Вечор поздно из лесочку

Я коров домой гнала

И спустилась к ручеечку

Близ зеленого лужка.

Слышу: едет с поля барин

На буланой лошади,

На буланой на лошадке,

Две собачки впереди,

Две собачки впереди,

Два лакея позади.

Одна маленька собачка

Наперед большой бежит,

Наперед большой бежит,

Она лает и скулит.

Я собачки напугалась,

А барина ничего.

Поравнявшись со мной, барин

Кинул взор свой на меня:

«Здравствуй, милая красотка,

Из которого села?»

«Вашей милости крестьянка»,–

Отвечала я ему,

Господину своему.

«Не тебя ль, моя красотка,

Егор за сына просил?

Егоров сын тебя не стоит,

Не ему ты рождена».

В нашем Шуевском соборе

В большой колокол звонят,

Нашу милую Парашу

Венчать с барином хотят.

С вечера была крестьянка,

А наутро –госпожа!

Я вечор в лужках гуляла,

Грусть хотела разогнать,

Я цветочков там искала,

Чтобы к милому послать.

Долго, долго я ходила,

Погасал уж солнца свет;

Все цветочки находила,

Одного лишь нет как нет.

Нет цветочка дорогого

Ни в долинах, ни в лужках.

Без цветочка дорогого

Я домой было пошла.

Шла домой я, шла уныло...

Недалеко от ручья,

Вижу, тут цветочек милый,

Вмиг его я сорвала.

Я сорвала и сказала:

Не забудь меня, мил друг,

Не дари меня ты златом –

Подари лишь сам себя,

И в подарке мне богатом

Ты скажи: «Люблю тебя!»

Что он ходит за мной,

Всюду ищет меня,

А навстречу глядит

Так лукаво всегда?

Что смешного во мне,

Я понять не могу,

А за мною ходить

Кто дал право ему?

Как–то, помню, давно

У знакомой был бал –

Он со мною всю ночь

Без ума танцевал.

Слова нет, он хорош:

Брови, нос и лицо,

А глаза –за глаза

И так ярко горят,

Точно яду полны,

Точно съесть нас хотят.

Не следите за мной,

Не ищите меня,

Ваших дьявольских глаз

Я боюсь, как огня.

Вдоль по улице метелица метет;

За метелицей мой миленький идет.

Ты постой, постой, красавица моя,

Дай мне наглядеться, радость, на тебя!

На твою ли на прекрасну красоту,

На твое ли да на белое лицо.

Ты постой, постой, красавица моя,

Дай мне наглядеться, радость, на тебя!

Красота твоя с ума меня свела,

Иссушила добра молодца меня.

Ты постой, постой, красавица моя,

Дай мне наглядеться, радость на тебя

Вот мчится тройка удалая

Вдоль по дорожке столбовой,

И колокольчик, дар Валдая,

Звенит уныло под дугой.

Ямщик лихой, он встал с полночи,–

Ему взгрустнулося в тиши,

И он запел про ясны очи,

Про очи девицы–души:

«Ах, очи, очи, голубые,

Вы сокрушили молодца,

Зачем, зачем, о люди злые,

Вы их разрознили сердца?

Теперь я горький сиротина!» –

И он взмахнул по всем по трем –

То тройкой тешился детина,

Сам заливался соловьем.

Вот мчится тройка почтовая

По Волге–матушке зимой,

Ямщик, уныло напевая,

Качает буйной головой.

«О чем задумался, детина? –

Седок приветливо спросил.–

Какая на сердце кручина,

Скажи, тебя кто огорчил?»

«Ах, барин, барин, добрый барин,

Уж скоро год, как я люблю,

А нехристь–староста, татарин,

Меня журит, а я терплю.

Ах, барин, барин, скоро святки,

А ей не быть уже моей,

Богатый выбрал, да постылый –

Ей не видать отрадных дней...»

Ямщик умолк и кнут ременный

С досадой за пояс заткнул.

«Родные, стой! Неугомонны! –

Сказал, сам горестно вздохнул.–

По мне лошадушки взгрустнутся,

Расставшись, борзые, со мной,

А мне уж больше не промчаться

По Волге–матушке зимой!»

Вот мчится тройка удалая,

За нею пыль, виясь, столбом.

Вечерний звон помалу тает,

Безмолвье мертвое кругом

Там по пути село большое,

Туда ямщик мой поглядел,

Его забилось ретивое,

И потихоньку он запел:

«Твоя краса меня прельстила,

Сейчас мне цельный свет постыл;

Скажи, зачем приворожила,

Коль я тебе совсем не мил?

Знать, этой песней удалою

Недолго тешишь ездока,

Быть может, скоро под землею

Сокроют тело ямщика!

По мне лошадушки взгрустнутся,

Расставшись, бодрые, со мной,

Они уж больше не промчатся

Вдоль по дороге столбовой.

И ты, девица дорогая,

Быть может, только и вздохнешь;

Кладбище часто посещая,

К моей могиле подойдешь.

В тоске, в кручинушке сердечной,

Лицо к сырой земле склоня,

Споешь ты мне: «В разлуке вечной,

С тобой красавица твоя».

Из глаз уж слезы показались,

Но их бедняк не утирал –

Поколь до места не домчались,

Он волю полную им дал.

Уж, говорят, его не стало,

А бедна девушка в тоске.

Она безвременно увяла,

Грустя по бедном ямщике