Короли стали все чаще и чаще ссориться, а я мысленно взвешивал их на своих весах, чтоб узнать, который из них более расположен ко мне. Я убедился, что оба боятся меня, но что Умхлангана решил убить меня, если одержит верх, а Дингаану мысль эта еще не приходила в голову. Тогда я опустил чашу весов Умхланганы и поднял чашу Дингаана, усыпляя опасения Умхланганы, пока мне не удалось окружить его хижину. Тогда Умхлангана последовал за своим братом Чакой по дороге, которую открывает ассегай, и править стал один Дингаан. Вот что случается с земными князьями, отец мой. Я человек маленький, и участь моя скромна. Несмотря на это, мне пришлось служить причиной смерти всех трех братьев, двое из них пали от моей руки.
Через две недели после смерти принца Умхланганы вернулся назад в печальном состоянии наш большой отряд, посланный в болота Лимпопо, половина его перемерли от лихорадок и стычек с неприятелем, остальные же умирали от голода. Великое счастье для оставшихся, что Чаки не было более в живых, а то воины наши быстро последовали бы за товарищами, умершими в пути. За последние годы не случалось зулусским войскам возвращаться побежденными и без отбитого у врага скота. Потому-то они с радостью признали короля, который щадил их жизнь, и до того времени, как судьба изменила ему, Дингаан царствовал без помех.
Дингаан был, правду сказать, одной крови с Чакой, подобно Чаке он был величествен на вид и жесток сердцем, но он не обладал силой и умом Чаки. Кроме того, он был лжив и вероломен, слишком любил женщин и проводил с ними время, которое следовало бы посвящать государству. Несмотря на все это, он царствовал много лет. Дингаану очень хотелось убить своего брата Панду, чтоб уничтожить окончательно все потомство Сензангаконы, отца своего. Панда был человеком с кротким сердцем, не любившим войны, и за это его считали слабоумным, я же любил Панду, и когда встал вопрос о том, чтобы умертвить его, я и вождь Малита стали просить за него, убеждая короля, что нечего опасаться такого глупца. Тогда Дингаан уступил.
Панду назначили управителем королевских стад. В конце концов слова Дингаана оправдались, потому что Панда скоро сверг его с престола, только если Панда был собакой, укусившей его, я был человеком, который натравил собаку.
Глава 22. МОПО ОТПРАВЛЯЕТСЯ К УБИЙЦЕ
Дингаан вскоре покинул крааль Дугузы, вернулся обратно в страну зулусов и построил большой крааль, который он назвал Жилищем Слона. Всех самых красивых девушек в стране он взял себе в жены и, хотя их было очень много, все требовал новых. В то время дошел до короля Дингаана
слух, что среди племени халакази живет девушка поразительной красоты, которую зовут Лилией и кожа которой белее, чем кожа нашего народа. Ему страшно захотелось получить в жены эту девушку. Дингаан снарядил послов к вождю халакази, прося уступить ему Лилию. По истечении месяца посольство вернулось и доложило королю, что в краале халакази их встретили грубыми словами, избили и выгнали с презрением.
Вождь халакази велел еще сказать Дингаану, королю зулусов:
— Девушка, которую зовут Лилией, действительно чудно хороша и еще не вышла замуж. До сих пор она не встретила человека, сумевшего ей понравиться, а любовь народа к ней так велика, что никто не желает насильно навязывать ей мужа!
В конце начальник объявил, что он и его народ вызывают на бой Дингаана и зулусов, как раньше их отцы вызывали Чаку, что они плюют на его имя и ни одна из их девушек не согласится стать женой собаки зулуса.
После этой речи начальник халакази приказал привести девушку, называемую Лилией, и послы Дингаана были поражены ее удивительной красотой: она была высока, как тростник, и движения ее напоминали тростник, колеблемый ветром. Ее вьющиеся волосы струились по плечам, глаза, большие и карие, были кротки, как глаза лани, цвет ее лица был подобен густым сливкам, улыбка ее напоминала легкую зыбь на воде, а когда она говорила, ее низкий голос был приятнее, чем звук музыкального инструмента. Посланные рассказывали, что девушка хотела заговорить с ними, но начальник запретил ей и велел с великими почестями увести ее.
Услыхав этот рассказ, Дингаан разъярился, как лев в сетях, он желал овладеть этой девушкой, и ему, господину стольких людей, не удавалось получить ее. Он приказал собрать большое войско, выслать его против племени халакази, уничтожить это племя и захватить девушку. Но когда об этом деле стали толковать с индунами в присутствии короля, я в качестве старшего индуны стал убеждать его отказаться от этого плана, говоря, что племя халакази многолюдное и сильное и что война с ними вовлечет также в войну со свази. Живут они в пещерах, которыми завладеть очень трудно.
Я
прибавил, что не время теперь посылать целое войско за одной девушкой. Немного лет прошло с тех пор, как погиб Черный, врагов у нас много, а число воинов уменьшилось из-за постоянных походов, кроме того, половина войск погибли в болотах Лимпопо. Надо дать время рядам их пополниться снова. Теперь же наши войска похожи на маленького ребенка или на человека, истощенного голодом. Девушек у нас много, пусть король возьмет их на утешение себе, но пусть он не начинает войны из-за женщины.
Смело говорил я истину в лицо королю, как никогда никто не смел говорить с Чакой, моя решимость перешла в сердца других индунов и вождей, и они повторяли мои слова, хорошо сознавая, что из всех глупостей самой большой была бы новая война с племенем свази.
Дингаан слушал, лицо его омрачилось, но он не чувствовал себя настолько сильным, чтоб не обращать внимание на наши слова: многие в стране оставались преданными памяти Чаки и помнили, что его и Умхлангану убил Дингаан. С тех пор, как умер Чака, люди стали забывать, как жестоко он поступал с ними, и помнили только, что он был велик и создал народ зулусов из ничего подобно тому, как кузнец делает копье из кусочка железа. Хотя и переменился их правитель, но иго их не стало легче: как убивал Чака, так убивал и Дингаан, и как притеснял Чака, так притесняет и Дингаан. Поэтому Дингаан уступил мнению своих индунов и не послал войска против халакази за девушкой по имени Лилия. Но в сердце своем он стремился к ней и с этой минуты возненавидел меня за то, что я восстал против его воли и помешал исполнению его желаний.
Теперь скажу тебе, отец мой, что мне было неизвестно, что девушка, называемая Лилией, была дочь моя Нада. Мне приходила в голову мысль, что никто, кроме Нады, не мог быть так прекрасен. Но я был уверен в том, что Нада и ее мать Макрофа умерли. Тот, кто принес мне известие об их смерти, видел их обнявшиеся трупы, пронзенные одним ударом копья. Но, как потом оказалось, он ошибался, хотя Макрофа и была убита, возле нее в крови лежала другая девушка; племя, к которому я послал Макрофу и Наду, платило дань племени халакази, вождь же халакази, занявший место Галази Волка, поссорился с ними, напал на них ночью и перебил их.
Впоследствии я узнал, что причиной их погибели, как потом и уничтожения халакази, было не что иное, как красота Нады. Слава о ее красоте распространилась по стране, и старый вождь халакази приказал, чтобы девушку привели в его крааль, где она и должна жить. Краса ее могла сиять там, как солнце, и по своему желанию она могла выбрать себе мужа среди знатных людей халакази. Начальник крааля отказался исполнить приказание, потому что взглянувший раз на Наду не захочет потерять ее из виду, хотя в судьбе этой девушки была какая-то тайная власть, благодаря которой никто не пытался стать ее мужем насильно. Многие сватали ее и в том племени, и среди халакази, но она только качала головой и отвечала:
— Нет, я не хочу выходить замуж!
В народе существовало мнение, что лучше ей не выходить замуж, чтоб не быть запертой вдали от всех в доме мужа, тогда каждый мог бы любоваться ею. Они думали, что красота ее дана на радость всем подобно прелести утреннего рассвета или вечернего заката.
