Шива бросил «Нанди» посреди пляжа, и мы пошли в замок.

— А-а-а, ну как же я тебе рад! — вскричал Варуна, увидев нас с площадки одного из верхних ярусов, и поспешил нам навстречу, а через минуту мы уже обнимались с ним и шутливо тыкали друг друга кулаком под дых. — Чего это вы все сегодня как привидения? Сговорились на маскарад?

Мы снова засмеялись, а Савитри заскользила вперед.

— Сейчас я познакомлю тебя с молодым человеком, — сказала она мне и скрылась в доме за легкими, колеблющимися на слабом ветру драпировками.

В груди нехорошо кольнуло. Ну вот, я так и знал…

А Варуна тем временем усадил нас вокруг низенького столика на веранде, представляющей собой одну из площадок, вырубленных на очередном этаже постройки. Драпировки заколыхались сильнее, за ними проступили сначала силуэты двух женских фигур, затем появились и сами женщины. У Савитри на руках сидел большеглазый ребенок, а следом за нею шла незнакомка, на которую этот ребенок очень сильно походил. Вторая женщина была значительно старше Савитри, но это никак не сказывалось на ее телосложении и походке.

— Моя жена Бхадра, — представил ее Варуна и, за руку подведя к нам, выдвинул свободное плетеное кресло. — Это Агни, а остальных ты знаешь.

Хозяйка дома кивнула мужу и приветливо мне улыбнулась. Вот какой будет Савитри лет через… много. Красивая! Только у Бхадры глаза черные, как созревшие маслины, а у дочери, как у Варуны, — светлые.

— Мой брат Апава, — добавила Савитри, легко подбрасывая мальчишку, звонко чмокая в лоб, а потом передала его матери.

— А что, разве новорожденные всегда выглядят так? — на всякий случай уточнил я, поскольку новорожденных мне видеть не доводилось, но все же здравый смысл подсказывал, что они не могут быть такими крупными.

— С чего ты взял, что он новорожденный? — удивился Варуна. — Ему уже полтора года. Я сам его новорожденным не успел увидеть! Ну, рассказывайте!

И Шива принялся рассказывать о делах на станции.

Они что, с ума все сошли? При посторонней?!

Наверное, я так красноречиво таращился на Бхадру, которая Шиву особенно и не слушала, что Варуна рассмеялся:

— Успокойся! Бхадра — свой человек. Мы и познакомились с ней, будучи ассистами. Правда, потом по моей вине ей пришлось покинуть станцию еще до начала карьеры…

— Ну, скорее уж тогда — по моей, — вмешалась Савитри.

— Ну, принципиально рассуждая — да, — согласился учитель. — Поэтому при ней обсуждать можно всё.

— Зато мама теперь — лучший врач на свете, — сообщила наша док, присаживаясь на корточки возле матери и по-девчоночьи нежась, когда та начала гладить ее по волосам.

Никогда не видел Савитри такой! Она меня удивляет все больше. И братец ей, кажется, уже не соперник, и не дуется она ни на кого. Вот что делают с людьми отпуск, солнце, море и родной дом!

— Но кое-что меня настораживает, — кратко изложив основную информацию, заявил Шива, и лицо его стало очень серьезным. — Косвенные признаки заставляют меня подозревать если не саботаж, то, во всяком случае, далеко не дружественное вмешательство в нашу работу.

А мне он ничего не говорил о своих подозрениях по этому поводу! Я обратился во внимание. Варуна тоже.

— Факты? — уточнил он.

Шива распрямился в своем кресле, а потом и вовсе пригнулся к столу, чтобы быть поближе к нам и говорить не слишком громко:

— Сначала я все списывал на неквалифицированную работу Агни. Накладки, подобные той, с Шумером, случались едва ли не через раз. Вроде бы и ничего непоправимого, но… Вот тут, в накопителе, я на свой страх и риск потихоньку увел некоторые записи — посмотри на досуге. Конечно же, я отправил рапорт Аури, и она добилась аудиенции с Вилларом и его селекционерами. Все они убеждали, что просчетов на их этапе не было. Значит, все переменилось уже в процессе, у нас? Может ли такое быть?

— Хм… — Варуна озадаченно потер подбородок и дернул головой вбок.

— Из-за излишне напряженной эксплуатации техника в нашем ангаре стала чаще выходить из строя. Агни, конечно, молоток, вовремя все устраняет, но это может случиться внезапно посреди цикла. А новой нам пока не обещают…

— У меня тоже недоброе предчувствие, — почти шепотом вмешалась Ума. — Мы обговаривали все это с Шивой, но решили не паниковать раньше времени и посоветоваться сначала с тобой. Что скажешь?

Учитель вздохнул:

— Да, не в добрый час я вас покинул… Надо думать, пока не знаю. Давай накопитель.

Савитри тем временем наливала нам какой-то прохладительный напиток и в разговор не вмешивалась. Бхадра тоже посерьезнела, хмуря черные брови.

Стемнело быстро. Договорившись встретиться с нами назавтра прямо с утра и покататься ради осмотра трийпурийских достопримечательностей, Шива и Ума уехали домой. Варуна отправился просматривать нелегально вывезенные Шивой материалы, Бхадра — укладывать спать сына, и в итоге мы остались на веранде вдвоем с Савитри.

— Умеешь водить летучку? — спросила она.

— Немного.

Я умел, но не слишком любил водить непослушный гравицикл, тем более в непроглядной темноте, которой славились местные летние ночи. Несмотря даже на почти полную луну, темно было, как в угольной шахте. Однако Савитри пообещала показать мне одно интересное местечко, которое не считалось достопримечательностью, но ей нравилось с детства. И мы поехали.

— Я вообще-то тоже умею водить, но родители переживают, — крикнула она мне через плечо, охватив меня обеими руками поперек туловища. — Они у меня ретрограды. Столько со мной живут — и все не верят до конца, что видеть можно не только глазами! Мы вот сейчас проезжали громадное старое дерево размером с виллу — ты его увидел?

— Да нет, конечно!

Куда уж мне — я придирчиво всматривался в дорогу, освещаемую системой гравицикла, мощности которой не хватало на окрестности.

— А я увидела, — с удовлетворением похвасталась моя спутница.

— Молодец! Ты, главное, говори заранее, куда поворачивать.

— Тут теперь всё прямо!.. А еще папа вбил себе в голову, что я могу слишком сильно «разогнать» свой мозг и погибнуть. Наверное, это он меня приравнивает к одной из своих штуковин, которые ломаются от перегрева…

— Он переживает за тебя, если ты не в курсе.

— Я в курсе. Но иногда он перегибает палку.

— А ты что думаешь?

— О чем?

— О накладках, на которые ему жалуется Шива!

— Не знаю, Агни. Они со мной не делились до сегодняшнего дня. Может быть, какой-то сбой в работе оборудования?

— Нет сбоя! — заверил я.

— Тогда не знаю. Я ведь не техник и не Танцор, у меня другие обязанности…

То, что Савитри именовала древними развалинами, мне в темноте представилось небольшой скалой с множеством раскиданных вокруг нее камней. Будучи много тысяч лет под водой, эта скала заросла поколениями кораллов, которые умирали и затвердевали, а следующие прикреплялись поверх и тоже со временем гибли. Поэтому угадать под наростами очертания постройки было для меня невозможной задачей. А вот док утверждала, что это именно постройка, причем развалившаяся, еще будучи новой. Возможно, из-за землетрясения или из-за критической ошибки самих строителей. Теперь и не узнать: в такие глубины времени нас на «Трийпуре» погружаться не заставляли.

Мы забрались повыше, нашли уступ и уселись на нем, свесив ноги в черный провал под нами. На лодыжке Савитри нет-нет да взблескивала при луне цепочка-браслет.

— У вас тут другой воздух. У нас море пахнет не так…

— Это потому что у нас не море, а океан, и растения другие. Сейчас всё цветет.

Я успел заметить, как по небу чиркнул, сгорая в атмосфере, метеорит. Захотелось словить момент, когда упадет следующий, и я, задрав голову, начал пристально вглядываться в звезды, пока не затекла шея. Пришлось поменять позу, опершись на локоть, и потереть позвонок.

— Когда-то давно, — сказал я Савитри, — у людей была примета: загадай желание, пока сгорает метеорит, и оно сбудется. Только успеть невозможно, это происходит мгновенно…