Желтый лист задумался о чем–то,
Нежно подставляя ветру грудь...
На перроне плакала девчонка,
Вызывая у прохожих грусть.
От волненья вздрагивали губки,
Но она не верила в обман,
Никогда он с нею не был грубым –
Обнимал и нежно целовал.
Но уехал, даже не простился...
Не своя домой она пришла.
И не слышно было даже смеха,
Страшной в этот день она была.
А наутро мать пришла усталой –
На столе записка в пару слов:
«Мамочка, прости,— она писала,–
Что настал для смерти ранний срок».
Отшумели шумные вокзалы,
И на рельс легла ее щека.
Скорый очень быстро показался,
Что увез куда–то паренька.
Мать на переезд огнем бежала,
Но ведь бессердечны поезда...
И, обняв бездыханное тело,
Вскликнула и смолкла навсегда.
И не мог понять старик–обходчик,
С колеса косынку сняв в крови,
Что последним рейсом этой ночью
Двое стали жертвою любви.
Желтый лист задумался о чем–то,
Нежно подставляя ветру грудь...
На перроне нет в слезах девчонки,
Лишь осталась маленькая грусть.