— Насколько мне известно, предки мои совершали все эти поступки, и если они находятся в этом месте, то и я отправлюсь туда. Я хочу после смерти соединиться со своим отцом и дедами. Но я думаю, что мне удастся избегнуть огня, если я попаду туда!

— Каким образом, король?

Дингаан хотел поставить ловушку доктору-исповеднику. В центре той открытой площади, где совершилось нападение на буров, он велел воздвигнуть огромный костер: снизу лежал хворост, а на хворосте бревна и даже целые деревья. Таким образом, посреди площади находилось возов шестьдесят сложенных сухих дров, отец мой.

— Ты увидишь сам, белый человек! — отвечал он и приказал слугам поджечь кругом валежник, затем он призвал тот полк юношей, который оставался в краале. Кажется, воинов была тысяча и еще полтысячи, не более, тех самых, которые перебили буров.

Огонь начал ярко разгораться. Полк вошел и стал рядами перед Дингааном. В то время, как все юноши вошли и заняли свои места, костер представлял одно огромное ревущее пламя. Хотя мы сидели в ста шагах от него, жара была невыносима, когда ветер дул в нашу сторону.

— Скажи, доктор-исповедник, неужели огненное место жарче этого костра? — спросил король.

Белый человек отвечал, что ему это неизвестно, но что костер действительно горит жарко.

— Я покажу тебе, как я выберусь из огненного места, если мне суждено будет лежать на таком огне, хотя бы он в десять раз был больше и жарче. Слушайте, дети мои! — вскричал он, вскакивая с места и обращаясь к воинам. — Вы видите этот костер? Бегите и затопчите его своими ногами. Где теперь бушует огонь, пусть останутся черная зола и уголья!

Белый человек поднял в ужасе руки и стал молить Дингаана отменить свое приказание, которое повлечет за собой смерть многих людей, но король велел ему замолчать. Тогда тот поднял глаза кверху и стал молиться своим богам. С минуту воины в недоумении смотрели друг на друга, огонь бешено ревел, пламя высоко подымалось к небу, а над ним и вокруг него плясал горячий воздух. Но начальник отряда громко закричал:

— Велик наш король! Слушайте короля, отличающего вас! Вчера мы уничтожили анабоона, но то был не подвиг, они были безоружны. Вот враг, более достойный нашей доблести. Дети, выкупаемся в огне — мы свирепее огня! Велик король, отличающий нас!

Окончив свою речь, он кинулся вперед, и ряд за рядом с громкими криками кинулись за ним воины. Они действительно были храбры, кроме того, они знали, что если впереди их ждет смерть, смерть ждет и тех, которые останутся позади, — лучше умереть с честью, чем со стыдом. И потому они пошли вперед весело, как на сражение, под предводительством своего вождя и запели «Ингомо», воинственную песнь зулусов. Вот вождь приблизился к ревущему огню, мы видели, как он поднял щит, чтоб защититься от жара. Потом он исчез, он прыгнул в самую середину костра, и едва ли впоследствии был найден его труп. За ним последовал первый ряд воинов. Они шли, ударяя по огню щитами из воловьей кожи, вытаптывая его босыми ногами, вытаскивая пылающие бревна и откидывая их по сторонам. Ни один человек первой роты не уцелел, отец мой, они падали, как мотыльки, налетающие на свечу, а упав, они погибали. За ними шли другие роты, и в этой битве счастливы были те, кому последнему пришлось сразиться с «врагом». Вскоре густой дым смешался с пламенем, огонь все уменьшался и уменьшался, а дым все увеличивался. Люди, почерневшие, без волос, голые, обожженные, с пузырями от ожогов, шатаясь, выходили с противоположного конца костра и падали на землю.

За ними шли другие. Пламя исчезло, оставался только дым, в котором неясно двигались люди, и вскоре, отец мой, все кончилось. Они победили огонь, последние семь рот почти не пострадали, хотя каждый воин прошел сквозь костер. Сколько людей погибли, не знаю, их не считали, но умершими и ранеными полк потерял половину людей, пока король не завербовал в него новых.

— Видишь, доктор-исповедник, — сказал, смеясь, Дингаан, — вот как я избегну огня той страны, о которой ты рассказываешь, если, впрочем, она существует: я прикажу своим войскам затоптать огонь!

Белый человек ушел из крааля, говоря, что более не станет учить зулусов, вскоре он покинул страну. После его ухода убрали сгоревшие дрова и мертвых людей. Обожженных же стали лечить или добили их, смотря по ожогам, а те, которые мало пострадали, явились перед королем и славили его.

— Надо дать вам новые щиты и головные уборы, дети мои, — сказал Дингаан.

Щиты почернели и съежились, а головных уборов из волос и перьев осталось очень мало!

— Да, — заметил снова Дингаан, смотря на оставшихся в живых воинов, — бриться будет легко и дешево в том огненном месте, о котором рассказывает белый человек!

Он приказал принести пива для людей, которых от сильного жара мучила жажда.

Может быть, отец мой, ты не догадываешься, что я рассказал тебе это событие потому, что оно имеет отношение к моей истории. Не успело все это свершиться, как явились гонцы с докладом, что Булалио, вождь народа Топора, и его войска стоят у краалей, вернувшись с богатой добычей, перебив халакази в стране Свазиленд.

На мгновение воцарилось молчание, потом издалека, из-за высокой изгороди большой площади послышались звуки пения, и сквозь ворота крааля вбежали два высоких человека. Они добежали до середины площади и внезапно остановились, при их остановке горячая зола от костра взлетела под их ногами маленьким облачком.

За своими вождями вошли воины народа Топора, вооруженные только короткими палками.

Неожиданно для всех Умслопогаас поднял топор и бегом кинулся вперед, а за ним устремилось его войско. Они мчались прямо на нас, перья на их головах вздымались по ветру, казалось, что они неизбежно должны растоптать нас. Но в десяти шагах от короля Умслопогаас опять поднял топор, Галази вытянул вверх палицу, и, как один человек, воины встали неподвижно на своих местах, пока пыль облаками подымалась вокруг них. Они остановились длинными прямыми рядами, вытянув вперед щиты и низко опустив головы, ни одна голова не поднималась выше небольшого копья над землей. Так они стояли одну минуту, потом в третий раз Умслопогаас поднял топор, и в одно мгновение воины выпрямились, высоко подкинули свои щиты, и из их груди раздался громкий привет королю.

Братья-волки выступили вперед и остановились перед королем, с минуту они внимательно смотрели друг на друга.

—

К

ак вас зовут? — спросил Дингаан.

— Нас зовут Булалио Убийца и Галази Волк, король! — отвечал Умслопогаас.

— Не ты ли оскорбил дерзкими словами умершего теперь Черного, Булалио?

— Да, король, я посылал гонца к брату твоему, но, как я узнал впоследствии, Мезило, мой гонец, превысил мои полномочия и заколол Черного. Мезило был человек коварный!

Дингаан потупился, он хорошо знал, что сам он с помощью

Мопо

заколол Черного, но, предполагая, что далеко живущий вождь не слыхал об этом событии, он более не напоминал о Мезило и данном ему поручении.

— Каким образом осмелились вы явиться предо мной с оружием в руках? Разве вы не знаете правила: кто является вооруженным перед королем, должен умереть!

— Мы не знали этого закона, король, — отвечал Умслопогаас. — Кроме того, я могу возразить тебе, из-за топора, которым я владею, я один правлю своим народом. Не носи я топора, всякий желающий занял бы мое место, так как он — владыка нашего народа, а тот, кто владеет им, только его слуга!

— Странный обычай, — заметил Дингаан, — пусть будет так. А что скажешь ты, Волк, о своей большой палице?

— Вот что я скажу тебе о своей палице, король! — отвечал Галази. — Силой этой палицы я охраняю свою жизнь. Будь я без нее, всякий охотно отнял бы у меня жизнь. Палица — мой хранитель, а не я — ее!