– Ну, и что, по-твоему, Папа сказал неправильно?

– По ходу, нормально сказал, – ответила папуаска. – А ты спорила.

– Я спорила, потому что ты говорила, будто Папа сказал, что надо наезжать на всех миссионеров, а он сказал, что надо наезжать на фундаменталистов, это другое дело!

– Смотри, не перепутай, – весело буркнул Орквард.

– А вот не перепутаю! Папа ясно сказал, какие признаки!

Чинкл слегка пихнул Оркварда в плечо.

– Прикинь, сейчас с обеих сторон от твоей Гренландии начнется фиеста. На западе, в Америке католики – латино и ирландцы сцепятся с англосаксами – баптистами, а на востоке, в Англии, опять же, ирландцы и шотландцы с англосаксами. Про Европу я вообще молчу. Гугенотские войны и все такое. Кто там писал про осаду Ла-Рошели?

– Александр Дюма, «Три мушкетера», – напомнил гренландец.

– Точно! – Чинкл кивнул. – Кстати, мне в детстве очень нравилось.

– Рыжий, а у вас в Гренландии которых христиан больше? – Спросила Скиппи.

– Раньше была Лютеранская Церковь Датского Народа. Туда записывали почти всех, включая эскимосов, но после Неандертальской победы мы резко прищемили ей хвост. Сейчас она превратилась в «Фольклорную ассоциацию христиан Гренландии». Очень неплохие ребята. Рождество, елка и никакого фундаментализма.

– Ага! – Произнесла папуаска. – А какое христианство на Тиморе?

– На Тиморе забавно, – ответил Чинкл. – Вот, я вытащу карту на резервный экран…

Резервный экран, на котором появилась карта, похожая на жизнерадостно-зеленого крокодила в синем озере, располагался очень удобно, чтобы пилот мог рассказывать, тыкая в точки указательным пальцем правой руки.

– Начнем с того… – Начал он, – что остров Тимор политически делится на Западный, Центральный и Восточный. Западный нас не интересует, это исламская территория, принадлежащая Индонезии. Он до сих пор не восстановлен после мартовской войны прошлого года. Центральный Тимор, или Оекусси, и Восточный Тимор составляют территорию Социалистической Республики Тимор-Лесте, или СРТЛ. В религиозном смысле там преобладает постиндустриальный маоистский католицизм смешанного римско-океанийского обряда.

– Это вроде семиглавого пятихера, которого нет на Церере? – Спросил Орквард.

– Нет, это вполне реальная самобытная штука. В Дили есть кафедральный собор, ты можешь поговорить о вероучении с тамошним попом, он общительный дядька. По вечерам он обычно сидит вот тут, в кабаке дяди Жосе. Это такое особое место, где собирается куча интересной публики. Мы завтра там поужинаем.

– А сегодня мы ужинать не будем? – Тревожно поинтересовался гренландец.

– Сегодня тебя накормят твои фанаты, – ответил Чинкл, – они собрались вот здесь…

Математик ткнул пальцем в квадратик в море севернее Дили.

– Это Автономный Тетрабублик Хат-Хат, искусственный плавучий атолл. В смысле религии там преобладает культ Оркварда, чем мы и воспользуемся. Тетрабублик, как нетрудно увидеть, расположен между Восточным Тимором и Северным. В Северном Тиморе, называемом Доминион Моту Атауро – ДМА, есть Универсальная Церковь, она годится католикам, протестантам и вообще кому угодно. В ДМА распространен также океанийский культ Ину-а-Тану и папуасская магия Радужного Змея Уунгура.

– А человеческих жертв этому змею не приносят? – Спросил Орквард.

– Приносят, только не здесь, а на колониальной территории ДМА в Дальневосточном Тиморе, называемом Моту Жако. Вот он, кругленький.

Палец Чинкла переместился на маленький островок перед носом зеленого крокодила.

– Ты шутишь? – Недоверчиво произнес Орквард.

– Ни капли. Моту Жако населен экстремально агрессивными племенами папуасов, которые воюют между собой, а туристов ловят и приносят в жертву Змею Уунгуру с предварительным изнасилованием или без такового.

– Э… Гм… А зачем туристы туда едут?

– Типа, за этим и едут, – ответил Чинкл, и передвинул указательный палец к хвосту крокодила. – …А вот это Дальнезападный Тимор, он же остров Роти, территория Австралийского Союза. Преобладающие религии: асвади-ислам, серфинг и дайвинг. Первое – у аборигенов, второе и третье – у приезжих из континентальной Австралии.

– Ну, это понятно, – сказал Гренландец, – а где летающий остров Лапуту?

– Обычно недалеко от Хат-Хат, но вообще-то где угодно. На то он и летающий.

…

По верхней палубе (квадрату полста на полста метров) гулял свежий ветер. Пока этот квадрат представлял собой пустую площадку, хотя в её углах уже располагались крепления под легкие модули-контейнеры. Доктор Чен Мо задумчиво глянул в серое, затягивающееся тучами небо, затем подошел к центру одного из четырех одинаковых бортов площадки и, крепко держась за ограждение, осторожно посмотрел прямо вниз. Между огромными боками двух из четырех несущих тепловых шаров открывалась пропасть километровой глубины…

– В этом что-то есть, – негромко произнес он.

– Вопрос: что? – В тон ему сказал Кайемао Хаамеа.

– Как вежливый гость, – ответил Чен Мо, – я бы хотел сначала услышать соображения хозяев, а потом высказывать свое скромное суждение.

– Этот объект, – сообщил Ним Гок, – построен в порядке обучающей игры студентов нашего политехнического колледжа.

– А нельзя ли узнать больше об этой игре? – Спросил китайский мафиози.

– Можно, – сказал красный комбриг. – Это связано с нашей молодежной космической программой. При освоении Венеры существует проблема пребывания на поверхности планеты. Там опасные природные условия. Высотный эшелон от 500 до 1000 метров значительно безопаснее, и там мог бы размещаться долговременный плацдарм легче воздуха. Лапуту – это относительно небольшой прототип такого плацдарма. При его проектировании и строительстве наши студенты продемонстрировали необходимые знания и умения по работе с информационными и материальными технологиями и поверили в свои силы. Это соответствует принципам работы с молодежью, которые разработаны в социальной теории Ленина – Мао.

Чен Мо согласно покивал головой.

– Ваша последовательность в работе с молодыми людьми внушает уважение. Но я полагаю, уважаемый Ним Гок, вы нашли и земное применение этой машине.

– Да. Она используется как грузовой кран для работы в горах, а иногда как центр контроля авиационных тренингов. Отсюда инструктору удобнее следить за тем, как начинающие пилоты выполняют учебный комплекс маневров.

– Я понял вашу мысль, – Чен Мо снова кивнул. – А вы не задумывались о небольшом летающем отеле? Или о небольшом круизном лайнере? По международному праву воздушное судно в нейтральном небе обладает экстерриториальностью. Фактически экстерриториальность в небе более эффективна, чем на море. На море определенные спецслужбы позволяют себе игнорировать нормы права. В воздухе это для них будет более затруднительно. Можно ли взять на абордаж воздушное судно?

– Можно, док Мо, – спокойно ответил Хаамеа.

– Да? Это чрезвычайно интересно. Вам приходилось это делать?

Мэр-король Атауро утвердительно кивнул.

– Этот тренинг входит в подготовку коммандос группы «NORE». В общих чертах: вы уравниваете скорость с бортом-целью, подходите снизу, присасываетесь к одному из люков, вскрываете крышку и попадаете внутрь. На тренингах мы проделывали это с авиалайнерами и с дирижаблями, но я не был на боевых операциях с этим элементом.

– А как бы вы защитили этот корабль от абордажа и от диверсии вроде той, которая проведена против Папы Римского? – Спросил Чен Мо. – Я имею в виду гражданский воздушный корабль, на котором не любые вооружения выглядят уместно.

– Смотря как вы предлагаете использовать этот корабль, – сказал Ним Гок.

– О, разумеется, в мирных целях. Я с этого начал. Круизный летающий отель.

– Мирный отель, который, вероятно, станет целью абордажа или обстрела? – Уточнил красный комбриг.

– Увы, – китайский мафиози печально вздохнул. – В наше сложное время утратилась общность представлений о гуманности и деловой порядочности.