=======================================

Взлет оказался мягким, будто «Laz-14-Reef» был не самолетом, а семечком одуванчика, крупинкой жизни на крошечном пушистом парашюте, легко уносящимся к неведомым землям на спине ласкового ветра. За кормой над горизонтом вспыхнул ослепительный краешек восходящего солнца и мгновенно смыл предрассветные серые тона. Теперь окружающий мир стал аквамариновым и лазурным. Море и небо. И никаких проблем.

Лианелла Лескамп сначала улыбнулась этой замечательной мысли, а затем вздохнула, подумав, что, если мама узнает, то оторвет голову. Не буквально, конечно, но мало не покажется. С другой стороны, маме не до того. Разве что, случайно…

– Случайные ляпы, – объявил Поэтеоуа Тотакиа, – из списка вариантов исключить.

– Ты что, подслушиваешь мысли? – Подозрительно спросила юная француженка.

– Да! – Воскликнул третий принц Номуавау. – Я подслушиваю мысли, потому что я инкарнация Винни-Пуха с опилками в голове, и своих мыслей там быть не может, а сочинение кричалки или ворчалки требует хотя бы одной мысли, и где её взять, а?

Не дожидаясь ответа на этот (видимо, риторический) вопрос, Поэтеоуа, отбивая ритм ладонью по панели рядом со штурвалом, пропел в жанре кричалки:

Последний раз хлопнув по панели, он поймал в зеркале заднего вида глаза Лианеллы и состроил выразительную винни-пуховскую гримасу.

– Кричалка засчитана! – Объявила она. – Но почему «air-junk»?

– На файт-курсах, – ответил он, – наш инструктор называл «аэро-джонками» флайки с компоновочной схемой, которая обычно называется нормальной. Прикинь: все другие схемы имеют красивые имена. Утка, тандем, бабочка, бумеранг, тарелка, утюг…

– …И ваш инструктор решил восстановить справедливость?

– Ага! Он стал называть эту схему джонкой. Кстати, ценить джонку начинаешь, только полетав на всяком другом. Я несколько раз влипал так, что ужас.

– А зачем летать на самолете, который ужас? – Спросила юная француженка.

– Ну, иногда эти модели можно довести до очень хороших… А иногда нет. С джонкой проще. Если она толковая, то сразу понятно. На этой болгарской штуке наши ребята покажут на мобиатлоне, что такое старая школа первого красного военного блока.

– Опять про войну, – невесело констатировала Лианелла.

– Не обращай внимания, это просто к слову. Мобиатлон это военно-спортивная игра. Ключевые слова: спорт и игра. Войны там не больше, чем в пинг-понге.

Лианелла Лескамп с сомнением качнула головой.

– Знаешь, Поэте, после этого отвратительного письма ученых – участников Критского проекта мне кажется, что война везде. Везде, понимаешь? Даже тут маму достали…

– Хэй-хэй, не кипятись, – перебил Тотакиа. – Говорят, наше гестапо сразу предложило Доминике решить эту проблему…

– Да! Какой милый сюрприз к Рождеству! Я утром 24-го прилетела с Элаусестере на Муруроа. Мы поставили елку и сделали яблочный пирог. Мама так старалась, чтобы получился домашний праздник, как в старые времена… Вдруг вызов по видео-связи. «Уважаемая доктор Лескамп! Мы надеемся, что вы поддержите инициативу ведущих ученых Христианской Европы!»… Уроды! Дерьмо!… Потом гестапо. Тоже хорошее дополнение к елке и пирогу. «Мы, как бы, случайно узнали… Одно ваше слово, и эти фигуранты никогда больше…». Моя мама не любит кричать, но тут она закричала на офицера INDEMI: «Не вздумайте никого убивать из-за этого!..». Ну, он сказал что-то успокаивающее, как это принято, потом поздравил нас с Рождеством и ушел.

– Доминика зря нервничала, – заметил принц, – офицер просто выполнил свою работу. Если на кого-то политически давят, то, по Хартии, военная разведка должна сразу…

– Откуда, – перебила Лианелла, – INDEMI знало, что на маму политически давят?

– Какая разница? – Ответил он. – Есть куча методов. Главное, чтобы военная разведка вовремя реагировала, когда она обязана это делать. Тут, по ходу, было вовремя.

Юная француженка нарисовала пальцем в воздухе знак вопроса.

– Может быть и так. Но это не очень-то помогло. У мамы много хороших знакомых работает в CERN, и многие из них оказалась в этом замешаны. Знаешь, бывают такие ситуации, в которых любой твой выбор будет дерьмовым. У русских есть сказка про рыцаря и камень на перекрестке дорог. Слышал, нет?

– Нет, я из русских сказок знаю только про tahunahine Baba-Yoga. Она летала в круглой штуке, типа бочки. Но это сказка сайберских русских. У французских русских, по ходу, другой фольклор. И что с этим парнем, рейтаром на перекрестке?

– Там, на камне, – сказала Лианелла, – была надпись: «Налево пойдешь – меч потеряешь, направо пойдешь – коня потеряешь, прямо пойдешь – погибнешь».

– А если назад? – Поинтересовался Поэтеоуа.

– Нельзя назад. Не по-рыцарски.

– Ага. Понял. Типа, тогда потеря лица, как говорят японцы. А что написано на камне, который встретился твоей маме?

– Ты же был на Агалега, когда все это началось, – заметила она.

– Да, но у меня были всякие дела, и я не следил за бумажной политикой. Так, что там?

– Там… В смысле, в CERN, самом крупном европейском ядерном центре… Делалась работа по какому-то секретному заказу. Ты знаешь, что такое ядерные изомеры?

Поэтеоуа Тотакиа сосредоточенно побарабанил пальцами по штурвалу.

– Ну, в общих чертах проходил в колледже. Некоторые ядра, кажется, бром, технеций, гафний, торий, ещё что-то… Если их облучать жестким рентгеном, то они переходят в возбужденное состояние. Потом, когда эти ядра возвращаются в исходную форму, они излучают избыток энергии. Возвращение происходит так же, как распад нестабильных изотопов, поэтому ядерными изомерами можно заменять радиоизотопные источники. Производить их проще и технологичнее, чем искусственные изотопы. Как-то так.

– Как-то так, – отозвалась Лианелла. – В CERN построили установку для производства какого-то очень короткоживущего ядерного изомера. А дальше это как-то попадало в ракеты, которые накрыли населенные пункты в Сомали и Марокко. Вокруг этого уже возникли какие-то истории про мировой заговор, какие-то расследования… Ученые, подписавшие «меморандум Критского проекта», говорят, что их неверно поняли. Они хотели только призвать правительства Магриба к отказу от тоталитарной политики панисламизма, предупреждая о том, что христианские народы поднялись на борьбу. Дальше обычная болтовня. В Западной Европе им, вроде бы, поверили, а в Северной Африке, конечно, не поверили и обещают найти и разорвать на кусочки.

– Это логично, – Поэтеоуа кивнул. – Но при чем тут рыцарский камень – указатель на перекрестке и твоя мама? Она ведь не подписывала этот сраный меморандум.

Лианелла печально вздохнула и пожала плечами.

– Позавчера, как раз когда мама собирала меня обратно на Элаусестере, опять вызов. «Уважаемая доктор Лескамп! Вы, конечно, знаете о трагической гибели профессора Нарбонсо от рук исламских террористов. Мы надеемся, что вы подпишете петицию прогрессивной общественности, требующей от правительства неотложных силовых действий для защиты христианских ученых…». Вот так. Профессор Нарбонсо был преподавателем в Университете Париж-Дофин, мама ходила на его лекции.

– Хреновый расклад, – произнес принц Тотакиа, – и что ответила Доминика?

– Мама сказала этому кексу, что его петиция – полное дерьмо, и что она напишет свою частную петицию президенту Республики, потому что надо срочно… В общем, лучше почитать. Мама уже повесила это в интернет.