхлипывая, Гонора принялась рассказывать:

— Гидеон назвал меня падшей женщиной и обвинил Курта в том, что он совратил меня. Он вышвырнул Курта с работы, затем женился на моей сестре, которая годится ему в дочери. Я рассказывала тебе о ней — она красива, как кинозвезда.

Гонора рассказала Ви, как отдала отцу последние деньги, как посылала Курту телеграмму за телеграммой, о своих страхах, что с ним что-то случилось. Она подробно описала ей, как ехала до Сан-Франциско, чтобы встретиться с Гидеоном, и как он ее принял. Единственное, что она опустила в своем рассказе, — это встречу с Кристал.

Ви шумно высморкалась в бумажную салфетку.

— За тобой нужен глаз да глаз, — сказала она, — а твой дядя, или кто он тебе там, настоящий мудак. Извини за грубое слово.

— Он спас Курту жизнь и поначалу был добр ко мне, — попыталась защитить Гидеона Гонора, — просто он старорежимный и придерживается строгих правил.

— Не пытайся выгородить этого мудака, — прервала ее Ви, — неужели он не понимает, что твой муженек — настоящее сокровище для него?

— Так, значит, ты мне веришь? Веришь, что мы женаты?

— Девочка, даже ты, со всей своей образованностью, не смогла бы сочинить такую душераздирающую историю.

— Спасибо, Ви. — Гонора была счастлива.

Несколькими днями позже Гонора получила сразу четыре письма от Курта. Три из них были отправлены уже после того, как она послала телеграммы. Он не получил ни телеграмм, ни ее последнего письма, но, главное, он был жив. Гонора поцеловала написанное рукой Курта письмо. Переполненная радостью, Гонора кружилась по комнате. Надо позвонить Ви, правда, она спит до двенадцати после ночной смены, а сейчас только десять, но такая новость не может ждать. Гонора набрала номер: ХО-13890.

— Кто это? — спросила Ви сонным голосом.

— Это я, Гонора. Ви, я только что получила сразу четыре письма от Курта.

— Ради такой новости я прощаю тебе, что ты меня разбудила. Послушай, детка, мы должны отпраздновать это событие. Я заеду за тобой после работы.

Возможно, от возбуждения в крови у нее повысилось содержание адреналина, возможно, причина была в чем-то другом, но так или иначе, Гонора упала в обморок. Случилось это в самый разгар рабочего дня. Все закружилось у нее перед глазами, в голове зашумело, и она провалилась в темноту.

Гонора смутно помнила, что ее поднял повар, здоровенный сицилиец. Сознание зафиксировало его волосатую грудь и любопытные взгляды окружающих, затем она снова погрузилась в темноту.

Запах нашатыря проник в ноздри, и Гонора открыла глаза. Она лежала на узкой скамейке в служебном помещении. Перед ней стоял управляющий.

— Гонора?

— Еще пару минут, — прошептала Гонора, пытаясь подняться.

— Не шевелись.

— Сейчас я приступлю к работе…

— Тебя подменят. — Черные брови управляющего сошлись у переносицы.

— Как ты могла обмануть меня? — спросил он.

— Не понимаю, — ответила Гонора.

— Ты все отлично понимаешь.

Гонора закрыла глаза. Она была полностью деморализована.

— Ты же знаешь, у меня могут быть огромные неприятности, — продолжал управляющий, — закон запрещает брать на работу беременных женщин.

«Все, я уволена», — подумала Гонора, и цифры замелькали в ее тяжелой голове. Сейчас у нее на счете сто два доллара пятьдесят три цента. Из них она должна заплатить за квартиру пятьдесят долларов. Лишившись бесплатных обедов в кафе, она будет вынуждена тратить деньги на питание. Если Курт не вернется к родам, ей придется самой оплачивать больничные расходы, а это как минимум двадцать пять долларов в сутки да еще пять долларов за содержание ребенка. В больнице ей придется пробыть не меньше пяти дней. Итого — сто пятьдесят долларов. Где она достанет их? Что предпринять? Не может же она позволить ребенку Курта родиться в больнице для неимущих!

— Скажи мне, пожалуйста, что я должна чувствовать, — спрашивала Ви Гонору, — зная, что ты проехала тысячи миль, чтобы попросить сотню баксов у этого подонка Гидеона, и не хочешь одолжить их у меня? Зачем ты нос дерешь? Будь попроще.

— Это разные вещи, — вздохнула Гонора. Она лежала на диване, закутанная в халат Курта. Ви предлагала ей триста долларов, но она отказывалась.

— Ты знаешь меня. Я не отстану, пока не пойму причину. Объясни мне, пожалуйста.

— Гидеон — часть семьи.

— Ты называешь семьей типа, который выставил тебя вон? А кто же тогда я?

— Ты моя подруга, а у друзей денег не занимают.

— Ну ладно, хватит валять дурака, — Ви села рядом с Гонорой, — вопрос решен.

Гонора попыталась вернуться к прежнему режиму, но все усилия оказались тщетными. Сейчас она уже не могла, как прежде, ежедневно проходить по две мили — ноги ее распухли, холодный пот застилал глаза. Она вернулась к сбалансированному питанию — овощи, фрукты, продукты, содержащие протеин. Но и здесь ее постигла неудача: достаточно было двух ложек, чтобы ее начинало тошнить. Однако доктора Кепвелла тревожил ее избыточный вес.

— Вы только на восьмом месяце, а уже весите двадцать девять с лишним фунтов, — говорил он. — Вам нужно похудеть.

— Но я и так почти ничего не ем.

— Старайтесь есть поменьше и почаще.

Обручальное кольцо врезалось Гоноре в палец, и она сняла его. Ночью она почти не спала, боясь неосторожным движением повредить ребенку, но стоило ей днем открыть книгу, как она мгновенно засыпала.

— Ты как сонная муха, — говорила ей Ви.

— Просто я сплю за двоих.

Ви внимательно оглядела ее.

— Ты плохо выглядишь.

— Я пытаюсь похудеть, и в этом вся причина.

— Ну ладно, раз доктор считает, что все в порядке, не буду к тебе приставать.

Восемнадцатого апреля Гонора проснулась от сильного толчка в животе. Она поднялась с постели, и из нее хлынула вода.