508508 Судьба большую роль играет, И от судьбы далеко не уйдешь: Судьба тобой, как ветер, управляет, Куда пошлет, туда ты и пойдешь. Там далеко есть родина родная, Там жил отец, не помню я его, Но только жаль мне, в муках умирая, Не обнял он сыночка своего. Он с малых лет преступленьем занялся И заболел чахоткою в тюрьме, Он молодым на каторге скончался, И все наследство он оставил мне. Чтоб жить могли, работала мамаша, Я потихоньку начал воровать. «Ты будешь вором, как родимый тятя»,– Роняя слезы, мне твердила мать. Не слушал я мамашиного слова, И не молился Богу пред творцом, И исполнял души своей веленья, И шел тропой, проложенной отцом. И вот, друзья, шестнадцать лет минуло, И вот уж новый меня принял мир, Волною жизнь тогда меня охватила, Я с револьвером стал жулик квартир. Шли дни за днями, месяцы и годы, Я стал бандит, людей стал убивать, И пойман был, и был лишен свободы, И все сбылось, что говорила мать. И вот, друзья, пять лет не был на воле, И вот, друзья, я снова выхожу. Но только вот болею я чахоткой, Умру иль нет, но все ж пока живу. 509509 Прощай, мой сын, в страну чужую Ты уезжаешь, Бог с тобой! Оставил мать свою родную С ее злосчастною судьбой. Один ты был моей отрадой, Один на жизненном пути. Бывало, думала я прежде Отрады, счастия найти. Тебя качала в колыбели, Бессонных так много ночей, Стояла у твоей постели С надеждой пламенной моей. Ты подрастал, а я мечтала, Что юность прожита моя,– Под старость будет мне опора, Надежда верная моя. А ты ушел в страну чужую, И я одна в краю родном. Страдать тут буду одиноко Все по тебе, мой сын родной. Увижу гнездышко на ветке, Слеза невольно потечет, Скажу: «Ах, пташки, у вас детки, А у меня теперь их нет». Услышу я раскаты грома Вдали от родины своей. «Где,–спросят,–сын?» скажу: «Нет дома Теперь, быть может, под грозой». Но мне недолго через силу Томиться с горечью моей... Когда вернешься, сын, увидишь Могилу матери своей. Вдали, под липой, на кладбище Давно, давно насыпан холм... Ты скажешь: «Вот моя родная, Под черным с надписью крестом». 510510 В воскресенье мать–старушка К воротам тюрьмы пришла, В узелке родному сыну Передачу принесла. «Передайте передачу, А то люди говорят, Что в тюрьме–то заключенных Сильно голодом морят». Усмехнулся надзиратель: «Твой сыночек осужден, Осужден прошедшей ночью, На покой отправлен он. Твово сына расстреляли У тюремной у стены; Когда приговор читали, Знали звездочки одни». Побледнела мать–старушка, Пошатнулася слегка, Ноги старые устали– Сорок верст пешком прошла. У надзирателя невольно Покатилася слеза. «Передачу я купила На последние гроши, Передай же передачу На помин его души». Побледнела мать–старушка, От ворот тюрьмы пошла... И никто про то не знает, Что в душе она несла. 511511 Сижу я день, сижу неделю, А на свиданье ты нейдешь... На свиданье приходила Убита горем мать моя, Печальну весть она сообщила, Что баба скурвилась твоя. Она с тобой жить не хотела, Себе любовника нашла,– Шинель твою для этой цели В крови испачкала сама. Чтобы сурово был наказан, В отдел особый донесла. И не думай ты, злодейка, Что здесь в тюрьме я пропаду: Когда выйду я на волю, За все за это отомщу. Тебе сломаю руки–ноги И все косточки намну, Живу в могилу б.... зарою, А сам опять пойду в тюрьму. Все тюремные вороты Для нас отворены, И тяжкие работы На нас возложены. 512512 Вот вышла заря, озарила Тот старый кладбищенский двор, А там над сырою могилой Плачет маленький вор. Ах, милая, милая мама, Зачем ты так рано ушла? Свет Божий покинула рано, Отца–подлеца не нашла? Он в доме чужом и богатом, С другою живет прокурор, Он судит воров беспощадно, Не знает, что сын его — вор. И вот на скамье подсудимых Молоденький мальчик сидит И голубыми глазами На прокурора глядит. Вот кончилась речь прокурора, Преступнику слово дано: «Судите же, граждане, вора, На это вам право дано. Я –сын трудового народа, Отец мой –простой прокурор. Он отнял у матери счастье, Узнайте же, кто у нас вор». Его увели, расстреляли На тот же кладбищенский двор. И весело судьи стояли, Но хмур был один прокурор. Вот вышла луна, озарила Тот старый кладбищенский двор, А там над сырою могилой Плачет отец–прокурор: «Эх, миленький, миленький мальчик, Зачем ты так долго молчал? И если сказал бы ты раньше, Я бы тебя оправдал». |
