— Дело смерти еще не кончилось. Вот светит Звезда Смерти... — И он указал на Лилию.

Нада задрожала при этих зловещих словах, а Убийца рассердился, но Галази не отказался от своих слов и ничего не прибавил к ним.

Они встали и отправились искать среди мертвых убитую девушку, подходящую их намерениям. Вскоре они нашли высокую и красивую девушку, и Галази на руках донес ее до большой пещеры.

Одев девушку в наряд воина, разложив рядом с нею копье и щит, они положили ее в темном углу пещеры и, найдя мертвого воина из племени Топора, перенесли его поближе к ней. Окончив свое дело, они покинули пещеру, делая вид, что проверяют часовых. Умслопогаас и Галази переходили с места на место, а Лилия шла за ними, как вестовой, прикрывая лицо щитом, держа в руке копье и неся мешок с зерном и сушеным мясом.

Они шли таким образом, пока не достигли выхода из горы. Камни, закрывавшие выход, были сняты, но у входа все-таки стояли часовые. Умслопогаас окликнул их, и они отдали ему честь. Он заметил, что они сильно утомлены путешествием и битвой и мало понимают, что происходит вокруг. Он, Галази и Нада вышли из пещеры в долину, лежащую перед горой.

Здесь Убийца и Лилия простились, пока Галази сторожил их. Вскоре Волк увидел возвращающегося Умслопогааса, который шел медленно, как бы под бременем горя, вдали на равнине виднелась Лилия, несущаяся легко, как ласточка.

Умслопогаас и Галази медленно вошли под своды горной пещеры.

— Что это значит, предводитель? — спросил начальник. — Вас вышли трое, а вернулись всего двое?

— Глупец! — отвечал Умслопогаас. — Ты пьян от пива халакази или ослеп от сна! Двое вышли, двое вернулись. Того, кто был с нами, я услал обратно в лагерь!

— Да будет так, отец! — сказал начальник. — Двое вышли, двое вернулись. Все в порядке!

На следующее утро воины выспались, отдохнули и поели, тогда Умслопогаас собрал их и выразил им благодарность за мужество, с которым они завоевали славу и скот. Воины были веселы, мало думали о погибших и громко запели хвалу ему и Галази. Когда пение окончилось, Умслопогаас снова обратился к ним с речью, в которой повторил, что победа их велика и завоеванные стада бесчисленны, но он прибавил, что чего-то не хватает этой победе — нет той, которая предназначалась в дар королю Дингаану и из-за которой произошла эта война. Где Лилия? Вчера еще она была здесь, одетая в плащ воина, со щитом в руках, об этом он слыхал от пленных. Так где же она теперь?

Воины отвечали, что не видели ее. После их ответа заговорил Галази, как было условлено между ним и Умслопогаасом. Он рассказал, что в то время, когда они приступом брали пещеру, он видел, как один из их воинов в пещере кинулся на воина врага с намерением убить его. Но при его приближении тот, кому угрожала смертельная опасность, бросил свой щит, прося о пощаде, и Галази увидел, что то не халакази, а очень красивая девушка. Он крикнул воину не трогать ее, так как издан был строгий приказ не убивать женщин. Но воин, опьяненный сражением, отвечал, что, будь то мужчина или женщина, враг должен умереть, и заколол ее. Видя это, он, Галази, в ярости подбежал к этому человеку, ударил палицей и убил его.

— Ты хорошо сделал, брат! — отвечал Умслопогаас. — Пойдемте же туда и посмотрим на мертвую девушку. Может быть, это Лилия, что будет весьма несчастливо для нас. Не знаю даже, как об этом известить Дингаана!

Вожди последовали за Умслопогаасом и Галази до того места, куда положили девушку и рядом человека из племени Топора.

— Все, что рассказал Волк, брат мой, правда! — сказал Умслопогаас, размахивая факелом над лежащими трупами. — Без сомнения, здесь лежит та, которую называли Лилией и которую мы хотели завоевать, рядом с нею лежит тот глупец, который убил ее и сам пал от удара палицы. Некрасивое зрелище, печальная повесть, которую придется мне рассказать в краале Дингаана. Но что случилось — случилось, изменить мы ничего не можем, девушка, которая была красавицей среди красавиц, не слишком-то хороша теперь. Пойдем!

И он быстро удалился, потом приказал:

— Завяжите эту мертвую девушку в воловью кожу, покройте солью, и мы унесем ее с собой!

Приказание было исполнено.

Вожди ему отвечали:

— Вероятно, все так и случилось, как ты говоришь, и мы ничего изменить не можем. Дингаан обойдется и без невесты!

Говорили это все, за исключением того человека, который командовал стражей в то время, когда Умслопогаас, Галази и третий их спутник вышли из пещеры. Этот вождь ничего не отвечал и не раскрывал никому своих мыслей. Ему казалось, что он ясно видел трех, а не двух людей, выходящих из пещеры.

Ему казалось также, что плащ, покрывавший третьего человека, раскрылся, когда тот проходил мимо него, что под плащом он увидел облик прекрасной женщины и блеск женских глаз — больших и темных, подобных глазам серны.

Этот же вождь заметил, что Булалио не призвал никого из пленных, чтобы признать в убитой девушке Лилию, что факел колебался взад и вперед, когда освещал ее, хотя рука Убийцы никогда не дрожала. Все это вождь подметил и не забыл.

Случилось же так, что позже, во время обратного путешествия, отец мой, Умслопогаасу пришлось сделать строгое замечание этому вождю, который хотел отнять у другого его долю военной добычи. Он резко поговорил с ним, лишил его командования частью и назначил другого на его место. Кроме того, он отнял у него скот и отдал тому, которого тот хотел ограбить.

Поэтому, хотя наказание было заслуженным, вождь этот все более и более думал о третьем человеке, который вышел из пещеры и больше в нее не вернулся и имел облик прекрасной женщины.

В тот же день Умслопогаас направился к краалю, в котором жил Дингаан. С собою он вели большое количество скота в подарок Дингаану и множество пленных молодых женщин и детей. Умслопогаас хотел умилостивить сердце Дингаана, так как не мог привести ту, которую обещал, Лилию, цветок из цветов. Будучи осторожным и мало веря в доброту королей, Умслопогаас, как только достиг границ страны зулусов, отослал лучший скот и самых красивых девушек и детей в крааль народа Топора, у горы Призраков. Тот, кто раньше был начальником стражи и стал простым воином, заметил также и это.

В одно прекрасное утро я,

Мопо,

сидел в краале в обществе Дингаана.

Я

продолжал служить ему, хотя он ни слова не сказал мне со вчерашнего дня, когда я предсказал ему, что из крови белых людей, погубленных им, вырастет цветок его смерти. Умслопогаас же вошел в крааль Дингаана на следующий день после избиения анабоона.

Настроение Дингаана было мрачным, и он искал случая чем-нибудь развлечься. Он вспомнил о белом докторе-исповеднике, который явился в крааль для того, чтобы научить народ зулусов поклоняться другим богам, а не ассегаям и королям. Он был хорошим человеком, но учение его не привилось у нас, мы даже с трудом понимали его. Индунам также учение это не нравилось, им казалось, что оно ставит начальника над начальником, короля над королем и учит миру тех, чье ремесло — война. Дингаан послал за белым человеком, чтобы завести с ним беседу. Дингаан считал себя самым умным из людей.

Лицо белого человека было бледно. Он был свидетелем того, что случилось с бурами, а так как сердцем он был кроток, то подобные зрелища были ему ненавистны. Король пригласил его сесть и сказал ему:

— Недавно ты рассказывал мне об огненном месте, куда отправляются после смерти люди, которые совершили злые поступки при жизни. Известно ли твоей премудрости, находятся ли там мои предки?

— Я не могу узнать это, король! — отвечал доктор- исповедник. — Я не могу судить о поступках людей. Я только говорю, что те, кто убивает, грабит, притесняет невинных и лжесвидетельствует при жизни, отправляются после смерти в огненное место!