Бай Ли-пин говорила с воодушевлением. Обняв Дао-цзин за плечи, она ласково шептала ей:

— Дао-цзин, я хотя и не революционерка, но и в лагерь реакции тоже не перешла. Я советую тебе ценить свою молодость, найти хорошего мужа, жить радостно и счастливо. Зачем выбиваться из последних сил? Ведь этим ты все равно ничего не добьешься. Ну как, ты поняла или пропускаешь все мимо ушей? Ну ничего, потом поймешь.

Сдерживая себя, Дао-цзин терпеливо слушала Бай Ли-пин и думала: «Я уже где-то слышала все это, но где, от кого?» Вдруг она вспомнила: то же самое советовала ей Чэнь Вэй-жу — ее первая школьная подруга. Но Чэнь Вэй-жу никогда не принимала участия в революции и превратилась в барыньку, а Бай Ли-пин? «Эта ведь была нашей… И вот тоже барыней стала… Может быть, для китайской женщины иного пути и нет?» — с усмешкой подумала Дао-цзин.

Она заставила себя успокоиться и серьезно сказала:

— Ли-пин, твоя забота трогает меня, но, по-моему, я не смогла бы наслаждаться счастьем, которое создал бы для меня муж. Может ли материальное благополучие восполнить душевную пустоту? Мне бы хотелось видеть тебя человеком, который, не довольствуясь тем, что дает ей муж, стремится к самостоятельности в жизни. Ты могла бы сниматься в глубоких, содержательных кинофильмах и тем самым приносить пользу обществу.

Проведя параллель между Бай Ли-пин и Чэнь Вэй-жу, она многое поняла и постаралась спокойно, мягко и откровенно поговорить с подругой, попробовать переубедить ее.

Но Бай Ли-пин была умной и находчивой женщиной. Разгадав намерение Дао-цзин, она поспешно переменила тему разговора:

— Да, ты права. Сейчас китайским фильмам, как и фильмам Голливуда, присуща сексуальная тематика, пессимизм… Я часто мечтаю сняться в прогрессивном фильме, сыграть какую-нибудь интересную роль, но хороших сценариев почти нет. — Она сокрушенно вздохнула.

Обе замолчали.

Дао-цзин, понимая, что ей не удастся быстро отделаться от Бай Ли-пин, решила расспросить ее о Сюй Нине. Она ничего о нем не слыхала со дня отъезда в Динсянь.

— Сюй Нин, — начала Бай Ли-пин, ласково поглаживая руку Дао-цзин, — этот мальчик, к сожалению, так же, как и ты, не послушался меня. Я ходила к нему, специально для него надела новое платье, но как с ним говорить? Он так изменился! Да в этом и нет ничего удивительного. Он расспрашивал о тебе. По-моему, вы оба могли бы… — Бай Ли-пин ласково посмотрела на Дао-цзин и умолкла.

Дао-цзин рассмеялась.

— Не говори глупостей, специалист по любовным делам! Ты только об этом и думаешь.

Дверь неожиданно открылась, и один за другим в номер вошли четверо: молодая женщина и трое мужчин в европейских костюмах. Бай Ли-пин за руку подняла Дао-цзин с софы и представила ее вошедшим:

— Это моя младшая сестра. Посмотрите: мы похожи или нет?

Гости смеялись и оживленно разговаривали между собой. Дао-цзин ничего не слышала. В ее мозгу промелькнула мысль: «Что, если бы сейчас в комнате вот также появился Ху Мэн-ань?..»

Дао-цзин заставила себя приветливо кивнуть гостям. Она взяла саквояж и вышла в ванную. Она очень устала; ей хотелось помыться с дороги, сменить платье и подумать о том, как бы ускользнуть отсюда.

Но когда она приняла ванну и, сидя в спальне, приводила себя в порядок, вошла Бай Ли-пин и потащила ее к гостям:

— Линь, пойдем! Мы все поедем а одно прелестное местечко!

— Я не могу. Я должна идти.

— Нет, нет! Ты намереваешься улизнуть, но из этого ничего не выйдет! Человек должен успеть взять от жизни как можно больше! — Хохоча, Бай Ли-пин настойчиво тащила Дао-цзин к двери и говорила: — Скажу тебе еще: революционер должен иметь широкое представление об обществе. Ты борешься против буржуазии. Так вот, сегодня вечером увидишь, как живет буржуазия. Пойдем! Мы собираемся на танцы в гостиницу «Пекин».

Терпению Дао-цзин пришел конец. Нахмурившись, она сказала:

— Ли-пин, я не могу пойти с вами. Да я и танцевать не умею. Не тащи меня так!

— Ну и что? Посмотришь, как другие веселятся! Пошли! Ведь там мои друзья — директор банка с супругой, начальник канцелярии муниципалитета, главный редактор одной крупной газеты. А ты заставляешь этих уважаемых людей ждать. Пойдем повеселимся. Что хорошего в одиночестве?

Дао-цзин покраснела и гневно воскликнула:

— Бай Ли-пин, что ты делаешь в конце концов? Разве я не принадлежу сама себе?

Но хитрая Бай Ли-пин и теперь нашлась: своей нежной щекой она прижалась к лицу Дао-цзин и ласково шепнула:

— Не сердись! Я действительно не хочу расставаться с тобой. Давай пойдем, а потом быстро вернемся. Разве это так трудно? — Бай Ли-пин, обняв Дао-цзин за плечи, вышла с ней из комнаты.

Дао-цзин была рассержена, но ей ничего не оставалось, как молчать: не могла же она в присутствии посторонних людей препираться с Бай Ли-пин. Она, словно пленница, позволила усадить себя в автомашину.

В огромном танцевальном зале гостиницы Бай Ли-пин еще раз представила своих гостей Дао-цзин и пошла танцевать с начальником канцелярии господином Фанем. Директор банка и его супруга последовали их примеру.

За столиком остались Дао-цзин и редактор газеты.

В зале сияла множеством огней голубая люстра. Ее хрустальные подвески создавали волшебную игру света на полу и опущенных шторах окон.

Послышались звуки джаза, и женщины, драгоценности которых блистали в мягком свете люстры, положили обнаженные руки на плечи обнявших их талии мужчин. Зал заполнили звуки джаза, возгласы танцующих, аромат духов…

Хотя Дао-цзин и жила в помещичьей семье, ей никогда прежде не приходилось видеть что-либо подобное. Опустив голову, она смотрела на женщин, на высокие каблуки их туфель, на покрытые красным лаком ногти их рук, отчего руки казались окровавленными.

— Мисс Линь, пейте лимонад! — услышала Дао-цзин голос редактора. Его звали Лин Жу-цай.

— Спасибо, я не хочу, — ответила она и снова стала смотреть на танцующих.

— Не стесняйтесь, пожалуйста. Здесь, конечно, скучно… Я тоже, знаете ли, не люблю этого. Что вы будете пить? Давайте немного поговорим. Сегодня я так счастлив, что познакомился с вами!..

Дао-цзин вынуждена была повернуться к нему лицом. Только теперь она как следует разглядела его. Лин Жу-цай был красивым мужчиной лет тридцати. На нем был хорошо сшитый европейский костюм и яркий галстук. Вел он себя скромно, даже немного застенчиво. Не дожидаясь, когда она ответит ему, он тихо заговорил с сильным южным акцентом:

— Я старый друг госпожи Бай Ли-пин. От нее я слышал, что вы очень прогрессивная девушка. Да, в настоящее время общество вынуждает порядочного человека подчас презирать себя! А как быть нам, людям пера? Против реальной действительности не пойдешь…

Дао-цзин не слушала того, что он говорил. В ее мозгу, словно ядовитая змея, шевелилась одна-единственная мысль: «Только бы с Ху Мэн-анем здесь не встретиться!»

Внезапно музыка прекратилась. К столу подошла оживленная, раскрасневшаяся Бай Ли-пин. Прежде чем сесть, она пошутила:

— Вы так нежно разговариваете! — Повернувшись к Дао-цзин, она продолжала: — Лин Жу-цай талантливый человек. У него недавно умерла жена, и он очень горюет… Будь с ним поласковее. Ну ладно, не хочу вам мешать.

Улыбнувшись Лин Жу-цаю, она отошла от столика.

Только теперь Дао-цзин все поняла. Вот, оказывается, почему Бай Ли-пин так «заботливо» отнеслась к ней! Она просто с помощью Дао-цзин хочет снискать себе расположение этого господина. Эта мысль заставила Дао-цзин отбросить последние остатки дружеского расположения к Бай Ли-пин. Чувствовала она себя подавленной. Со своего места Дао-цзин было видно, как Бай Ли-пин любезничает с банкиром и откровенно флиртует с начальником канцелярии муниципалитета, да еще поглядывает в ее сторону, словно проверяя, насколько она, Дао-цзин, обворожила Лин Жу-цая. Посмотрев на нее, Дао-цзин подумала: «И это ты, Бай Ли-пин, которая вместе с Цуй Сю-юй лила слезы и скорбела о родном Северо-Востоке?!.» Перед взором Дао-цзин возникла вся компания студентов, которые два года назад в новогоднюю ночь собрались в комнате Бай Ли-пин. Именно этой ночью в ее жизнь вошел Лу Цзя-чуань. Дорогой друг Лу Цзя-чуань…