– Поворачивать уже? – спросил Оскэ.
– ещё три мили, – ответила она, – Типа, для страховки.
– ОК… А если найдется женщина, которая прикурит мне сигарету…
– А что ей за это будет? – поинтересовалась Флер.
– Э-э… Я ей уступлю первый выстрел из подводного ружья в тиморской акватории.
– Идет, – согласилась она и, выбив из пачки две сигареты, прикурила обе, после чего сунула одну в его требовательно протянутые пальцы.
Оскэ затянулся, выпустил изо рта струйку дыма, потом бросил взгляд на курсограф и начал перекладывать штурвал влево. Почти тут же из динамика рации послышалось:
– Легкомоторный борт, начавший разворот к югу около западной оконечности Ветара, ответьте авиа-патрулю Атауро!
– Начинается, – буркнул он и, поправив гарнитуру на ухе, произнес, – Ну, это мы, а что отвечать-то?
– Мы – это кто? – раздалось из динамика, – Имя, гражданство, откуда и куда летите?
– Оскэ Этено, Меганезия. Летим из Факфака, Хитивао в Дили, Тимор-Лесте.
– Почему только что делали крюк?
– А моя vahine говорит: у вас на Ветаре ползают недобитые исламисты со стингерами.
– Фигня, мы там всех зачистили, – отозвался голос патрульного.
– А чем отвечаешь, что всех? – отреагировал Оскэ.
– Чем-чем… – проворчал патрульный, и спросил, – …Ты один летишь?
– Я же тебе сказал: со своей vahine. Ты, вообще, слушаешь, или…
– … А у нее имя есть?
Флер включила переговорное устройство на своей гарнитуре и сообщила:
– Флер Карпини-Хок с Футуна-и-Алофи. А ты, бро, представился бы, что ли, как по Хартии положено. Непорядок, прикинь?
– Капрал Тмбау, второй авиаотряд Доминиона Моту-Атауро.
– Ага, Тмбау, значит. И акцент у тебя фиджийский. А то, Атауро, бла-бла-бла.
– Ну, фиджийский, – согласился капрал, – Мало ли, может, я сексуальный иммигрант. Короче: к кому летим ребята?
– К комбригу народной армии СРТЛ, товарищу Ним Гоку, – сказала она.
– Ты прикалываешься, гло?
– Да ни капли. Хочешь – проследи, где будет наш лэндинг.
– Надо же… – проворчал он, – …OK, maeva-i Timor Libre.
– Mauru oe, – ответил Оскэ, – Aloha.
Он довернул штурвал к югу. Внизу проплыл треугольный остров Атауро с яркими красными крышами, почти закрытыми густой зеленью.
– Вон та фигня, на полпути к Тимору, – сказала Флер, показав пальцем вперед, – это знаменитый Хат-Хат, плавучий тетрабублик Шуанга и Торреса.
– Тот самый, где мусульманские юниоры из Малави? – спросил он.
– Ага. Давай, заскочим, если там нет особой мороки с пропускным режимом?
– Давай… А куда теперь вертеть?
– Так… – она провела пальцем по экрану, – Короче, вот это рыбацкий порт, вот это местный рыбный кабак… Кстати, тоже надо заглянуть… А вот это fare Ним Гока.
– Скромный парень, – прокомментировал Оскэ, глянув сначала на экран, а потом на панораму впереди, – А что он так…?
Флер неопределенно пожала плечами.
– Типа, настоящий коммунист.
– Настоящие коммунисты в домах не живут, – возразил он.
– Ну, социалист-маоист, если ты хочешь, как по учебнику… Ты это, не отвлекайся. Видишь, как у него пирсы близко друг к другу? Тут надо на самой малой скорости.
– Фигня, не промахнусь. Хотя, по-моему, если уж решил сделать парный пирс, так оставляй просвет пошире. Не жадничай. Тем более, если коммунист…
Выполнив плавное снижение по спирали, Оскэ снизил скорость до предела, так что «растопырка», несмотря на движение с максимальным углом атаки, довольно резко потеряла высоту и почти что шлепнулась на воду менее чем в сотне метров от пары пирсов, после чего тихо въехала между ними и мягко коснулась причальной стенки.
– …Ну, и где комитет по встрече?
– Вот! – лаконично сообщила Флер, глядя куда-то вверх и махая ладошкой.
– Не понял… – произнес Оскэ, откидывая фронтальное окно-люк кабины.
– Он был на террасе второго этажа, – пояснила она, – Сейчас спустится.
Из открытой двери, ведущей на пирсы, появилась невысокая, худощавая и немного угловатая фигура красного комбрига. Что касается одежды…
– Упс… – выдохнула Флер, глядя на его футболку, – …Носорог…
– Моя жена увлеклась рисунками на ткани, – сообщил Ним Гок, – Здравствуйте. Ia ora. Проходите, я очень рад вас видеть.
– Aloha oe, – ответил Оскэ, выпихивая на пирс Флер и вылезая вслед за ней. – Слушай, действительно классный носорог. Она сама рисовала?
– Да, – лаконично подтвердил кхмер, – её зовут Элвира, и я вас сейчас познакомлю… Только она переодевается. Она всегда переодевается, когда приходят гости. Обычай.
Флер встала на носки, энергично потянулась и произнесла.
– Fare симпатичный. Компактно, просто и со вкусом. Твоя vahine ещё и архитектор?
– Нет, – Ним Гок покачал головой, – Это совет нашего друга, Кайемао Хаамеа.
– Кайемао Хаамеа ariki Атауро? – переспросила она, – Ага! То-то стиль знакомый…
– Turatai, – подсказал Оскэ, – Привезли и поставили каркас на ножках, смонтировали на нем модули, подобранные на свой вкус, и получается оригинальная штука. Говорят, что turatai придумал Лимолуа Хаамеа ariki Рапатара, когда надо было строить дешево и быстро, но очень не хотелось лепить унылые коробки-кубики. Это такая легенда.
– Мне нравится пирамида, – добавила Флер, – В смысле, компоновка террас по типу перевернутой пирамиды… Короче, хорошо смотрится.
– Это чтобы верхняя терраса нависала над огородом, – пояснил Ним Гок, – Есть такие цветы, которым нужно немного тени. Я не знаю, как они называются, но Элвира их разводит… Точнее, она их посадила, а вырастут они или нет…
– Не вырастут эти, вырастут другие, – ответила она, – Как говорит мой папа: если есть земля и вода, то что-нибудь по-любому вырастет. Закон природы, ага… А зачем такой огромный арочный лист над вторым этажом? Тень для цветочков на крыше?
Ним Гок отрицательно качнул головой.
– Тут нельзя оставлять плоскую открытую крышу. Четыре месяца в году – ливни. Все зальет. Поэтому, Кай посоветовал все-таки сделать крышу плоской, но под зонтиком.
– А, по-моему, этот лист вписывается в жанр – оценил Оскэ, – Кстати, из чего он?
– Из фюзеляжа вертолета «Stallion-Heavy», – невозмутимо ответил кхмер, – Он очень легкий, и его не было смысла отправлять на металлолом. А ширина почти 8 метров.
– Удачно подбили, – констатировала Флер, внимательнее приглядываясь к «зонтику».
– Да, – комбриг кивнул, – Вертолет упал на деревья, поэтому верх почти не помялся.
Возможно, он рассказал бы ещё какие-нибудь подробности из прошлой жизни этого предмета, но в этот момент у пирсов возникла изящная, очень смуглая и подвижная молодая женщина, метиска португало-тетум, одетая в короткий белый саронг. Не европейскую подделку, а традиционный саронг – простой прямоугольник ткани, обернутый вокруг тела и по-особому завязанный сзади на шее. Единственным отступлением от классики было наличие рисунка: очень смешной, ярко-зеленый лягушонок, улыбающийся во весь рот и подмигивающий левым глазом.
– Привет! – воскликнула она, – Вы Оскэ и Флер, да? Здорово, что вы приехали. Ним! Нельзя держать гостей на улице. Они устали с дороги, и они хотят привести себя в порядок, и им надо куда-то положить свои вещи. Я думаю, как раз пригодится наша гостевая комната. Пойдемте со мной, я вам все покажу.
– Это и есть Элвира, – пояснил Ним Гок.
…
Широкая терраса второго этажа, где был накрыт стол (точнее – толстая тростниковая циновка), оказалась местом, где можно не только с удовольствием поесть в хорошей компании, но и поболтать после завтрака (точнее – раннего, но полноценного обеда). Когда Элвира принесла огромный древний кофейник, и наполнила такие же древние армейские кружки, Ним Гок, внезапно перешел от домашних тем – рыбалки, кухни и огорода к совершенно другим вопросам.
