Пейзаж после битвы за голову Ндунти. Катастрофические потери вынуждают оффи Пакистана уступить давлению оффи-кланов США и Индии и признать автономию Белуджистана – территории, где много совсем диких мусульман, но не шиитов или суннитов, а ханафитов. Внутри ислама это большая разница, из-за этого они воюют примерно сто лет. Признание Белуджистана отрезало от государства Пакистан почти половину территории с западной стороны и половину побережья со стратегическими портами. В общем, пакистанские оффи вылетели в аут (этого хотели оффи Индии). А лидеры Белуджистана теперь, конечно, займутся войной за восточный кусок Ирана, соседнюю территорию, где тоже много диких ханафитов (этого хотели оффи США). Китайские оффи тоже отхватили хороший пай в новом проекте. Загадочная «Рабоче-крестьянская партия Белуджистана» (вошедшая в коалиционное правительство) явно китайского происхождения, а южный кусок Афганистана (где тоже много ханафитов) заранее обещан товарищам из Пекина. Ханафизм их не интересует, зато интересует марганец, вольфрам, молибден и крупнейшие в мире плантации опиумного мака.

В центрально-азиатской части пейзажа все ясно. С тихоокеанской частью сложнее. Северокорейские подводники оперируют в полосе между 20-й и 25-й параллелями и между 135 (атолл Окинотори) и 155 (островок Минамитори) меридианами. Эпицентр конфликтной зоны находится на 141 меридиане: это Иводзима в 200 милях севернее нашего острова Нор-Фараллон (Марианы). Вообще, вся конфликтная зона примыкает с севера к морской политэкономической границе наших округов Палау и Марианны, и каждой селедке понятно, что серьезные военные действия у нашей границы не могут проводиться без учета позиции наших военно-координационных служб. Генштаб ВС Японии и штаб 7-го флота США попытались обойтись мерами, которые ни с кем не требуется согласовывать, а именно: организовать блокаду Минамитори, Иводзимы и Окинатори, рассчитывая, что персонал базы японских ВВС как-то продержится на Иводзиме, а вот у противника ресурсы исчерпаются. Две недели они следовали этой тактике и, как будто, получали info о том, что противник слабеет и скоро покинет захваченные позиции. Потом вдруг выяснилось, что наоборот: противник получает снабжение, а персонал японской базы на Иводзиме (400 человек) дожигает поледнее топливо, доедает последние консервы, и с этим срочно надо что-то делать.

Возможно даже в этой ситуации американо-японские штабисты тянули бы время, но случилось страшное. Противник использовал лагуну атолла Окинотори в качестве гидроаэродрома. Такую возможность, кстати, открыли ещё во время Второй мировой войны японские бомберы: они летали через этот атолл на Филиппины. Новые хозяева Окинотори сделали вылазку на 700 миль на маленький японский остров Йонагуни, крайний юго-западный в цепи Рюкю, лежащий всего в 70 милях к востоку от Тайваня. Сюрприз. Жители (их около полутора тысяч) отделались легким испугом. Сильно не повезло только местным якудза. Десантники (одетые почему-то в японскую военную форму образца 1940-х годов) выявили их по татуировкам на спине и обезглавили на площади самурайским мечом. Фото и видео этой вивисекции выложены в интернет.

Это событие вызвало шок. Не потому, что жалко якудза, а потому, что острова Рюкю, включая Окинаву, оказываются в радиусе досягаемости для авиа-рейдов противника. Авиабаза ВВС США «Кадена» на Окинаве приведена в состояние предвоенной готовности, правительство КНДР продолжает утверждать, что не имеет отношения к происходящему, а совместный американо-японский штаб предложил нашим форсам провести рабочую встречу для выяснения ситуации и обмена мнениями. Эта встреча должна начаться завтра на острове Гуам (анклаве США в нашем округе Марианские острова). Завтра на Гуам прилетит один из наших верховных судей, Тодзи Миоко, в прошлом офицер ВМС Японии. 20 лет назад сен Миоко остался в Меганезии по приглашению Иори Накамура и вместе с Иори-сан строил первые спэйс-скутеры. На Гуаме уже находятся полковник флота Джино Валдес, шеф INDEMI Жерар Лаполо и представители американо-японского штаба, адмиралы Вилли Дэнброк и Кияма Набу.

-----------------------------------------------------------

Жерар Лаполо закурил сигару и улегся на циновке, использовав свою сомбреро в качестве подушки. «Значит, я сейчас на Гуаме, – проворчал он. – И это правильно».

…

Йи прислушалась и, поднявшись с циновки у открытого очага, лаконично сообщила:

– Пойду поставлю какао.

– Ты хочешь сказать, что услышала движок флайки Батчеров? – Спросил Лаполо.

– Да, – ответила она и скрылась в хижине.

– По времени похоже, – заметил Марвин, глянув на часы. – А что касается слуха, то, я думаю, дело в языке татутату. Привычка различать тональность свистящих фонем.

– Возможно… – согласился разведчик, и поднял глаза к звездному небу. – Сиггэ, а вы пробовали разглядеть в рисунке созвездий Белую Собаку?

– Конечно, – подтвердил пилот-инструктор. – Просто надо настроиться. Вообще-то в рисунке созвездий можно разглядеть что угодно… Кстати, по поводу флайки Йи не ошиблась. По звуку движка это «Subjet – homebuld». Кроме Батчеров здесь никто не летает на такой модели… И не заходит на лэндинг с выключенным прожектором.

– Вам, Сиггэ, тоже не понадобился бы прожектор.

Марвин утвердительно кивнул.

– Да, но я всегда его включаю, чтобы не подавать курсантам неправильный пример. Знаете, копирование эксцентричных выходок инструктора это просто беда.

– Верно, – согласился Лаполо и после паузы добавил, – …если мне не изменяет слух, флайка приводнилась… А Батчеры разделяют ваше увлечение историей татутату?

– Отчасти, да. А что?

Лаполо улыбнулся, помешал палочкой угли в очаге и пояснил:

– Просто мне стало интересно: это личное хобби или корпоративное. Выходит, что корпоративное.

– У меня такое ощущение, – заметил Сиггэ, – что вы всегда задаете не тот вопрос, на который хотите получить ответ.

– Хорошее наблюдение, – одобрил полковник. – Осталось добавить, что при удачном стечении обстоятельств я получаю тот ответ, который меня интересует.

– Я успела! – Воскликнула Йи, появляясь из хижины с котелком в руке.

– Еле-еле, – уточнил голос, донесшийся из темноты с расстояния метров полста.

В слабом свете очага, возникли Рон и Пума, одетые на удивление мирно: в маечки и шортики с эмблемой спортклуба «Imelechol-Peleliu International College of Design». Против обыкновения на них не было видно никакого оружия. Правда, в увесистых спортивных сумках (с той же эмблемой) оно вполне могло находиться (и, с высокой вероятностью, там находилось).

– Пришла военная разведка и съела всю еду! – Объявила Пума.

– Iaora, Жерар, – добавил Рон. – Вы уже всё вытянули из наших коллег?

– Это безосновательное подозрение, – проворчал полковник. – Мы обсуждали почти исключительно вопросы культуры и религии.

– Мне нравится это почти, – сказал экс-коммандос, усаживаясь рядом с ним. – А в чем причина такой внезапности и секретности вашего визита сюда?

– …Как будто, мы какие-нибудь шпионы, – продолжила Пума.

Шеф INDEMI покачал головой и поправил:

– Не «какие-нибудь», а весьма хитрые и циничные.

– Он нас обижает, – сказала Пума, повернувшись к Рону, – это несправедливо!

– …Нетактично, – уточнил Рон.

– …А мы, – продолжала она. – Привезли ему подарок, да!

– От господина Чен Мо? – Поинтересовался Лаполо.

– У-у, – протянула Пума. – Догадался! А мы хотели, чтобы это был сюрприз…

Она открыла сумку и протянула полковнику оранжевую лакированную бутылку из высушенной тыквы-горлянки. На бутылке был рисунок черепахи, выполненный в классической даосской манере – простой кисточкой с черной тушью.