Мы представляли собой забавную и пеструю процессию. Первым шел Ханс, потому что его копье было самым неудобным для метания во всей Африке. С ним шли Умслопогаас и три его зулуса во избежание различных неожиданных сюрпризов. Далее следовали капитан Робертсон, который хотел идти один и которого лучше было меньше тревожить во время похода. Затем шел я, а за мной люди из Стратмура с животными. Нашу кавалькаду замыкали остальные зулусы под командованием Гороко. Эти шли последними на тот случай, если кто-нибудь из полукровок решит убежать, потому что такое было вполне возможно, так как они могли струсить.
Менее чем через час следы привели нас к зарослям кустарника, где, как я боялся, могли начаться неприятности, поскольку, если каннибалы хоть что-то соображали, у них было преимущество — они могли спрятать свои копья. Однако этого не случилось, и любой ребенок мог прочитать их следы и последовать за их маршрутом. Еще до наступления ночи мы подошли к их первому привалу, где они разожгли костер и съели одну козу из стада, которое шло вместе с ними, хотя они оставили другой скот. Возможно, они сделали это, потому что козы более послушны в дороге.
Ханс, изучив следы, показал нам, как все размещались на бивуаке, где было кресло, в котором сидела Инес, как его поставили на землю, где она и Дженни могли погулять, чтобы размять затекшие руки и ноги, и остатки кофе, который, очевидно, приготовила Дженни в какой-то кастрюле, и так далее.
Он даже рассказал нам, сколько всего было амахаггеров — сорок один человек, включая того, кого ранила Инес. Его копье он отличил от другого по случайным каплям крови и по тому, что он шел, едва ступая на правую ногу, без сомнения, он боялся тревожить рану.
Мы вынуждены были остаться на месте чужого привала до рассвета, потому что в темноте невозможно было различить следы. Это давало каннибалам огромное преимущество перед нами.
Следующие два дня были повторением первого, но на четвертый мы наконец вышли к болотистой местности, которая окаймляла широкую реку. Здесь наша задача выслеживания была еще проще, поскольку амахаггеры пошли по одной из тропинок, проделанной жителями холмов, хотя, были ли они искусственные или природного происхождения, я не знаю. Иногда аборигены еще жили на плавучих островах.
На второй день мы увидели в тростнике печальный знак. Слева стояли деревни, хотя неизвестно, можно ли было назвать их деревнями, поскольку там было всего четыре-пять хижин, в которых жили от силы двадцать человек. Мы зашли туда, чтобы получить информацию, и споткнулись о тело старого человека, которое лежало на тропинке. Через несколько ярдов мы нашли золу от большого костра, а нем останки, такие же, какие мы видели в Стратмуре. То был очередной пир каннибалов. Все бедняцкие хижины были пусты, но, как и Стратмур, не сожжены.
Мы уже собирались было совсем уходить, когда чуткие уши Ханса услышали стоны. Мы пошли на звук и в зарослях тростника у подножия холма нашли старую женщину с кровоточащей раной от копья над тощим бедром. Копье повредило некоторые органы, но рана не была смертельной. Один из людей Робертсона, который понимал язык болотных жителей, заговорил с ней. Она попросила воды. Воду принесли. Женщина жадно выпила ее и затем начала отвечать на наши вопросы.
Она рассказала, что амахаггеры атаковали деревню и убили всех, кто не смог убежать. Они съели молодую женщину и троих детей, поджарив их на костре. Старуха была ранена копьем и уползла в заросли, где мы ее и нашли. Никто из людоедов не последовал за ней, посчитав ее несъедобной.
По моему указанию мужчина спросил ее, знает ли она что-то об этих амахаггерах. Она отвечала, что ее прадеды знали, а она ничего не слышала с тех пор, как была ребенком, а было это семьдесят лет назад. Эти жестокие люди жили к северу от Великой реки, остатки племени, которое когда-то управляло миром.
Ее предки говорили, что эти люди не всегда были каннибалами, а стали ими из-за недостатка пищи и постепенно вошли во вкус. Именно поэтому они совершают набеги на чужие селения, поскольку их правитель запрещает им есть друг друга. Они не разводят скота, хотя у них его достаточно, но иногда едят коз и свиней, потому что по вкусу они напоминают людей.
По мнению этой женщины, это жестокие люди, обладающие способностями к магии.
Все это старуха проговорила очень быстро после того, как выпила воду, может быть, потому, что ее боль утихла. Однако ее информация была уж очень старая, памятуя ее возраст, она ничего не знала о сегодняшней истории амахаггеров и уж тем более о судьбе Инес. Все, что она смогла сказать, это то, что каннибалы напали на ее деревню на рассвете и она убежала из дома, когда ее ранили копьем.
Пока мы с Робертсоном думали, что делать с бедной женщиной, поскольку жестоко было оставить ее одну умирать, она сама разрешила вопрос, угаснув на наших глазах. Произнеся некое имя, известное ей со времен юности, три или четыре раза, она неожиданно села и, казалось, уснула. Мы поняли, что она умерла. Мы оставили ее и отправились дальше.
На следующий день мы вышли к границе Великой реки. Через милю от нас лежало спокойное пространство воды — в это время года уровень ее был низкий. Увидев слева достаточно большую деревню, мы подошли туда и убедились в том, что к ней каннибалы не приближались. Может быть, потому, что она была достаточно укрепленная, но за три ночи до этого каноэ ее жителей были украдены. На них каннибалы пересекли реку.
Поскольку жители этой деревни торговали с Робертсоном в Стратмуре, мы без труда уговорили их дать нам другие каноэ. В них мы и переправились через Замбези. Эти каноэ были достаточно крепкими и вместительными, чтобы взять с собой ослов, которые были терпеливыми созданиями и стояли смирно, но скот мы не могли взять с собой, боясь, что каноэ перевернется. Итак, мы убили двух животных и взяли их с собой уже в качестве запасов пищи. Три оставшихся быка сами пустились вплавь, мы лишь привязали их к каноэ веревками, которые обмотали вокруг рогов. В результате двое быков утонули, а один, самый выносливый, перебрался на другой берег.
Затем мы снова попали в заросли тростника, в которых, обойдя их вокруг, Ханс снова обнаружил следы амахаггеров. То, что это их следы, подтвердила находка среди колючек кусочка от одежды, в котором мы опознали часть платья-накидки Инес. Сначала мы думали, что острый шип случайно ободрал ее платье, но потом сообразили, что это было сделано намеренно. Возможно, Дженни давала нам сведения об их передвижении. Мы пришли к такому выводу, потому что через определенные промежутки мы находили такие же обрывки материи.
Невозможно перечислить подробности этой длинной и утомительной погони, которая продолжалась около трех недель. Снова и снова мы теряли след и находили его лишь путем долгих и утомительных поисков, которые занимали много времени. Пройдя сквозь заросли тростника и переправившись через болота, мы вышли к каменистому плоскогорью, где следов практически не было видно. Мы вновь обнаружили их следы лишь по валявшемуся телу каннибала, которого когда-то ранила Инес. Очевидно, он скончался от раны, оказавшейся смертельной. По разложившимся останкам тела мы определили, что налетчики находятся в двух днях пути от нас.
Снова двигаясь за ними, уже по мягкой земле, где оставались следы ног—их заметил острый взгляд Ханса, — мы пошли вдоль огромных аллей, где росли редкие деревья. Эти аллеи были отделены одна от другой участками бесплодной земли. Здесь у нас опять возникли серьезные проблемы с обнаружением следов, но дважды нас выручали все те же обрывки одежды Инес.
В конце концов мы потеряли всяческие следы, ничего нельзя было найти! Остановившись в полном неведении, не зная, куда идти дальше, мы даже не знали, как лучше пересечь густые заросли. Как же нам найти маленькую группу людей на этом необъятном пространстве? Ханс, от природы хороший следопыт, только качал головой, и даже молчаливый и решительный Робертсон был обескуражен.
