На палубе появился задумчивый и грустный главный инженер Акава Фуро.

– О чем спорим, коллеги? – Несколько флегматичным тоном произнес он.

– Типа маленькая проблема, – сообщил Хаген. – Прикинь: нам надо к дню советской революции 7-го ноября построить мини-корвет, а у нас тут восемь девчонок как бы собираются стать мамами. Про это завтра будет коммунистическое собрание…

– Комсомольское, – педантично поправила Люси, – кстати, ты главный докладчик.

– Хэх… Joder!.. Я это как-то упустил. А почему я?

– Ты обаятельный и находчивый, ты всегда выкрутишься. E-oe?

– Foa, а что вы тут пьете? – Настороженно спросил Фуро, и потянул носом, вероятно ожидая уловить сильный запах алкоголя.

– Люси применила какую-то гестаповскую книжку, – сказала Фрис. – Удар по мозгу!

– Значит про девушек это шутка? – Уточнил меганезийский японец.

– Нет, – ответила она. – Это серьезно. В общем если подумать, то ничего странного. Молодые ребята, тесная компания, недостаточный опыт контрацепции…

– Да, – Фуро кивнул. – В любом случае это не беда. Естественный процесс. Я думаю, следует учесть это в бюджете и в программе работ. А про корвет это шутка, верно?

– Нет, – сказал Олаф, – Про корвет тоже серьезно. Только не делай большие глаза. Я в общих чертах набросал схему, мы всё успеваем. Пошли, я тебе объясню.

– De puta madre! – Рявкнул Хаген, – а кто объяснит мне про комсомольский доклад?

– Моя мама, кто же ещё, – спокойно ответила Люси. – Мы ей сейчас позвоним.

…

Одетая только в яркую пляжную накидку из паучьего шёлка Флер Хок-Карпини, как маленький слоник влетела на кухню-гостиную визгом: «Дорогу маленьким, гордым дирижаблям!» и, схватив со стола свежую лепешку, откусила кусок размером почти с ладонь. Микеле точным движением поймал старшую дочь за плечо.

– Детка, тебе не кажется, что с 5-месячным брюшком не следует так бегать.

– Папа! Я не бегала! Я просто быстро вошла в дверь.

– ОК, – Микеле кивнул. – Я не буду спорить. Просто давай ты не будешь так быстро входить в двери и прочие места.

– И давай ты не будешь жрать лепешки перед обедом! – Послышался голос Чубби Хок сверху, со стороны мансардного люка. – Если ты хотела погрызть что-то абстрактное, то лучше бы взяла любой овощефрукт с грядки на Алофи. Кстати, Ежик с тобой?

– Нет, он довинчивает последние гайки на последнем летающем бублике. А меня он отправил на катере, чтобы я узнала, когда будет обед. Ма, реально хочется жрать.

– Минутку, а как Ежик приедет с Алофи без катера?

– Ма! Во-первых, там ещё есть «Зодиак» с мотором, а во-вторых, Ежик ведь прилетел сегодня прямо на Алофи. Его растопырка там, он просто сюда перелетит где-то через четверть часа. Ма, так что с обедом? Прикинь: у меня особый период жизни, мне ни в коем случае не следует испытывать дефицит питания. А лепешку ты мне запретила…

– Вот ужас, – произнесла экс-майор INDEMI, появляясь на верхней ступеньке трапа, ведущего из мансарды, в такой же накидке, как у дочери. – У тебя, видите ли, особый период в жизни. И у меня тоже особый период в жизни. И даже у Люси, с которой я только что общалась по телефону, та же история.

– Joder! – Воскликнул Микеле, – Люси что, не соображает? В её возрасте это опасно…

Чубби успокаивающе помахала ладонями.

– Милый пушистый Микки! Спокойно! Хвала Фрее и Фрею, наша Люси соображает в таких элементарных вещах. Беременна не она, а некие девушки из Северной Кореи.

– Уф! – Выдохнул агроинженер. – А почему наша Люси занимается этой проблемой?

– Действительно! – Поддержала Флер, усаживаясь на стол. – В Красной Корее есть специально назначенный Ким Ир Сен, это его работа, разве нет?

– Во-первых, детка, – начала экс-майор, мягко шагая босыми ступнями по ступенькам трапа. – Ким Ир Сен умер ещё в прошлом веке. Сейчас политическая власть в Северной Корее у фигуранта по имени Ким Чхол Мун, внучатого племянника Ким Ир Сена.

– Да, точно! – Флер кивнула. – Я вспомнила. Но там все четверо подряд одинаковые.

– Не одинаковые,- поправила Чубби, – а похожие. Во-вторых, Ким Чхол Мун, как и его предшественники, фанатик экстенсивной милитаризации и идеологического контроля. Методы у него ненаучные, результаты – низкие, издержки – огромные. К ситуации, с которой столкнулась Люси, это имеет прямое отношение…

Микеле встал с табуретки, потянулся, задумчиво щёлкнул резинкой шортов-багамов и тактично предложил:

– Любимая, давай ты будешь дальше рассказывать про Красную Корею, а я доделаю замечательный суп-рагу, который ты варила к обеду, пока Люси тебя не выдернула.

– О! – Произнесла Чубби. – Это будет просто волшебно. Микки, я уверена: суп-рагу получится даже вкуснее, чем был задуман. А я займу кресло-качалку и продолжу эту историю…. Вот… В-третьих, те девушки уже не в КНДР, а в Цин-Чао, на островке Минамитори. Их в составе двух тысяч работников передали туда вместе с военной верфью. В КНДР, как вы знаете, работник прикреплен к предприятию.

– Ха! – Перебила Флер. – Это та верфь, которой занимается банда интернациональных фэйк-киношников, включая Хагена и нашу Люси? Тогда в чем проблема?

– Проблема, детка, в идеологическом контроле. Эти две тысячи корейцев выросли в условиях, когда почти все их действия направлялись приказами начальства.

Флер удивленно выпучила глаза.

– Что, и секс тоже? Как в «Городе Солнца» у Кампанеллы?

– Нет. Секс спонтанный. А вот бридинг контролируется. Начальство одобряет бридинг молодежи с хорошим «sonbun». Молодежь с плохим «sonbun» не должна размножаться. Молодежь со средним «sonbun» может размножаться, если это не мешает работе.

– А что такое «sonbun»? – Спросила Флер.

– О! Это специфическая штука. Исходно это классовое происхождение. Из рабочих, из фермеров, из интеллектуалов, из буржуазии. Потом к этому добавилась политическая генетика. Из благонадежных. Из ограничено благонадежных. Из неблагонадежных. Из «врагов народа». В КНДР считают, что «sonbun» передается по наследству. На верфи Ткодо работала молодежь с невысоким «sonbun», поэтому каждые 2 месяца спецврач проводил тесты на беременность и делал инъекцию абортивного препарата всем тем девушкам, у кого тест оказывался плюсовым. Но летом на Ткодо работала девчонка с Улиси, инструктор-подводник. Она не поняла, зачем нужен спецврач и без церемоний послала его на хрен, чтобы не мешал работать. Результат: некоторое количество юных женских организмов приехали на Минамитори уже с привесом.

Флер сосредоточенно почесала свое заметно выпуклое брюшко.

– Ага. Я врубилась. Некоторые из этих девчонок не хотели заводить ребенка.

– Нет, ты не уловила, – ответила Чубби. – Эти кореянки не думали, хотят они или нет. За них решало начальство, они так привыкли и думали, что за них решит штаб верфи.

– Тюю… – Протянула Флер, – вот это наша банда влипла…

– Влипла, – согласилась экс-майор, – но не фатально. Наша Люси придумала выход. Но реализацию она сгрузила на Хагена, а методическое руководство – на меня.

– И что придумала наша крошка? – Спросил Микеле.

– Комсомольское собрание, – торжественно объявила Чубби.

Со стороны моря послышалось негромкое стрекотание, как будто там запела огромная цикада, а затем – характерный шуршащий плеск воды, сопровождающий приводнение легкого гидроплана.

– Ежик, – констатировала Флер.

– Очень кстати, – Чубби потерла руки. – Он любит поболтать о марксизме.

– Это ты к чему, ма?

– К тому, детка, что не я же буду сочинять политически верную линию для Хагена.

– Подожди! Ты хочешь сказать, что спихнешь это на Ежика?