Флер озадаченно помассировала указательным пальцем кончик носа.

– Душили – это в каком смысле? Били в морду?

– Это же совсем просто! – вмешался Эсао, – Все знают, что исламисты – говно. Если парень что-то делает, как исламист, то все говорят: «Чем-то запахло, с чего бы это?». Парень понимает, что сделал или сказал фигню…

– А если девчонка? – поинтересовалась Флер.

– С чего вдруг? – удивилась Стэли, – Какая девчонка хочет быть овцой, которую…

… И юная тиморка-тетум выдала такую реплику, что Элвира покраснела. Даже Оскэ удивленно хрюкнул, как после неосторожного глотка очень крепкого самогона. Флер снова помассировала кончик носа и прокомментировала.

– Однако, специфический метод социального воздействия.

– Вообще-то, – мягко сказала Элвира, – нет ничего хорошего в том, чтобы показывать такую ненависть к чужой религии, пусть даже и к неправильной.

– А что? – удивился Эсао, – Ребята на Хат-Хат должны знать: исламисты – наши враги.

– Ненависть это плохое чувство, – возразила она.

Ним Гок положил ладонь на плечо Эсео и объявил.

– Ты права, Элвира. Абстрактная ненависть – плохое чувство, оно мешает спокойно принимать решения и ведет к ошибкам. Но молодой человек тоже прав. Ненависть, направленная на врага, нужна. Кто не будет ненавидеть врагов, тот не будет любить друзей. Кроме того, Великий Кормчий Мао учил: «враг сам по себе не исчезнет».

– Неужели эта проклятая война никогда не кончится? – тихо спросила Элвира.

– Война кончится нашей полной победой, – убежденно ответил он, – Это следует из объективных законов диалектики.

– Законы диалектики сами по себе никого победить не могут, – заметил Оскэ.

– Верно, – кхмер кивнул, – они действуют только через людей, и людям, для победы требуются современные технические знания. В этой области здесь, на Хат-Хат очень полезная практика. Пепе, наши ребята достаточно хорошо учатся?

Папуаска улыбнулась. Эта тема явно была ей гораздо приятнее, чем предыдущая.

– Ваши ребята обожают что-то делать руками, но что касается базовых знаний…

– Мы же не можем успевать все сразу! – обиженно перебил Эсао.

– Не надувайся, как рыба-еж, – сказала она, и повернулась к Ним Гоку, – если вы не организуете у себя нормальный колледж, толку не будет.

– Наш первый технологический колледж открывается 1 мая. Я тебе уже говорил.

– Да. Открытие – открытием, но надо, чтобы он реально функционировал.

– Он будет реально функционировать, – твердо сказал кхмер и без всякого перехода сообщил, – Твоя команда идет.

Флер посмотрела на приближающуюся компанию из восьмерых подростков и троих взрослых, а затем на Пепе.

– Знаешь, гло, что мне не нравится? Они у вас как на невидимых поводках. Чтоб мне провалиться сквозь небо, если нормальные африканские подростки так себя ведут.

– Нормальные бы уже бегали по всему бублику, – добавил Оскэ, – Уж я-то в Шонао насмотрелся на подростков-банту. Ваши какие-то подмороженные.

– Угу, – буркнула Пепе, – Но сейчас гораздо лучше, чем в начале. Я надеюсь…

В этот момент, девчонка-банту, кажется самая младшая в компании, отделилась от остальных, пробежала последние полста метров и повисла у Пепе на шее.

– Это Лейла, – пояснила папуаска, – Так получилось.

– У-упс… – протянул Оскэ.

– Aloha foa, – весело рявкнул на ходу атлетически сложенный фиджиец, ещё более темнокожий, чем его подопечные, – …Привет красный командир Ним Гок. Хочешь, покажу образец партизанского творчества коммунистической молодежи?

– Здравствуй, Екен Яау, – сказал кхмер, – Я не понял, что ты хотел сказать.

– Aita pe-a, я сейчас продемонстрирую… – и фиджиец вытащил из бокового кармана рогатку: кусок дюралевой трубы, изогнутый в форме буквы «Y». её рожки соединял толстый полупрозрачный шнур с кружочком из стеклоткани посредине.

Вслед за рогаткой, Екен Яау достал круглый камень размером с крупный грецкий орех, далее последовало стремительное движение и звонкий щелчок. Пустая жестянка, лежавшая рядом с угловой опорой навеса, подпрыгнула и упала на бок и покатилась. В одной из стенок была отлично видна только что возникшая рваная дыра.

– По результату стрельб, я оцениваю дульную энергию в сто джоулей, – тоном лектора прокомментировала сравнительно светлокожая девушка. На вид около 20 лет. Телосложение и рисунок движений выдавали в ней любительницу капоэйры.

– Прикинь, Лэсси, тут нет дула, – заметил третий из подошедших взрослых: папуас с фигурой боксера-тяжеловеса из полупрофессионального юношеского клуба.

– Чтоб ты был в курсе, Снел, дульной энергией метательного оружия называется та кинетическая энергия снаряда, которая соответствует его максимальной скорости…

– Ну почему ты такая зануда, Лэсси? – перебил он, – Я же просто прикололся.

– Щас как врежу по лбу, – ответила девушка.

– Можно посмотреть это устройство? – спросил Ним Гок.

Фиджиец улыбнулся и протянул ему рогатку.

– Забирай. Вдруг пригодится. Для охоты на мелкую дичь эта штука очень даже…

– Благодарю, – кхмер покрутил подарок в руке, – Лэсси, ты сказала: сто джоулей?

– Ага, – подтвердила девушка, – У меня хобби: определять по деформации мишени.

– Интересно… – сказал Ним Гок, и сделал почти незаметное движение. Маленький плоский пистолет появился у него в другой руке, как бы ниоткуда, и исчез, как бы в никуда, практически мгновенно в момент выстрела. Жестянка вздрогнула и рядом с большой дыркой в её стенке возникла маленькая, где-то полсантиметра в диаметре.

– Двести джоулей с хвостиком, – сообщила Лэсси, после короткого размышления.

– По сертификату 220, – ответил Ним Гок, – У тебя хорошая интуиция. Видимо, ты не ошиблась и в первом случае. Но сто джоулей это очень много для рогатки.

– Это потому, – вмешался Снел, – что твои комсомольцы придумали сделать тягу из обрезка эламидного шнура, а эламид это тебе не просто резина. Хотя, тут ещё дело в мышцах стрелка. Екен, конечно, полегче меня, но лапы у него не слабее.

Комбриг коротко кивнул в знак понимания.

– Я вижу, что это не просто резина. Екен Яау растягивал шнуры от кулака полностью вытянутой левой руки до правого уха, и его усилие все время было одинаковым.

– Как ты заметил? – удивился фиджиец.

– Усилие хорошо видно, когда руки голые, – пояснил кхмер, и добавил, – Я правильно думаю, что этот эламид имеет отношение к флапам, которые вы начали делать?

– Самое прямое отношение, – подтвердила Пепе, – Это движок. Если сейчас хорошая девочка Лейла слезет с меня, потому что я, все-таки, не совсем дерево и… Спасибо, Лейла… Так вот, наши гирофлапы, это очень простая штука: рама и несущий ротор с трехметровыми лопастями. Ротор вращается эламидным шнуром, который сначала закручивают на оси. Все почти как с пропеллером у резиномоторных авиамоделей.

– Я видела резиномоторные модели, – заметила Элвира, – Они маленькие.

– Ну, да, – Пепе кивнула, – Обычная резина не годится для более крупных аппаратов. А эламид, он же – биосинтетический резилин, уже достаточно эластичен, чтобы служить механическим аккумулятором.

– Механохимическим, – поправила Лэсси.

– Ну, ты реально зануда! – возмутилась Пепе, – Я же популярно…

– А если популярно, – перебила та, – То надо показать публике натурный тест. Между прочим, мы вчера обещала Рамезу и Салману полетать с ними. Так?

Двое мальчишек-банту, стоявших рядом с Лэсси, чрезвычайно энергично закивали головами. Екен Яау глянул на них, потом на нее, потом почесал в затылке и заявил:

– Лэсси, ты офигела!

– Ты стоял рядом, жрал сэндвич и молчал, – парировала она.