— Я
боюсь, что моей девочки уже нет в живых, — произнес он печально и снова впал в задумчивость, как это случалось с ним все чаще в последнее время.
— Никогда не говори о смерти! Терпение и труд все перетрут! — ответил я бодро словами адмирала Нельсона, который тоже знал, что значит идти по следу врага, когда нет никаких следов, хотя его стихией было море.
Я поднялся на вершину холма, где мы разбили лагерь, чтобы все обдумать. Мы оказались в отчаянном положении, все наши животные были мертвы, даже второй осел, который был самым крепким из всех, пал этой ночью и был съеден, поскольку еды было мало. Люди Стратмура, которые теперь должны были нести поклажу, устали и, по правде сказать, могли удрать, хотя бежать тут было некуда. Даже зулусы впали в уныние и ворчали, что перешли Великую реку и ушли из дома, чтобы сражаться, а не бегать по дикой местности и голодать. Умслопогаас не жаловался, он помнил прорицание Гороко, что его ждет великая битва, в которой он завоюет громкую известность.
Ханс, однако, как ни странно, сохранял присутствие духа и был даже весел по причине, которую он много раз повторял: Великий талисман с нами, и поэтому хоть и случаются неприятности, но в итоге все будет хорошо. Впрочем, этот аргумент меня совсем не убеждал...
Однажды вечером в полном одиночестве я стоял посреди зарослей и пытался понять, куда идти дальше. На много миль вокруг были одни и те же деревья и голые холмы. Тут я подумал о карте, которую Зикали нарисовал мне на золе. Я четко вспомнил, что там были эти заросли и холмы, вдалеке лежало огромное болото, а еще дальше — гора. Казалось, что мы на правильном пути к дому Белой Королевы, если она вообще существовала. Либо мы просто прошли через страну, похожую на ту, которую он нарисовал.
К тому времени я уже не забивал себе голову вопросами о Белой Королеве. Я думал о бедной Инес. То, что она была жива несколько дней назад, мы знали по кусочкам ее платья. Но где она сейчас? Следы похитителей были потеряны на каменистой почве и смыты дождями. Тут даже Ханс почувствовал себя побежденным.
Я беспомощно глазел вокруг себя и стоял так до тех пор, пока луч солнца не отразился в грозовом облаке, а потом не упал на белый клочок земли недалеко от холмов. Оказалось, что белый известняк случайно обнажился в этом месте. Этот обломок мог быть проводником тем, кто путешествует через море кустарника. Какое-то внутреннее чувство заставило меня отправиться в том направлении, разум подсказывал, что нам, совершенно точно, надо двигаться именно на восток. Без сомнения, то был результат растерянности и умственного перенапряжения. И я не стал сопротивляться душевным порывам.
Итак, на следующее утро на рассвете я повернул отряд, и отныне наш путь лежал к белым известнякам. Впервые за время нашего путешествия я нарушил прямой маршрут следования.
Капитан Робертсон, чье настроение не улучшилось от длительной и пугающей тревоги и вдобавок непривычного воздержания от алкоголя, спросил меня почти грубо, на каком основании я изменил курс.
— Знаете, капитан, если бы мы были в море и вы бы сделали нечто подобное, я не задавал бы вопросов, а если бы и задал, то не ожидал бы от вас ответа. По нашему взаимному согласию командую здесь я, поэтому могу представить те же аргументы.
— Хорошо, — ответил тот. — Полагаю, что вы обдумали свой план, если таковой может вообще существовать в этой богом забытой стране. В любом случае дисциплина есть дисциплина. Итак, идите вперед и не думайте о моих сомнениях.
Другие спутники приняли мое решение без комментариев, большинство из них были настолько уставшие, что их уже не волновало то, каким путем мы пойдем. Кроме того, они всецело мне доверяли.
— Без сомнения, у бааса есть на все свои причины, — сказал Ханс нерешительно, — хотя следы, которые мы видели в последний раз, ведут прямо к восходящему солнцу, а поскольку местность осталась прежней, я не понимаю, почему эти людоеды должны вернуться.
— Да, — ответил я, — у меня есть свои причины. — Хотя в действительности их не было, а оставалось одно ощущение правильности пути.
Ханс внимательно посмотрел на меня блеклыми глазами, как будто ждал объяснений, но я смотрел на него снисходительно и не удостоил ответом.
— У бааса есть свои причины, — продолжал Ханс, — для того, чтобы вести нас по тому пути, который я считаю неправильным, и искать следы людоедов. Эти причины настолько глубоко в его голове, что бедный Ханс не может найти им объяснения. Возможно, причина в том, что он носит Великий талисман. Парни из Стратмура говорят, что не пойдут дальше и хотят умереть здесь. Умслопогаас отправился к ним со своим топором сказать, что готов осуществить их желание. Смотри-ка, он убедил их, они быстро возвращаются и снова хотят жить дальше.
Итак, мы пошли к обломкам белого камня, которых никто, кроме меня, не видел и о котором я никому ничего не сказал. На следующий день мы достигли этого места, чтобы обнаружить, как я и ожидал, обнаженный известняк.
К тому времени нам пришлось совсем тяжело, потому что практически никакой пищи не осталось. Боевой дух нашей компании подняться от этого никак не мог. С нагромождения известняка можно было увидеть широкий проход, с которого были видны такие же проходы вокруг и ничего более.
Капитан Робертсон сидел с каменным лицом на некотором расстоянии от нас и что-то бормотал себе в бороду, что уже вошло у него в привычку. Умслопогаас наклонил свой топор и жаловался Небесам, наверное, люди Стратмура стояли у него перед глазами. Зулусы сидели на корточках, посматривая с недоверием на окружающих, которые завели их в эти дебри, столь не похожие на привычные краали с быками. Гороко, знахарь, советовался со своим духом, бросая кости и загадывая, сможем ли мы убить какую-нибудь дичь, чтобы пообедать хотя бы завтра. Дух был в этом не уверен. Короче говоря, наступил полный мрак, а Вселенная и небо выглядели так, словно вот-вот пойдет дождь.
Ханс начал язвить. Подползая ко мне в своей самой невыносимой манере, как собака, которая собирается что-то стащить и прикрывает воровское намерение лживой привязанностью, он указал мне одно за другим недостатки нашего положения. Он убеждал меня последовать его совету, так как, если даже мы не найдем людоедов и Печальные Глаза, наше положение изменится все же к лучшему. Он уверен, что путь, который он предложил, приведет нас в долину, полную дичи, поскольку он видел следы животных.
— Почему же ты не сказал об этом раньше? — спросил я.
Ханс посасывал свою пустую трубку и таким образом давал мне понять, что неплохо бы дать ему табаку. Так собака лает под столом, требуя еды. Он отвечал мне, что не его дело давать советы тому, кто, как великий Макумазан, Хранящий Ночь, знает все. Но, кажется, удача сыграла с ним злую шутку. Можно стерпеть любые лишения (тут он втянул воздух из пустой трубки особенно громко и выразительно посмотрел на меня), если только есть шанс встретиться с этими людоедами и освободить Леди Печальные Глаза, чье лицо преследует его во сне. Однако он убежден, что, следуя моему новому курсу, мы окончательно потеряем их след, и, возможно, враги теперь в трех днях пути от нас совсем в другом направлении. Однако баас сказал, что у него есть свои причины для выбора данного маршрута, и этого, конечно, достаточно для Ханса, только если хозяин снизойдет до него и удовлетворит его любопытство и расскажет, что это за причины...
В тот момент я признался себе, что, как бы я ни был привязан к Хансу, мне очень хочется убить его.
Я пытался сохранить спокойствие, но чувствовал, что у меня это не получается. Затем я оглянулся, как будто советовался с Небесами, втайне надеясь, что небеса ответят на мой вопрос. И они ответили за меня.
— Вот моя причина, Ханс, — сказал я самым ледяным голосом, на который только был способен, и указал на тонкую линию дыма, поднимающуюся в небе на другой стороне долины. — Понимаешь, Ханс, — продолжал я, — эти каннибалы забыли об осторожности и зажгли костер, чего они не делали уже давно. Возможно, ты захочешь узнать, почему это случилось. Я отвечу тебе. Это случилось потому, что несколько дней назад я намеренно потерял их след, по которому, как они думали, мы идем за ними, и зажгли костры, чтобы озадачить их. Теперь, надеясь на то, что они обманули нас, они потеряли осторожность и нечаянно указали нам, где находятся. Вот моя причина, Ханс, выбора нового пути.
