«На лужайке, раскинув руки…» На лужайке, раскинув руки, Лежу. Блаженная лень. Догорают слова разлуки… Сегодня Троицын День. Я одна, и в душе веселье, Уехал горестный друг. Это — девья лесная келья. Березы поют вокруг. Отчего ничего не надо, Когда весна и — одна? Сквозь зеленых ветвей преграду Дорога в небо видна. Я смогу ль пребыть весенней, Когда мой князь и жених Возвратится, не став смиренней, Из трудных браней мужских? Ах, не быть ни женой, ни девой, Расти и таять, как тень, Прославляя своим напевом Зеленый Троицын День. Весна 1911 Выропаевка «Я дошла до соснового скита…» Я дошла до соснового скита Среди тесных, высоких крыш, На меня, грозою омыта, Дышала смолистая тишь. Холодели вечерние тени, Подходили неслышной толпой, Поднимались, крестясь, на ступени. Я прижалась к окну за стеной. Там вечернее шло служение, Разгорелся, туманился взгляд, Было страшно от синих курений И от близости Божьих врат. И на миг сердцу стала внятна Вся бездонность моих потерь. Молодой и бледный привратник Затворил тяжелую дверь. По тропе моей горной, утешной Я иду из желанной страны, Унося в руке своей грешной Только ветку Господней сосны. Весна 1911 Выропаевка «Печально начатый, печальный день…» Печально начатый, печальный день, Как пронесу тебя сквозь блеклые поляны? Твоим ланитам как верну румяна? Сотру ли скорбную с них тень? Ограблен ты безверием моим С утра. И вот бредешь, увялый, Согбенный старец и усталый, Еще не бывши молодым. Слежу за гибелью твоей смущенно, А мелкий дождик сеет полусонно. Весна 1911 Выропаевка Сонет («Ты хочешь воли темной и дремучей…») Ты хочешь воли темной и дремучей, Твой дух смущен, коснувшися души чужой, И кажется тебе изменой и игрой Случайный миг душевного созвучья. В пустыне одинокой и зыбучей, Не зная отдыха, в себе затаена, Душа твоя сгустится пламенною тучей И изольется вдруг потоками дождя. Иди ж туда, куда зовет тебя твой гений, Питайся родником своим, средь всех одна, Никто не перейдет черту твоих владений. Но чую, что, когда засветит вновь весна, За этой ночью тайных дерзновений Сведет нас вновь, волнуя, тишина. 28 мая 1911 Выропаевка «Он здесь, но я Его не слышу…» Он здесь, но я Его не слышу, От сердца Лик Его сокрыт, Мне в душу Дух Его не дышит, И Он со мной не говорит. Он отлучил от единенья, Отринул от священных стен. Возжажди, дух мой, униженья И возлюби свой горький плен. Глаза отвыкли от моленья, Уста не помнят Божьих слов. И вянут в горестном забвеньи Мои цветы — Его садов. Внемлю, как тяжкие удары Смыкают цепи бытия, И жду — какой последней карой Воспламенится ночь моя. Июнь 1911 Выропаевка «Прихожу я в тихую свою обитель…» Прихожу я в тихую свою обитель, Приношу свое слепое сердце И сажусь одна, от всех сокрыта, Дожидаться друга одноверца. Он придет ли? Нет? На пир незваный… Для него убрать бы эту келью, Постелить покров бы тонко-бранный, Угостить его на новоселье. Ничего для друга не готово, Ни речей приветных, ни покоя, Только сердце ждет его без слова И горит, и плачется, слепое. И уста неслышно шепчут что-то, И зовут кого-то издалече. Отворитесь, крепкие ворота! Засветитесть, сладостные речи!.. Покидаю тихую свою обитель, Не дождавшись друга дорогого… Не услышав сладостного зова. 1911 «Каждый день я душу в поле высылаю…» Каждый день я душу в поле высылаю На простор широкий, в золотые дали, Ты пойди, покличь на чистом поле, Погляди, нейдет ли друг твой милый. «Ах, не нудь меня, пожди, пойду я ночью, Мне в ночи посветят Божьи звезды, Я в тиши ночной услышу лучше, Где мой милый от меня таится. Припаду к земному изголовью, Заслужу его своей любовью…» Как наступит ночь, она бредет неслышно, Припадает ухом к влажным травам, Поднимает очи к тайне неба И сиротно кличет кликом позабытым Там, за черной пашней и за буйным житом. 1911 «У меня были женские, теплые руки…» У меня были женские, теплые руки, Теперь они стали холодные. Были разные встречи и боли разлуки, И сердце заклинало несвободное. Но давно отгорели мои заклинания. Все, что бывает, — мне жизнью даровано, Я ни на кого не смотрю с ожиданием, Не говорю никому речей взволнованных. Но мне кажется, что жить так дольше не стоит, И боль во мне неизлечимая, — Ко мне не подойдет, меня не укроет Самое святое, любимое. 1911 |
