В 435–433 гг. до н. э. афиняне ловко вмешались во внутреннюю борьбу, которая разгорелась между жителями большого острова Керкиры (совр. Корфу) и его колонией на адриатическом берегу — Эпидамном, заключили союз с Керкирой и приняли этот богатый остров и состав Афинского морского союза. Эта акция означала большой успех афинской западной политики. Дело в том, что через Керкиру проходил основной морской путь из Греции на Сицилию и этот остров издавна был под контролем Коринфа. Кроме того, Керкира располагала крупным флотом (около 120 боевых триер — третий по величине после Афин и Коринфа греческий флот), что резко усиливало военное могущество Афинского союза. Закрепившись на путях в Великую Грецию, Афины сделали попытку проникнуть в Южную Италию и Сицилию. В 443 г. до н. э. афиняне решили основать общегреческую (т. е. из гращан разных городов) колонию на месте разрушенного Сибариса. Было собрано достаточное количество колонистов, причем на новое место пожелали выехать такие выдающиеся деятели греческой культуры, как историк Геродот, архитектор и градостроитель Гипподам, только что перестроивший Пирей, софист Протагор, предложивший свои услуги для составления законов нового города, знаменитый философ Эмпедокл. По запросу из Афин дельфийский оракул дал благоприятное предсказание, которое идеологически подготавливало основание нового города. Колония была основана в 443 г. до н. э. и получила название Фурии. По замыслу Афин, она должна была стать своего рода оплотом афинского влияния в Южной Италии. Афинам удалось заключить союзные договоры, т. е. включить в союз южноиталийский Регий на берегу Мессинского пролива и город Леонтины в Сицилии.

Руководители афинской демократии, развивая внешнеполитические успехи по укреплению политического влияния в греческом мире и желая закрепить свое руководство среди греков, выдвинули идею созыва общеэллинского конгресса. «Перикл, — говорил Плутарх, — желая еще более пробудить народную гордость и внушить гражданам стремление к великим делам, внес в Народное собрание предложение о том, чтобы все эллины, где бы они ни жили, в Европе или Азии, в малых городах или больших, послали на общий съезд в Афины уполномоченных для совещания об эллинских храмах, сожженных варварами, о жертвах, которые они должны принести за спасение Эллады по обету, данному богам, когда они сражались с варварами, о безопасном для всех плавании по морю и о мире. Для этой цели афиняне послали двадцать человек в возрасте свыше 50 лет… Послы уговаривали эллинов прийти в Афины и принять участие в совещаниях о мире и общих действиях Эллады».

Созыв общеэллинского конгресса в Афинах, находящихся на вершине внешнеполитических успехов, был бы выгоден прежде всего Афинам, усилил бы их политическое влияние в Греции, приучая эллинов к мысли, что их город — признанный лидер греческого мира. Естественно, Спарта и Пелопоннесский союз выступили против, были предприняты ответные меры, и конгресс не состоялся.

Продвижение Афин в западном направлении было смертельно опасно для Коринфа, вело к изоляции Спарты и наносило сильнейший удар по Пелопоннесскому союзу в целом. Ни Спарта, ни Коринф не могли с этим мириться и предпринимали самые энергичные меры, чтобы противодействовать афинским инициативам. Пелопоннесцы искали пути ослабления Афинской державы, поддерживая олигархические круги среди союзников, подогревали недовольство оппозиционных элементов финансовой эксплуатацией афинян, побуждали к выходу из союза. Спартанцам удалось склонить к выходу из Афинского союза очень важный в стратегическом отношении полис Мегары, запиравший проходы из Пелопоннеса в Среднюю Грецию. Попытки Афин вернуть Мегары в состав союза не привели к успеху. Благодаря проискам Коринфа один из полисов на Халкидике, город Потидея, в 432 г. до н. э. вышел из союза и афиняне законно опасались, как бы этому примеру не последовали жители северного побережья Эгейского моря. Но особенно энергичные усилия противостоять афинской экспансии были предприняты Коринфом в Великой Греции. Основанный под руководством Афин новый город Фурии так и не превратился в их плацдарм, поскольку пелопоннесцам удалось укрепить здесь свое влияние. Афинские союзники Регий и Леонтины были нейтрализованы сплочением сицилийских городов во главе с Сиракузами, где преобладали антиафинские настроения, и потому возможности афинского вмешательства здесь оказались незначительны.

С другой стороны, Спарта расширяла зоны своего влияния, включая в Пелопоннесский союз новых членов в Средней Греции: полисы Беотии, Фокиды, Северной Дориды, острова Левкады. Большая часть Средней Греции стала зоной спартанского влияния.

Однако в целом можно говорить о большей активности и успешных внешнеполитических инициативах Афинской державы. Руководящие круги пелопоннесцев начинают понимать, что дипломатическими и политическими средствами они не смогут остановить растущее афинское могущество. К концу 30–х годов V в. до н. э. на повестку дня ставится вопрос о войне между Афинской державой и Пелопоннесским союзом.

Существование в Греции двух разных по своему устройству и социально-политической ориентации военно-политических блоков греческих полисов и нарастание противоречий между ними неизбежно вело к войне. Война между Афинским и Пелопоннесским союзами, вспыхнувшая в 431 г. до н. э. и продолжавшаяся 27 лет, получила название Пелопоннесской войны. Она была вызвана несколькими серьезными причинами: экономическими, социальными и политическими. В области экономики Афины и большинство их союзников стремились к развитию интенсивных форм экономики, ремесленного производства, товарного хозяйства, торговли. Спарта и большинство ее союзников, напротив, ориентировались преимущественно на сельское хозяйство, натуральное производство. В фукционировании интенсивных форм экономики были заинтересованы собственники поместий, связанных с рынком, владельцы ремесленных эргастериев и торговых кораблей — именно они извлекали наибольшие выгоды из существования такого обширного политического объединения, каким был Афинский морской союз, в то время как консервативные аграрные круги, владельцы родовых земельных владений, зачастую обрабатываемых не рабами, а зависимыми людьми типа илотов или издольщиков — арендаторов, мало связанные с рынком, не заинтересованные в ремесленном производстве и активной торговле, поддерживали Пелопоннесский союз и Спарту.

В политической сфере противоречия Афин и Спарты были еще более острыми: Афины рассматривались в Греции как оплот демократии, опирающейся на широкие круги гражданства, их активную деятельность в Народном собрании. Спарта, напротив, стала центром притяжения всех аристократических элементов с их ориентацией на знатную и богатую верхушку гражданства, представленную в Совете, комплектующемся из узкого круга аристократии.

Одним из злейших и непримиримых противников Афин и их политики во второй половине V в. до н. э. был Коринф. Непримиримость эта объяснялась кроме указанных причин еще и острой экономической конкуренцией — Коринф был мощным торгово-ремесленным центром Балканской Греции и имел жизненные интересы прежде всего на западе греческого мира, в Южной Италии и Сицилии. Сюда коринфяне сбывали продукцию своих эргастериев и вывозили отсюда необходимое им зерно, кожи и разнообразное сырье. Пока влияние и власть Афин распространялись в Эгейском бассейне и Причерноморье, Коринф еще мирился с афинской экспансией. Но продвижения Афин на запад, в Великую Грецию, Коринф допустить не мог. Вот почему к концу 30–х годов V в. до н. э. Коринф настойчиво требовал уничтожения Афин военным путем. Спарта, понимая, что война с Афинами, находящимися на вершине своего могущества, будет очень тяжелой, колебалась. Однако угрозы со стороны Коринфа покинуть Пелопоннесский союз, если война не будет объявлена, а также общее ухудшение ситуации для Спарты и реальная угроза со стороны Афин могуществу Пелопоннесского союза делали войну неизбежной. «Истиннейший повод, — писал историк Фукидид, современник и летописец этой войны, — хотя на словах и более скрытый, по моему мнению, состоит в том, что афиняне своим усилением стали внушать опасения лакедемонянам и тем вынудили их начать войну».